Но еще скрывался где-то в Армянских горах непобежденный Ваагн с отрядами преданных ему отенов и гогаренов. С Ваагном же находился и претендент на армянский трон – Озром, сын Варшама. Дед Озрома был когда-то царем над стенами и гогаренами, племенами Верхней Армении.
Еще продолжалось восстание в Арахосии и Дрангиане. Там пока безуспешно сражался Вивана, полководец Дария.
На помощь Виване Дарий отправил Артавазда с сильным отрядом. В Армении был оставлен Дадаршиш с половиной царского войска, ему предстояло разбить Ваагна с Озромом.
С оставшимся же войском Дарий ушел в Вавилон.
Устав от битв и трудных переходов, Дарий желал лишь одного – покоя. Теперь, когда были казнены наиболее опасные самозванцы и усмирены самые воинственные племена, персидский царь заслужил право на отдых.
Глава двадцать вторая
Атамаита
После трудностей и неудобств походной жизни покой и уют царского дворца в Вавилоне показались Дарию поначалу отражением какой-то нереальной жизни. Дарий опять слышал гортанную речь вавилонян, от которой уже успел отвыкнуть за месяцы, проведенные среди родственных персам арийских племен, чей язык очень походил на фарси. Глядя на покорные спины вавилонских вельмож, склонявшихся пред ним, слыша их угодливые речи, Дарий не мог поверить, что еще совсем недавно здесь бушевало восстание против персидского владычества, жестоко подавленное Интаферном.
Интаферн, назначенный Дарием сатрапом Вавилонии, любил повторять:
– Вавилоняне часто носят на поясе маленькие гирьки, чтобы взвешивать дорогие ароматические зелья, пряности и золотой песок. У персов же на поясе неизменно висит акинак. Так пусть вавилоняне занимаются своей торговлей, а мы, персы, будем властвовать над ними, ибо миром должны править воины, а не торгаши.
В первую очередь Дарий приблизил к себе тех из знатных вавилонян, кто открыто поддерживал персов и покинул Вавилон вместе с Гобрием, не желая признавать самозванца Араху. В числе советников Дария были мудрый жрец Нур-Син, богатый купец, ставший царским казначеем, Или-акаби и военачальник Хизату. Преданным слугой персидского царя оставался и главный садовод Манну-икабу.
Как-то раз Манну-икабу робко заикнулся перед Аспатином про свою зверски убитую племянницу, желая продолжить поиски убийц, прерванные мятежом Арахи. На том же настаивала вернувшаяся в Вавилон Статира, которая все больше подозревала в этом преступлении Атоссу.
Атосса же почему-то вовсе не горела желанием расследовать это убийство, словно несчастная Илтани и не прислуживала ей никогда.
В разговоре с Дарием Статира особенно напирала именно на этот довод.
– Не будь Атосса замешана в этом деле, она бы этого так не оставила, – говорила она. – Надо знать дотошность Атоссы даже в мелочах, а тут убивают ее служанку, и царица бездействует. Это странно и подозрительно!
– Не забывай, Атосса недавно родила семимесячного младенца, которого повитухи кое-как выходили, – вступился за Атоссу Дарий. – До убийства ли Атоссе какой-то там служанки, если ее родное дитя с трудом спасли от смерти. Ксеркс до сих пор еще очень слаб. Лекари день и ночь находятся в покоях царицы.
Своего первенца от Атоссы Дарий нарек именем Ксеркс.
Ксеркс означало «владычествующий над героями». Дарий полагал, что добрые боги не позволят умереть младенцу со столь звучным именем. К тому же оно походило и на имя его павшего друга – Артаксеркса, и Дарию хотелось верить, что такое имя в будущем подвигнет его сына и наследника на многие славные деяния.
Чтобы не раздражать Статиру, Дарий повелел Аспатину провести тщательное расследование. И расследование было проведено. Подозрение пало на одного евнуха, нечистого на руку, и одного из царских стражей, который постоянно преследовал Илтани своими ухаживаниями, ревнуя ее ко всем и каждому. Поскольку стражник пал в сражении с воинами Арахи, а евнух поплатился головой за какое-то другое свое преступление, было решено, что убийц Илтани покарала сама судьба.
Манну-икабу и его родня на этом успокоились.
Однако Статира осталась недовольна столь поспешным расследованием. Будь рядом отец, она пожаловалась бы ему, но Гобрий оставался в Сузах.
В эти дни вновь пробуждающейся весны Дарий был переполнен счастьем не только потому, что Атосса подарила ему наследника, но главным образом от того, что его полководцы один за другим с победой возвращались в Вавилон. Еще в конце зимы вернулся Дадаршиш, разгромивший армян и казнивший их предводителей Ваагна и Озрома. Армения затихла, покорившись персидскому царю. С первыми весенними дождями в Вавилон вступили отряды Виваны и Артавазда, победивших арахотов и дрангианов.
Власть Дария из рода Ахеменидов наконец-то утвердилась на всем пространстве огромной Персидской державы.
В царском дворце по многу дней продолжались победные пиршества. Пиры прерывались торжественными жертвоприношениями и приемами посольств от бывших мятежных племен и городов, ныне выказывающих свою покорность персидскому царю.
По утрам Дарий неизменно находился в своей канцелярии.
Царь задумал увековечить свое имя и свои деяния в большой победной надписи, где должно быть перечислено все свершенное им в первый год царствования. В этой надписи должны быть перечислены поименно все вожди восставших племен, все сражения и походы. В царском войске были особые писцы, которые записывали, где и когда случилось то или иное сражение, сколько пало воинов с вражеской стороны, кто погиб у Дария. Записывалось также, где и каким образом был казнен каждый из предводителей восставших. Поэтому все данные для победной надписи у Дария были в наличии, оставалось лишь расположить их в хронологическом порядке, начиная с самого первого восстания.
Царские писцы сделали первый вариант победной надписи по старинке, на эламском языке. Второй вариант, специально для жителей Месопотамии, был написан по-аккадски.
Но Дарию этого было мало. Ему непременно хотелось, чтобы его победы были так же увековечены и на фарси.
Писцы лишь разводили руками.
– У персов же нет своей клинописи, – говорил Дарию царский секретарь Тиркам. – Кир Великий повелел использовать во всех письменных документах клинопись эламитов, как более простую и удобную, по сравнению с клинописью вавилонян и ассирийцев.
– Кир утверждал величие персов оружием, – сказал на это Дарий, – а я намерен возвеличить персов, поставив их вровень с культурными народами, которые хоть и покорены нами, но смотрят на нас свысока. Я хочу, чтобы персы имели свою клинопись, еще более удобную, чем клинопись эламитов. Это возможно, Тиркам?
– Это собирался сделать еще Камбиз, – ответил секретарь. – При нем большая группа писцов занималась разработкой слоговых форм персидского языка, взяв за основу клинописные знаки тех же эламитов. Но эта работа прекратилась сразу же после смерти Камбиза.
