Итак, Алла Ярцева, тяжело переживающая утрату дочери Алисы,
где-то встречает девочку Полину Солодко и поражается ее сходству с Алисой.
Узнав, что Полина — сирота и живет с теткой-опекуншей, Алла решает во что бы то
ни стало удочерить ее и таким путем вернуть себе дочь. Опекунша не возражает,
ей трудно поднимать троих ребят, и она готова отказаться от опекунства, хотя и
привязана к Полине. А вот сама Полина очень даже возражает, она обожает бабушку
Аиду и даже помыслить не может о том, чтобы уехать из Томилина. А ведь Алла и
ее муж открыто заявляют, что собираются переезжать в другой город, чуть ли не в
столицу, да это и понятно. Во-первых, успешный бизнес всегда стремится на более
широкие просторы, в восьмидесятитысячном городке ему стало тесно, а во-вторых,
очень многие семьи с усыновленными детьми стараются переехать туда, где их
никто не знает. Это нормально и совершенно объяснимо.
Так вот, Полина удочеряться не хочет, мысль о разлуке с
Аидой Борисовной для нее невыносима. Алла предпринимает определенные усилия,
вплоть до того, что готова платить Ушаковой, если та уговорит девочку. Но
девочка не соглашается. И тогда Алла пытается поговорить с Аидой, потому что
понимает, что слово Аиды может оказаться для Полины куда весомее. Вероятно, в
разговоре, состоявшемся 18 сентября, Алла без утайки рассказала Павловой о
сходстве Полины с ее покойной дочерью, и именно это повергло Аиду Борисовну в
такое негодование. «Вы не понимаете, какие могут быть последствия…» Ведь,
кажется, эти слова и слышала Тамара. Ей потом сказали, что речь шла о дозировке
назначенного препарата, а на самом деле речь шла о попытке заменить одного
ребенка другим. «Вы психотерапевт, вы специалист по человеческим душам, как же
вы можете не понимать…» Да, все правильно, все реплики четко ложатся в
восстановленную картину.
Аида в гневе выбегает из кабинета, она так расстроена, что
даже не хочет идти стричься. И повторяет на ходу: «Третий акт, сцена у реки…»
Похоже, она искала аргументы, которые будут доступны разуму тринадцатилетней
девочки, ведь ее надо во что бы то ни стало предостеречь от попыток Аллы
Ивановны и ее мужа взять Полину к себе и увезти в другой город. Если тебя берут
в семью не ради того, чтобы сделать тебя счастливой, а только ради того, чтобы
восполнить тобой собственную утрату, то счастливой ты не будешь никогда. Ты
постоянно должна будешь «соответствовать», быть похожей, быть такой же. Ты
утратишь право и возможность быть самой собой. Но это слишком сложно для
Полины, и Аида Борисовна искала аргументы попроще.
Уверена ли Настя, что Аида думала именно так? Абсолютно
уверена, потому что в тот же день, 18 сентября, в компьютере Павловой
появляется набросок сказки про Черепашек и Птичку. Ситуация совершенно идентичная.
А через четыре дня Аиду убивают…
* * *
Пора было заканчивать прогулку, Подружка сделала все свои
дела и теперь при каждом шаге зябко поджимала лапы, то и дело просительно
заглядывая Насте в лицо, словно говоря: «А когда мы снова пойдем к тебе в гости?
У тебя там тепло, и еще осталось всякое, я помню». Настя в последний раз дошла
до реки и повернула назад. Сегодня она, погруженная в размышления об убийстве
Павловой, даже не заметила, как прогуляла с собакой целый час.
Она подняла голову и вдруг увидела звезды, огромные, яркие,
лохматые звезды, каких она и летом на юге не видела.
— Господи, — сказала она вслух, — как хорошо,
что я сюда приехала! А то померла бы, так и не узнав, что бывают такие огромные
яркие звезды. И почему я думала, что такие звезды бывают только летом и только
в книжках? Оказывается, они бывают как раз не летом, а зимой. Надо же, на
пороге пятидесятилетия мне начинает открываться жизнь. Как странно, правда,
Подружка?
Но Подружка ничего странного в этом не видела. И никакие
лохматые звезды ей были не интересны. Она хотела тепла и пирожных.
* * *
Из окна своей комнаты во флигеле Константин Еремеев хорошо
видел Настю Каменскую, ведущую собаку в зверинец. Вот они вошли внутрь, вот
спустя несколько минут Настя вышла и направилась к себе во флигель,
расположенный строго напротив того, где жил Костя. Вот загорелся свет в ее
апартаментах.
Еремеев дрожащей рукой взял телефон, нашел в памяти номер,
дождался, когда ему ответят.
— Это я, — глухо проговорил он. — Мне
страшно, они подбираются все ближе, я чувствую опасность… Если дело дойдет до
меня, я молчать не стану, я все расскажу… Да не могу я больше, не могу! Я устал
бояться, у меня нервы не выдерживают! В общем, как хочешь, я тебя предупредил.
Он нажал кнопку отбоя и бросился на диван, зарывшись лицом в
подушку. Зачем все это? За что? Ведь он же неглупый человек, мозги есть, как же
он мог вляпаться в такую чудовищную историю и вести такую жизнь?
* * *
— Так что же вы думаете, Ярцева убила Аиду, что ли? Или
ее муж?
Илья Вторушин смотрел на Настю, как ей казалось, недоверчиво
и насмешливо.
— И только из-за того, что наличие бабушки Аиды в жизни
девочки мешало усыновлению? Это же полный бред, Анастасия Павловна.
— Это не бред, — тихо и упрямо проговорила
Настя. — Если женщина одержима идеей, она пойдет на все. Вы разве никогда
не встречали таких женщин?
— Не встречал. И не думаю, что они существуют. Во
всяком случае, их, наверное, очень мало.
— Они существуют, и их гораздо больше, чем вы думаете.
— Ну хорошо, — вздохнул капитан, — допустим.
Я с Ярцевой незнаком, когда мы расследовали убийства Корягиной и Павловой, мы
ее не допрашивали, она нам не была нужна, а вы с ней, насколько я знаю,
подробно беседовали. И что, она производит впечатление человека, который
способен задушить старуху?
— Не производит, — призналась Настя. — Но у
нее есть муж. И кроме того, всегда можно найти исполнителя. Вопрос только в
том, кто подсказал этому исполнителю детали убийства Корягиной, которые можно
было бы использовать в инсценировке при убийстве Павловой. В общем, Илья, нужно
проверять, где были Ярцева и ее муж в момент убийства Аиды Борисовны. Давайте
начнем хотя бы с этого.
— Все равно я не верю, — мотнул головой
Вторушин. — Это звучит совершенно неправдоподобно. Но вы правы, надо с
чего-то начинать, а больше все равно у нас нет никаких версий. Димка Федулов
каждую свободную минуту проводит в архиве, пытается найти дела Павловой, по
которым ей могли бы мстить через столько лет.
— И как?
— Да пока никак. Не нашел ничего. Но он не теряет
надежды.
Настя распрощалась с Ильей, вышла из кабинета и тут же в
коридоре столкнулась с Федуловым. Ей стало неловко, ведь она в последние дни
избегала Дмитрия и общалась только со Вторушиным.
— Уже уходите? — Он разочарованно развел
руками. — Мне Илюха сказал, что вы должны прийти, я так торопился, а все
равно не успел.
— Извините, — сухо сказала Настя, — я не
знала, что нужно вас подождать. Я все рассказала Илье Сергеевичу, если вам
интересно — спросите у него.
