– Моя милая Лейла! – Настасья вновь прижала персиянку к себе. – Как мне жаль тебя! Я теперь только и буду думать, как бы вырвать тебя из рук этого чудовища!
– Отсюда невозможно убежать, Настжай, – печально проговорила Лейла. – Кругом дикие степи, где нет ни дорог, ни селений.
– Уж лучше умереть от голода в степи, чем терпеть такие издевательства, – сказала Настасья. – Признаюсь тебе, я подумываю о побеге. Когда войско Мамая подойдет к Оке, я сяду на коня и удеру из стана татарского при первой же возможности.
– Твой отчий край рядом, поэтому у тебя больше возможностей для удачного побега, Настжай, – вздохнула Лейла. – А мне до Персии ехать и ехать!
– Главное – обрести свободу, а на родину всегда можно вернуться, – с решимостью в голосе произнесла Настасья. – С Руси до Персии ходят торговые караваны, суда купеческие до Персидского моря добираются. Дальняя дорога – не преграда, ежели человек свободен. Бежим вместе, Лейла!
– Где мы укроемся на Руси, Настжай, ведь Мамай собирается предать огню все русские города и села? – спросила Лейла.
– Я уверена, князь Дмитрий Иванович не допустит этого, – сказала Настасья. – Он храбрый, и войска у него много! Мамай знает это, потому и призвал к себе в союзники литовского и рязанского князей. Даже если русские князья и проиграют битву с татарами, эта победа достанется Мамаю очень большой кровью!
– Скорее всего, никакой битвы не будет, Настжай, – как бы виновато промолвила Лейла. – Два дня тому назад у Мамая побывали послы из Москвы. Князь Дмитрий выразил готовность платить дань Орде. Послы привезли Мамаю богатые дары, униженно выпрашивали у него мир…
– Откуда знаешь об этом? – сверкнула очами Настасья.
– Слышала беседу Салджидая с военачальниками подчиненного ему тумена, – ответила персиянка. – Это было поздно вечером. Я уже дожидалась Салджидая на ложе в его шатре за толстым пологом, когда произошел этот разговор сына Мамая с беками и беями. Они пьяные все были, но продолжали пить кумыс, радуясь, что князь Дмитрий убоялся их мощи, прислал послов с дарами, а сам убежал куда-то на север.
– Это неправда! – рассердилась Настасья.
– Я говорю тебе то, что слышала своими ушами, – с обидой в голосе проговорила Лейла. – Зачем мне лгать! Я ненавижу татар не меньше тебя, милая. Я готова бежать с тобой отсюда, вот только куда мы побежим, подруга?
Настасья с хмурым видом кусала губы, что-то соображая. Наконец она мрачно обронила:
– Если князь Дмитрий Иванович и ушел далеко на север, то лишь затем, чтобы собрать там побольше войск. Я уверена в этом. Эмир Бетсабула не раз говорил, что под властью московского князя много земель и городов, он самый могучий государь на Руси! Бетсабула участвовал в битве на Воже, где русская рать во главе с Дмитрием Ивановичем посекла татар, как траву. Бетсабула еле ноги унес тогда.
– У Мамая гораздо больше туменов, чем было у татарского войска на Воже, – опустив глаза, негромко сказала Лейла. – Вот в чем дело.
Настасья рассталась с персиянкой с каким-то горьким осадком в душе.
Она вернулась в свой шатер и в сердцах швырнула к дальней полотняной стенке принесенный бурдюк с водой.
Глава шестая
Донская переправа
Русские полки, растянувшиеся на марше на многие версты, сошлись воедино у донского берега, там, где в Дон впадает небольшая река Непрядва. Близ деревеньки Черновой в степи раскинулся обширный русский стан. Всем было ведомо, что земли эти входят в состав Рязанского княжества, являясь его окраиной. Однако, по сути, истинным владельцем этих земель на правобережье Дона являлся елецкий князь, укрепленный град которого стоял на реке Сосне, впадающей в Дон гораздо ниже Непрядвы.
Елецкая княжеская ветвь обособилась от Рязани еще при Иване Калите, более тяготея к пронским князьям, с которыми у князей елецких были прямые родственные связи. Нынешний елецкий князь Федор без колебаний привел свою дружину в общерусский стан под Черновой. От него Дмитрий Иванович и прочие князья узнали, что полчища Мамая от устья реки Воронеж медленно продвигаются на север вдоль левого берега Дона.
В деревне Черновой состоялся знаменитый совет князей и воевод, упомянутый в летописях, на котором было принято решение не ждать Мамая на донском рубеже, но перейти Дон и идти ордынцам навстречу.
Янина еще в стане под Коломной сообразила, что боярин Огневит совсем даже не прочь, если она останется с войском и будет жить в его шатре. Хитрая Янина сделала вид, что ей льстит внимание такого видного знатного мужа. Она переоделась в мужскую одежду, с помощью Огневита приобрела себе кольчугу, шлем, щит и меч. Если бы не две длинные косы, Янину запросто можно было бы принять за юношу, особенно со спины, поскольку спереди девушку сразу же выдавала ее пышная грудь.
Огневит назначил Янину в оруженосцы, но совершенно не принуждал ее чистить свои доспехи и точить оружие. Янина занималась приготовлением пищи, так как питаться с простыми ратниками у общего котла спесивый Огневит Степанович не желал.
Узнав о решении общекняжеского совета оставить Дон за спиной и встретить татарскую орду лоб в лоб, боярин Огневит весь вечер брюзжал и возмущался. За ужином кусок не лез ему в горло, поэтому в шатре боярском уплетали кашу за обе щеки с ломтями ржаного хлеба только Янина и Ранко, боярский стремянной.
– Ох, лбы дубовые! – злился Огневит на князей. – Все наше воинство хотят в безвыходное положение поставить. У Мамая небось раза в три больше и конницы, и пехоты. А ну как не совладаем с силой татарской, куда бежать?
– Зачем бежать? – заметил Ранко. – Стоять надо насмерть!
– Ступай, коня напои, – Огневит махнул на юношу рукой. – Вояка нашелся! У тебя это второй поход, а у меня, слава богу, восьмой. Как татары бьются в открытом поле, я знаю не понаслышке!
Ранко насупился и вышел из шатра. Янина перестала жевать и прислушалась, вскинув голову.
– Что это за стук? – проговорила она, взглянув на Огневита. – Деревья никак рубят? Зачем?
– Ратники мосты через Дон наводят, – ворчливо ответил Огневит, расчесывая костяным гребнем свою рыжую бородку и усы. – Ночью полки на тот берег переходить начнут. В самую пасть дракона толкают православное воинство князья наши непутевые!
Янина промолчала, хотя брюзжание Огневита ей изрядно надоело. Прихватив котелок, она отправилась к реке.
В этом месте Дон был не слишком широк, поскольку русло реки пролегало на твердом известняковом ложе. Правый берег, где стояло русское войско, был низкий, а вот на левобережье Дона тут и там виднелись высокие выступы известняка. Противоположный берег был крут и высок.
Мосты сооружались сразу в шести местах, там, где крутизна левого берега позволяла преодолеть подъем не только пешцам, но и коннице и повозкам обоза.
Вечернее солнце светило русичам как раз в глаза, обливая горячим глянцем бугристые утесы южного берега, густо поросшие деревьями и кустарником. Река стремительно несла свои воды мучнистого оттенка, образуя небольшие пенные водовороты.
