— Такой, как на фотографии в вашем бумажнике? —
спросила Настя.
— А вы видели это фото, да? — радостно улыбнулся
Ярцев. — Правда же, Аллочка на этом снимке невозможно красивая? И такая
счастливая! Это она в Англию ездила, ее подруга, бывшая сокурсница, пригласила
погостить, она там замужем за англичанином. Вот Алла и поехала. Ей так
понравилось за границей! Здесь, дома, я никогда не видел ее такой спокойной и
счастливой, как на этой фотографии. Она даже стала поговаривать о том, что,
может быть, переехать на постоянное жительство куда-нибудь в Европу.
— Ну, это дорогое удовольствие, — заметила
Настя, — на это нужны большие деньги.
Вот она и подобралась к тому, что ее интересовало. Чтобы
нанять киллера, ему нужно заплатить деньги. Были ли у Аллы собственные
средства, которыми она могла бы распоряжаться без контроля со стороны мужа? Или
она незадолго до убийства Павловой попросила у Романа денег на какие-нибудь
крупные расходы? Или Роман сам дал ей эти деньги, прекрасно зная, для чего они
предназначены?
— Да деньги-то у Аллы были, — махнул рукой
Ярцев. — Она получила наследство от своего дяди — крупного банкира из
Красноярска, дядюшка ей приличную сумму отписал, он Аллочку очень любил. Это
были ее личные деньги, она их в семейный бюджет не вкладывала, положила на
депозит и даже проценты не снимала.
Ну, этого-то ты, положим, знать не можешь, раз деньги были
личной собственностью Аллы, то она могла делать с ними все, что угодно. Мало ли
что она тебе напела…
— Много денег-то было? — как можно равнодушнее
спросила Настя, пытаясь сделать вид, что этот вопрос интересует ее в самую
последнюю очередь.
— Не знаю, — ответил Ярцев, — Алла точную
сумму не называла, но говорила, что больше восьмисот тысяч евро. Она все
мечтала, как мы удочерим Полинку и девочка будет учиться за границей в самых
лучших школах, колледжах и университетах. Скорее всего, в Англии, очень уж там
Аллочке понравилось…
Последние реплики Ярцева доходили до Насти с трудом. Она
внезапно поняла, что именно так сильно беспокоило ее все последние дни.
Но этого просто не может быть. Так не бывает. Потому что
если это правда, то это ужасно. А может быть, она опять ошибается?
* * *
Нетерпение сжигало ее, она даже не остановилась у магазина,
чтобы, как обычно, купить себе и Подружке «нормальной» еды. Влетела в свой
номер, на ходу сбрасывая куртку, включила компьютер, вошла в Интернет, набрала
в поисковике слово «Стоунхендж» и впилась глазами в появившиеся на экране
фотографии. Вот что ныло в ее голове, как натертая мозоль: камень, на фоне
которого был снят Дмитрий Федулов. Камень, состоящий как будто из двух частей и
похожий на латинскую букву V, в которой одна сторона длиннее, вторая — короче.
Такого камня Настя никогда и нигде не видела, но вот сама фактура этого камня что-то
ей напоминала, и только когда Ярцев дважды упомянул про Англию, она вспомнила.
Стоунхендж. Каменный круг в Солсберийской долине. Настя сама там не была, но
читала про него и видела множество фотографий. Она не припоминала никакого
V-образного камня, но…
Она листала фотографии на сайте. Каменный круг был снят с
разных ракурсов, и наконец Настя нашла то, что искала. Вот они, два камня,
стоящие рядом на относительно небольшом расстоянии друг от друга, один строго
вертикальный, другой наклонен приблизительно градусов на 60 к земле. И если
снимать вот с этой точки, то получится, что оба они имеют общее основание и
выглядят как единый монолит. Настя просмотрела все снимки и убедилась в том,
что вполне возможно, не нарушая правил и не заходя за загородку, снять эти два
камня так, что весь каменный круг останется за кадром и возникнет впечатление
странной каменной фигуры, одиноко стоящей посреди огромного зеленого поля,
вдалеке окаймленного деревьями. Значит, ты, Митенька Федулов, ездил в Англию, а
своей семье наврал, что отправился на рыбалку на Байкал. Нехорошо, некрасиво.
Зачем же ты наврал? Ну ясен пень, ты же с Аллой ездил, которая тоже мужу правду
не сказала. Стало быть, вы были любовниками? Ай-яй-яй, Митя.
Настя позвонила Вторушину. Она привыкла все проверять до
конца.
— Илья, вы, как я поняла, большой любитель путешествий.
Вы, случайно, в Англии не были?
— Был, конечно, бабуля всю жизнь мечтала посмотреть на
Тауэр и погулять по набережной Темзы. А что?
— А в Стоунхендж вы ее не возили?
— Возил, это обязательно. Как же можно съездить в
Англию и не посмотреть знаменитый каменный круг. А почему вы спрашиваете?
Но объяснять не хотелось. Не было времени.
— Илья, вы не могли бы принести мне фотографии из
Стоунхенджа?
— Мог бы, если вы объясните мне, что происходит, —
сердито ответил он. — Не нужно делать из нас с Димкой мальчиков на
побегушках, которые что прикажут — то и выполняют, а знать им ничего не
положено.
Настя смутилась. Ну вот, опять она ведет себя как на службе.
А ведь здесь у нее нет подчиненных, она не имеет права отдавать приказы, а
выполнять ее просьбы тоже никто не обязан.
— Простите, Илья. Я нашла в вещах Ярцева фотографию
Аллы, Ярцев утверждает, что снимок сделан в Англии, в Стоунхендже, а я
засомневалась и хочу проверить, — солгала она.
Но не говорить же Вторушину, что она подозревает его
коллегу. Кто знает, как он к этому отнесется? Особой любви между оперативниками
она не заметила, но ведь никогда не знаешь, как человек себя поведет.
— Так бы сразу и сказали, — проворчал капитан. —
Снимки есть у меня на флэшке, я завтра принесу.
— Сегодня, — попросила Настя.
— Но она у меня дома. Вы что, хотите, чтобы я все
бросил и кинулся домой за флэшкой?
Само собой, именно этого она и хотела. Но это уже переходило
все границы приличия.
— Илья, я готова подождать до вечера, когда вы
освободитесь. Но я хочу посмотреть фотографии обязательно сегодня.
Настя понимала, что нельзя терять ни минуты. Она слишком
близко подобралась к Федулову, и если он пока не выказывает признаков
беспокойства, то это вовсе не означает, что он этого самого беспокойства не
испытывает. Он может спохватиться в любой момент, как только Ярцев расскажет
ему в деталях про разговор с Настей. А уж если Илья передаст ему Настану
просьбу принести фотографии Стоунхенджа, то вообще пиши пропало. Загнанный в
угол, Дмитрий Федулов может оказаться способным на все, что угодно.
— И еще одна просьба, возможно, несколько
необычная, — продолжала она. — Не говорите, пожалуйста, Дмитрию о
моей просьбе.
— Почему?
— Я вас прошу. Пожалуйста. Так надо. Просто поверьте
мне, — твердо сказала Настя.
— Хорошо, — недоуменно протянул Вторушин. —
Не понимаю, в какие игры вы играете. Мне это не нравится.
— Мне тоже, — вздохнула Настя. — Давайте так:
вы мне вечером даете флэшку, я при вас ее смотрю, и если я права, то я сразу же
вам все расскажу. Идет?
