– Не трудись, приятель! – с усмешкой проговорил Бедослав. – У меня кольчуга под одеждой. Ты кто?
Бедослав сорвал с незнакомца шапку и узнал мясника Свиряту.
– Вот так встреча, сосед! – Бедослав вырвал нож из руки Свиряты. – Ты почто напал на меня, негодяй? Кто надоумил тебя на это? Отвечай!
Бедослав двинул Свиряту кулаком в челюсть. Тот отлетел к забору.
Постоянно имея дело с ножами по роду своей деятельности, Свирята был необычайно ловок в обращении с ними. Вскочив на ноги, Свирята бросился на Бедослава, хотя ростом и силой заметно уступал ему. Делая обманные движения руками, Свирята выхватил из рукава другой нож и метнул его в Бедослава. Просвистев рядом со щекой Бедослава, нож вонзился в бревенчатую стену дома.
Свирята был полон такого озлобления, что отнимая нож у Бедослава, он даже укусил его за руку. Не ожидавший этого Бедослав чуть ослабил свою хватку, поэтому Свиряте удалось завладеть своим ножом. Размахивая коротким острым клинком, Свирята то и дело перебрасывал его из правой руки в левую и наоборот, надвигаясь на Бедослава. Свиряте нужно было спешить, ибо рассвет был уже близок.
Расстегнув застежку на левом плече, Бедослав сбросил с себя плащ.
«Ну, Свирята-злодей, берегись!» – подумал он, вынимая из ножен кинжал, который с некоторых пор постоянно висел у него на поясе.
* * *
Отправляясь в Торопец, Бедослав и не подозревал, что в скором времени вновь окажется в Переславле-Залесском. Он привез княжескую печать в Торопец, но оказалось, что Александр Ярославич уже покинул город, спешно вернувшись в Переславль-Залесский, куда вот-вот должен был приехать его отец Ярослав Всеволодович, великий князь Владимирский. Пришлось Бедославу из Торопца скакать в Переславль, даже толком не выспавшись.
Из Переславля Бедослав повез послание от Ярослава Всеволодовича к новгородскому архиепископу Спиридону, который был его давним и преданным другом.
В Новгород Бедослав приехал в самую дождливую пору. Моросил мелкий дождь, когда Бедослав шагал по мосту через Волхов с Софийской стороны на Торговую. Настроение у него было приподнятое после встречи с архиепископом, которому он передал письмо от великого князя лично в руки. Владыка Спиридон не просто взял свиток у Бедослава, но почтил его короткой беседой, расспросив о здоровье Ярослава Всеволодовича и том, каков ныне стал заново отстроившийся Переславль-Залесский.
Погруженный в свои мысли, Бедослав нечаянно толкнул плечом какого-то верзилу в богатой однорядке и лихо заломленной шапке, который о чем-то громко и со смехом тараторил двум своим слушателям, стоящим у высоких перил моста. Собеседники верзилы стояли с широкими улыбками на устах в шапках с загнутыми вверх краями и тонким высоким верхом, опущенным назад и книзу. Такие шапки обычно носили ушкуйники.
Верзила перестал смеяться и сердито окликнул Бедослава, наградив его нелицеприятным прозвищем.
Бедослав остановился и оглянулся.
– Прости, брат, – миролюбиво сказал он. – Я, кажется, толкнул тебя.
– Какой ты мне брат, недотепа! – рявкнул верзила, выдвинув вперед квадратную нижнюю челюсть. – Ты что, пьян или слеп?
Бедослав молча пожал плечами.
– Посмотрите на этого растяпу, друзья! – Верзила повернулся к своим собеседникам. – Мне кажется, его нужно проучить! Он явно зазнался!
Однако собеседники верзилы, взглянув на Бедослава, побледнели. Их глаза округлились, а лица испуганно вытянулись. Они переглянулись.
Затем один из них прошептал:
– Гляди, Хохряк, мертвец ожил! Чур меня, нечистая сила!
Хохряк торопливо перекрестился и попятился.
– Этого не может быть! – пробормотал он. – Мы же его утопили. Сазыка, ты же сам привязывал камень к его ногам!
– Чур меня! Чур! – вновь повторил Сазыка, осеняя себя крестным знамением.
Теперь и Бедослав узнал двоих ушкуйников, которые были из числа тех разбойников, с которыми он схлестнулся в кровавой потасовке на Черном острове в начале этого лета.
– Ну как, Сазыка, не жмут тебе мои сапоги? – сказал Бедослав, приближаясь к ушкуйникам.
Оба ушкуйника попятились, а затем бросились наутек, да так, что только пятки засверкали.
– Эй, други! Вы куда? – бросил верзила вслед беглецам.
Обернувшись на бегу, Хохряк махнул верзиле рукой, мол, не спрашивай и следуй за нами!
Вернувшись домой, Бедослав радостно сообщил Василисе, что гридничий дал ему три дня на отдых.
– Целых три дня вместе будем, лада моя! – обняв Василису, прошептал Бедослав. Увидев озабоченное лицо любимой, Бедослав слегка встряхнул Василису за плечи: – Что? Что стряслось?
Василиса высвободилась из объятий Бедослава и с тяжелым вздохом присела на скамью.
– Свирята Резник куда-то пропал, – промолвила она, – ушел из дому чуть свет дней десять тому назад и как в воду канул. Ко мне уже приходили жена и брат Свиряты, когда ты был в отлучке. Они думали, что, быть может, я тайно погуливаю со Свирятой. – Василиса криво усмехнулась, не глядя на Бедослава. – У меня теперь слава, как и у Лукерьи, женщины вольной и гулящей. Один мужчина меня бросил, другой лелеет, но замуж все же не берет.
– Брось! О чем ты? – Бедослав подсел к Василисе, обнял ее за плечи. – Вот купим свой дом и поженимся.
– Сегодня Иван опять приходил, тоже Свирятой интересовался, – продолжила Василиса. – Свирята деньги у него в долг взял. Иван ищет Свиряту по всему городу и отыскать не может. А посему братец мой ходит злющий как черт!
– Не отыщет Иван Свиряту, ибо нету того в живых, – собравшись с духом, проговорил Бедослав. – Я своей рукой заколол Свиряту возле Дубошина переулка, это было в то утро, когда мне надлежало в Торопец скакать. Свирята первым напал на меня, ударил меня ножом, но я был в кольчуге, потому и жив остался. Я утащил на себе мертвого Свиряту домой к Степану Колтыге. Степан вывез тело Свиряты из Новгорода в телеге под соломой и закопал в лесу.
– Почто Свирята напал на тебя? – спросила Василиса, схватив Бедослава за руку и глядя ему в глаза. – Ты накануне поругался с ним?
– Сам не пойму, что толкнуло Свиряту на это злодейство, – задумчиво ответил Бедослав. – Ссор и склок между нами не было, делить нам с ним было нечего. Я думаю, кто-то подтолкнул Свиряту на это, не иначе. Вот токмо кто?
– Я, кажется, знаю, кто, – сузив свои красивые очи, негромко обронила Василиса.
Делиться своей догадкой с Бедославом она не пожелала, сказав ему, мол, всему свое время.
Бедослав не стал настаивать. Он лишь поинтересовался у Василисы, не осуждает ли она его за это убийство и не считает ли неправильным то, что Бедослав и Степан Колтыга решили тайно похоронить убитого Свиряту.
– Погребен прах Свиряты, и ладно, – сказала на это Василиса. – Пусть тайное остается тайным. Зло получило по заслугам!
