— Анастасия Павловна, — он коснулся ее
плеча, — что-то не так? Мне казалось, что у нас с вами полное
взаимопонимание. Вы давали мне поручения, я их выполнял, вы были вполне
довольны. Что произошло? Почему вы теперь общаетесь только с Илюхой?
Она решила ничего не придумывать. Как есть — так и скажет. В
конце концов, кто он ей? Случайный знакомый, которому она помогает выполнить
его же, между прочим, работу.
— Мне не понравилось, как вы вели себя в квартире у
Павловой, — резко проговорила она.
Федулов напрягся, даже желваки заходили.
— Что вам не понравилось? Что я предоставил вам полную
свободу, дал возможность смотреть все, что вам нужно, и не путался под ногами?
— Мне не понравилось, что вы на кухне пили водку. Или
что вы там употребляли? Коньяк? Виски? Я не очень различаю запах перегара от
разных напитков, но сам перегар чувствую за километр. И кроме того, вы не
принесли с собой спиртное, а брали его прямо там, в квартире. То есть воровали.
А если еще точнее — мародерствовали. По-моему, этого достаточно для того, чтобы
утратить симпатию к человеку.
— Простите. — Он опустил голову и потер лоб
пальцами. — Я должен был догадаться. Простите. Вы не представляете, как я
разнервничался там, дома у Аиды Борисовны, ведь я бывал у нее много лет назад,
в этой самой квартире, когда мы вместе работали по некоторым делам. И так все
живо вспомнилось, как будто только вчера было… Даже не подозревал, что будет
так больно. Вот, не справился с собой, разволновался чуть не до слез. Вы не
представляете, какая она была… Еще раз простите.
Насте стало немного стыдно. О такой простой причине она даже
не подумала. Надо же, с виду такой брутальный этот Федулов, такой мужиковатый,
а на самом деле тонкий и ранимый. Ну и что ей теперь делать, тоже просить у
него прощения?
Она стояла молча и ничего не говорила. Внезапно Федулов
широко улыбнулся.
— А знаете что, Анастасия Павловна? Приходите ко мне в
гости, а? У меня замечательный дом на берегу Томинки, я вас с женой познакомлю,
с родителями, детей своих покажу, у меня их трое. И собак покажу. У нас сегодня
пельмени, настоящие, домашние, мама с самого утра лепит. Приходите, а? И будем
считать, что мы с вами помирились.
Вот только походов в гости ей сейчас не хватало! Но мириться
надо, никуда не денешься.
— Приду. Спасибо за приглашение. Говорите, куда и
когда.
— А давайте прямо сейчас поедем, а? А что? Уже половина
восьмого, рабочий день закончился, надо пользоваться моментом, пока никто не
дернул. А то ведь с нашей работой, сами знаете, как бывает: только что-то
запланируешь — и на тебе, выезд на место происшествия, кто-то кому-то башку
проломил или еще что. Поехали?
— Поехали, — решительно сказала Настя.
Ну что ж, мириться так мириться. И в конце концов, если уж
по большому счету, то из-за чего ей дуться на Дмитрия?
* * *
С первых же минут Настя поняла, что Федулов обожает свой дом
и гордится им. Она с трудом удерживалась от улыбки, разглядывая чудовищное, на
ее взгляд, красное строение с желтыми, наличниками и совершенно дурацким
петушком на коньке синей крыши. Весь коттеджный поселок был хорошо освещен
множеством фонарей, да еще Федулов установил дополнительную подсветку на своем
участке, так что даже зимним вечером все пиршество красок было отлично видно.
Однако как воспитанный гость Настя молчала и только кивала, изредка вставляя:
«здорово» или «очень красиво». Внутри, правда, жилище Дмитрия Федулова оказалось
более сдержанным и вполне практичным.
— Какое счастье, что у Мити такой большой дом и мы все
в нем помещаемся, — открыто радовалась мать Федулова Зоя
Михайловна. — У вас в Москве, наверное, дом получше нашего?
— Да что вы, — рассмеялась Настя, — мы с
мужем живем в однокомнатной квартире.
— И правда, — вдруг спохватилась Зоя
Михайловна, — что это я? Митя же сказал, что вы его коллега, тоже из
милиции. А на милицейскую зарплату разве такой дом купишь?
И в самом деле, подумала Настя, на милицейскую зарплату
такой дом совершенно точно не купишь. А жена у Федулова, как он сам говорил, не
работает, с детьми сидит. Так откуда же деньги?
Зоя Михайловна словно услышала Настин вопрос и продолжила:
— И Митенька никогда ничего не купил бы, а в очередь на
жилье у нас теперь не ставят, потому что не строят ничего. Так и прозябали бы в
двухкомнатной живопырке. Хорошо, что у Митеньки есть такие верные друзья,
которые дали денег в долг и готовы ждать, пока Митя отдаст. Он ведь хотел сразу
отдать, собирался машину продавать, а машину бандиты сожгли. Спасибо друзьям,
вошли в положение и с возвратом долга не торопят.
Да, насчет сожженной машины ей говорил Старков. Надо же, как
не повезло парню: еще бы день-два — и продал бы машину, расплатился за дом и не
имел бы долгов. А теперь эта сумма висит на нем тяжким бременем. Вот бедолага!
Впрочем, чужие денежные дела Настю не особо интересовали. И семья Федулова ее
не интересовала, и его дом, она приехала сюда только ради того, чтобы снять напряжение
в их отношениях.
Сели за стол, жена Федулова, Светлана, прехорошенькая
упругая пышечка, усадила рядом с собой старших девочек Вареньку и Ксюшу, а
младшего Ванечку держала на коленях. Вышел Вадим Александрович, отец Димы,
занял место рядом с Настей, а во главе стола уселся Дмитрий. Ну что ж, оно и
понятно, он глава семьи и хозяин дома, который все здесь решает и на чьи доходы
все живут, если не считать пенсий его родителей. И какими бы смешными эти
доходы ни были, дом-то он купил. Значит, хозяин.
Зоя Михайловна принесла огромное блюдо с домашними
пельменями, потом подала чай с пирогом. Две крупные невнятной масти собаки
молча сидели по обеим сторонам от Федулова и не сводили глаз с его рук,
вероятно, в надежде, что из этих царственных, поистине божественных рук им
перепадет сладкий кусочек. Но ничего не перепадало, Дмитрий своих собак
воспитал в строгости и с общего стола их не кормил. «Я бы не удержалась, —
подумала Настя. — Я бы не смогла вынести этот взгляд и звук судорожно
сглатываемой слюны. Наверное, я неправильно обращаюсь с Подружкой, кормлю ее
человеческой едой, балую. А надо так, как Дима. Только то, что разрешено, и
только там, где положено. Впрочем, у него собаки молодые, он же их только год
назад взял щенками, и если их неправильно кормить сейчас, то можно поиметь
проблемы с их здоровьем на долгие годы. А Подружка уже старая. Костя Еремеев
сам сказал: ей теперь можно все, в этом преимущество старости. Кстати о Косте…
Если он был любовником Ярцевой, то почему он не мог быть убийцей Павловой? К
кому еще Алла Ивановна могла обратиться за помощью? Если не к мужу, то к
любовнику. Значит, надо его тоже проверять. Интересно, Вторушин сам догадается?
По идее, должен бы…»
Разговор за столом как-то быстро иссяк, Федуловы хотели,
чтобы беседа была интересной для гостьи, однако единственное, что связывало
Настю и Федулова, это преступление, но не обсуждать же его в присутствии семьи.
Общих знакомых, кроме Ильи Вторушина, у них не было, общих воспоминаний не было
тем более. Надо было спасать положение, и Настя прибегла к своему излюбленному
способу оживления ситуации, который не раз выручал ее в подобных случаях: она
поинтересовалась семейными фотографиями. Вариант беспроигрышный, потому что за
каждым снимком стоит история, за историей — воспоминания, и люди так
увлекаются, что забывают обо всем. Тем более самой Насте теперь тоже любопытно
смотреть на фотографии и пытаться анализировать чужой опыт, чтобы извлечь из
него полезные уроки.
