– Но ведь горшок звенел, – растерянно проговорил Хецу.
По знаку Туганя один из слуг Святослава достал из кожаной сумы небольшую медную шкатулку с высокой покатой крышкой. Челядинец поднял крышку, и сразу же прозвучала негромкая мелодия перекатывающихся в чреве крышки маленьких шариков.
– Так вот в чем дело! – покачал головой немного разочарованный хан Терча. – Никакого волшебства нет. Это просто хитрость.
– Эту хитрость придумал Святослав, – объявил Тугань. – Так что, Куря, тебе придется держать ответ перед Святославом.
Святослав вступил в круг ханов, те расступились, оставив князя лицом к лицу с Курей.
– Неужели ты собрался судить меня, князь? – угрожающе произнес Куря. – Остерегись! Я – хан из рода Кангюй! По знатности я выше тебя.
– Судить тебя я не собираюсь, хан, – спокойно промолвил Святослав. – А вот уму-разуму я тебя немного поучу, дабы ты запомнил на будущее, каково это делать пакости русскому князю.
Святослав угрожающе сжал кулаки. Куря выхватил из ножен кинжал, ощерив редкие зубы. Видя, что назревает схватка, ханы отступили к самым стенам юрты.
Святослав был без оружия, поэтому Куря смело бросился на него, замахнувшись кинжалом. Сильный удар в нос остановил Курю. Затем Святослав ловко выбил кинжал из его руки. Куря в бешенстве опять ринулся на Святослава, силы в его руках было немало. Однако Святослав был гораздо ловчее, его крепкие удары то и дело сбивали хана с ног. Скоро у Кури была в кровь разбита губа, кровоточил нос, заплыл левый глаз. После очередного удара в челюсть Куря свалился и уже не встал.
Очнулся Куря, когда все гости хана Туганя разъехались по своим становищам. В голове у Кури звенело, болела челюсть, ныла грудь.
Сидевший у очага Тугань велел слуге поднести Куре чашу с кобыльим молоком.
– Выпей, брат. Тебе понадобятся силы, чтобы добраться до своей юрты.
В голосе Туганя Куре почудилась насмешка. Святослав опозорил его перед всеми ханами!
Куря сплюнул два выбитых передних зуба и злобно прошипел:
– Не радуйся, шелудивый пес! Отныне ты мне кровный враг, как и Святослав. Я отомщу вам обоим за свое унижение!
Шатаясь, словно пьяный, Куря покинул юрту хана Туганя.
Орда Гилы в тот же день свернула стан и ушла к своим зимним стойбищам на реку Маныч.
Глава 4
Владислав, сын Гробоя
Всю зиму Свенельд объезжал владетелей славянских земель, подвластных Киеву, сговаривая их по весне вести полки на юг. Кого-то хитрый Свенельд убеждал словом льстивым, кого-то дорогим подарком… Особенно рьяно Свенельд набирал ратных людей в землях древлян и северян, самых воинственных соседей Киева. В земле северян было три значительных города: Чернигов, Любеч и Новгород-Северский. Владения северян раскинулись по берегам рек Десна и Сейм.
Земли древлян были дарованы Свенельду еще князем Игорем на прокорм его дружины. По сути дела, Свенельдовы тиуны должны были зорко следить за своенравными древлянами, дабы вовремя упредить их очередную попытку к смуте. За убийство Игоря Ольга жестоко обошлась с древлянами, искоренив их княжескую династию. Ныне землей древлян управляют присланные из Киева посадники, сидевшие по городам. Свенельд приглашал родовитых древлян в свою дружину. Немало древлян было и в дружине Святослава, который ценил их за смелость и ратное умение.
Побывал Свенельд и в землях радимичей и кривичей, живущих в верховьях Днепра. Тамошняя знать, соблазненная посулами Свенельда, рьяно исполчала конное и пешее войско для грядущего похода на юг.
Отношения с Улебом у Свенельда совсем разладились. Мало того, что Свенельд прибрал к рукам всю власть в Киеве, он еще не выказывал Улебу надлежащего почтения. Во время одного застолья кто-то из бояр, изрядно хлебнув вина, стал упрекать Улеба, мол, тот горд не по чину. Отец его княжеского рода, это верно, но мать была рождена какой-то из рабынь, коих всегда было много в тереме похотливого князя Тура.
Улеб вспыхнул гневом и двинул дерзкого боярина кулаком в челюсть. Завязалась драка.
Когда драчунов растащили, то Свенельд решил их примирить. Он завел речь о недавно скончавшемся князе Туре, который больше всего на свете обожал хмельное питье и женщин.
– Простоватый был в словах и мыслях князь Тур, мир его праху, – молвил Свенельд. – Никогда ничего он не таил за душой, все выкладывал начистоту. Много детей было у князя Тура, девять или десять. Из них от законной супруги было только четверо, все остальные были рождены наложницами. Князь Тур любил всех своих детей, поэтому не делил их на законных и незаконнорожденных. Все это знают. Ингонда, дочь Тура и первая жена Игоря, появилась на свет от наложницы. В этом тоже не было большой тайны, покуда Улеб не возмужал и ему не понадобилась жена княжеского рода. Ни князя Тура, ни Ингонды уже нет в живых, а судить плохо о мертвых нам не пристало. Я знаю, что князь Игорь любил Ингонду, хотя ведал, что она дочь наложницы. Ингонда была прелестна телом и лицом, это подтвердят все, кто ее видел при жизни. Ингонда была достойна Игоревой любви!
Свенельд поднял кубок с хмельным медом, предлагая выпить мировую и забыть о ссоре. Бояре подняли свои чаши. Конечно, они помнят красавицу Ингонду с белокурыми косами и синими очами! Улеб статью своей в мать уродился. Помнят бояре и князя Тура, который, бывало, засыпал в объятиях сразу двух юных рабынь. Такой уж он был человек, ненасытный до любовных утех!
Улеб мировую пить отказался и ушел с пиршества, объятый досадой и гневом. Выходит, что он князь только по отцу, а по матери простолюдин. Хуже всего, что об этом знают многие киевские бояре и при случае могут уязвить этим Улеба. К тому же при такой родословной Улебу, конечно же, не видать стола киевского. Здешние бояре предпочтут ему сыновей Святослава, если перед ними встанет такой выбор.
Улеб не стал скрывать от Сфандры той правды, какую он невзначай узнал о своей матери. Он рассудил, что Сфандра рано или поздно все равно прознает об этом.
Уныние Улеба не понравилось Сфандре.
– Если покопаться в родословной всех славянских князей, там обнаружится не токмо низкое родство, но и кровосмесительство, – заявила Сфандра мужу. – Это от того, что по языческим обычаям среди знатных славян дозволено многоженство. Вспомни древлянского князя Мала, убившего Игоря, ведь он был женат на сводной сестре. Нынешний князь радимичей Драговит женат на племяннице и одновременно делит ложе с женой своего покойного брата. И никого это не коробит ни в Киеве, ни у радимичей!
– Да не о том речь! – злился Улеб. – Ежели кровосмесительство не во вред княжеской родословной, так и бог с ним! Мать моя не из княжеского чрева вышла, вот в чем беда. Бояре киевские мне это припомнят, ежели дойдет до дележа стола киевского.
– Мать твоя от княжеского семени родилась, это тоже имеет значение, – сказала Сфандра. – Ольга, мать Святослава, из простолюдинок вышла в княгини. Дружина посадила на трон Святослава и даже не попрекнула его этим.
