* * *
На следующий год во Владимир прибыл ордынский посол, который привез князю Дмитрию еще один ярлык на великое княжение. Как выяснилось, в Орде с прошлого года более не существовало единой власти. Хан Амурат продолжал сидеть в Сарае, но ему были подвластны лишь земли к востоку от Волги, так называемый «луговой берег». Степи к западу от Волги со всеми кочевьями на них именовались ныне Мамаевой Ордой, по имени темника Мамая.
Мамай обрел силу при Бердибеке, выгодно женившись на ханской сестре и став гурленем — ханским зятем. Мамай недолго пребывал в тени. Не подчинившись Амурату, пришедшему из Синей Орды, он своей волей поставил ханом подвернувшегося под руку принца из Батыева рода по имени Абдуллах. Владения Абдуллаха, за спиной которого стоял Мамай, простирались от Волги до Крыма, от реки Воронеж до предгорий Кавказа. Этот-то Абдуллах и отправил во Владимир своего посла с великим ярлыком для московского князя.
Дмитрий, вняв советам своих бояр, принял и этот великий ярлык.
Прознавший об этом Амурат рассердился столь сильно, что отменил свое прежнее решение и вернул Дмитрию Константиновичу право на великий стол.
Опять пришлось московским воеводам седлать коней и собирать полки, чтобы в очередной раз выбить Дмитрия Константиновича и его дружину из Владимира. Всего-то двенадцать дней просидел Дмитрий Константинович на владимирском столе, после чего пришлось ему бежать в Суздаль, свою вотчину. Тягаться на равных с московской ратью Дмитрий Константинович не мог. Осажденный московлянами в Суздале, он запросил мира, отказавшись от Амуратова ярлыка.
Князь Дмитрий по совету Василия Вельяминова отослал побежденного Дмитрия Константиновича в Нижний Новгород, веля ему находиться там под опекой старшего брата. Почти год прожил в Нижнем Дмитрий Константинович, смирив свою гордыню. Затем ему было позволено вернуться на княжение в Суздаль.
Глава шестая. Встреча в бережце
В пору морового поветрия в Нижнем Новгороде скончался тамошний князь Андрей Константинович, старший брат Дмитрия Константиновича. По родовому обычаю на нижегородский стол должен был перейти из Суздаля Дмитрий Константинович. Однако младший из Константиновичей, князь Борис, съездил в Орду и привез оттуда ханское разрешение взять под свою руку Нижний Новгород. Коренной удел Бориса Константиновича находился в Городце, всего в сорока верстах от Нижнего Новгорода вверх по течению Волги. Борис-честолюбец полагал, что Нижний и Городец — одна вотчина и править ею должен один хозяин. Заняв нижегородский стол, князь Борис углубил крепостные рвы вокруг города и велел свозить камень для постройки новой городской стены. Старая деревянная стена Нижнего уже изрядно обветшала.
Вскоре на Русь пришло известие, что хан Амурат убит неким Азиз-шейхом, который утвердился на троне в Сарае. Азиз-шейх и одарил Бориса Константиновича правом на нижегородский стол. Более того, Азиз-шейх не забыл и про Дмитрия Константиновича, прислав ему ярлык на великое владимирское княжение.
На сей раз Дмитрий Константинович сему ордынскому дару не обрадовался. Дважды лишившись великого стола, он не собирался снова затевать распрю с Москвой, понимая, что никто из князей его не поддержит, а воля очередного хана-выскочки никакой силы не имеет. Поразмыслив, Дмитрий Константинович обратился за помощью к Москве. Через своего гонца он передал, что отказывается от ханского ярлыка в пользу московского князя, но просит рассудить его с младшим братом, не по обычаю захватившим Нижний Новгород.
Юный московский князь и его боярский совет решили уважить просьбу Дмитрия Константиновича. Митрополит Алексей снарядил в Нижний Новгород посольство из священников во главе с суздальским епископом. Посольству было велено воздействовать на Бориса Константиновича пастырским словом и отвратить его от разжигания братоубийственной войны. Однако князь Борис выслушал святых отцов и отправил их восвояси, не пожелав уступить нижегородский стол старшему брату.
Тогда митрополит отправляет в Нижний Новгород послом Сергия Радонежского, игумена затерянной в лесах Троицкой обители. Отшельническая жизнь и подвижническое служение Господу наделили Сергия неким ореолом святости. Молва о нем разошлась по всей Русской земле.
Самонадеянный Борис Константинович даже не пожелал разговаривать со старцем-игуменом в темной пропыленной рясе, подпоясанной лыковой веревкой. Мол, не к лицу ему, светлому князю, с бродячим монахом беседовать и нравоучения из его уст выслушивать. Пусть проваливает Сергий туда, откуда пришел!
И тут случилось такое, чего Борис Константинович, объятый гордыней, никак не мог предвидеть. Игумен Сергий затворил все церкви в Нижнем Новгороде, запретив церковные службы до особого распоряжения митрополита Алексея и московского князя Дмитрия Ивановича. В городе поднялся ропот, ибо стало невозможно ни младенца окрестить, ни молодых обвенчать, ни покойника отпеть… Люд нижегородский огромной толпой подвалил ко княжеским хоромам, пожелав переведаться с Борисом Константиновичем. Горожане потребовали от князя Бориса, чтобы он встретился со своим старшим братом для полюбовного разрешения возникшей меж ними ссоры. Иначе нижегородцы сами откроют ворота полкам Дмитрия Константиновича и московского князя, которые, по слухам, уже недалече.
Борису Константиновичу волей-неволей пришлось покориться народному вечу. Выехав со своими ближними боярами из Нижнего Новгорода, князь Борис двинулся на запад по левобережью Оки. Добравшись до села Бережца, лежавшего немного выше устья Клязьмы-реки, Борис и его свита стали здесь ждать приближения московско-суздальской рати. Борис никак не мог взять в толк, как получилось, что два вчерашних недруга, два Дмитрия, объединились против него! Он-то рассчитывал совладать со старшим братом без вмешательства Москвы.
* * *
В свои пятнадцать лет князь Дмитрий впервые оказался в роли третейского судьи, примиряя друг с другом двух братьев Константиновичей, старшему из которых уже перевалило за сорок, а младшему недавно исполнилось двадцать пять. Являясь великим владимирским князем, юный Дмитрий обладал правом разрешать любые межкняжеские тяжбы.
Борис Константинович отказался от посягательств на Нижний Новгород, согласившись удалиться в Городец и признав над собой старшинство Дмитрия Константиновича. Также братья Константиновичи присягнули на верность московскому князю, выразив готовность ходить в полной его воле.
Пришлось князю Дмитрию сотворить суд и над князьями, подстрекавшими Бориса Константиновича к неповиновению Москве и старшему брату. Этих подстрекателей было двое: стародубский князь Иван Федорович и князь галицкий Дмитрий Иванович. Обоих лишили княжеских столов и сослали в Великий Устюг, лежащий на реке Сухоне, в далеком лесистом краю.
Был год 1365-й.
Глава седьмая. Тверская княжна
В этом же году умер от морового поветрия Владимир Александрович, племянник тверского князя Василия Михайловича. До самой своей кончины Владимир Александрович держал свой стол в удельном граде Зубцове, расположенном верстах в шестидесяти от Твери выше по течению Волги. Поскольку у Владимира Александровича не было сыновей, а была только дочь, его удел перешел во владение к родному брату Андрею Александровичу.
