Курю грызла досада. У него была возможность разорить Киев и разбить войско Святослава, но из-за чужого малодушия эти возможности безвозвратно упущены!
Куря вышел из шатра. На примятой траве блестела роса. Сырой холодный воздух, пропитанный туманом, скрадывал очертания дальних шатров. Над лесом просачивался бледный свет зарождающегося дня.
Куря зябко кутался в плащ. Он шел между шатрами, обходя черные круги догоревших костров. За ним безмолвно следовали два телохранителя в овчинных накидках поверх панцирей.
Всюду валялись обглоданные бараньи кости, черепки разбитых кувшинов; вчера Куря позволил своим воинам отпраздновать победу над русами. Хотя сам Куря не считал этот поход победным. Владислав заартачился и отказался обманным путем проникать в Киев, узнав, что ему ничего не досталось из ромейского золота, сподвигшего печенегов на этот набег. Это глупец Шиба проболтался Владиславу про золото ромеев!
Хмурый взор Кури наткнулся на груду обнаженных тел славянских пленниц, удавленных петлей. Мертвые женщины были свалены беспорядочной кучей. В этом переплетении ног, рук, спин, ягодиц, голов с длинными растрепанными волосами было непросто определить, сколько тут всего лежит умерщвленных пленниц, десяток или больше. В основном это были зрелые женщины, не отличавшиеся красотой лица и телесным совершенством. На потеху воинам обычно достаются уже немолодые невольницы или совсем маленькие девочки, которые могут стать обузой в пути. Всех изнасилованных пленниц печенеги удавливают ременной петлей или сворачивают им шею. Так же печенеги поступают с заболевшими пленниками или с получившими увечье.
От созерцания груды женских трупов Курю оторвал возглас подбежавшего слуги:
– За рекой появилось войско русов, мой хан.
Куря резко обернулся:
– Что?
В следующий миг тревожные сигналы боевых труб зазвучали в стане орды Иртим. Опасность! Тревога!
Оттолкнув слугу, Куря бросился к своему шатру.
Облачаясь в доспехи, Куря лихорадочно соображал, каким образом на Роси оказалось войско русов? Откуда это войско пришло?
Сигнальные трубы ревели уже в стане Кури и в стане хана Шибы.
У входа в ханский шатер толпятся беки, их голоса полны тревоги и смятения. Русы наступают! Люди хана Шибы бегут к лесу. В стане Илдея царит неразбериха.
Куря гневно кричит на беков. К оружию! На коней!
Хану подвели его любимого саврасого скакуна с белой гривой. Куря птицей взлетел в седло. Ханские батыры тоже запрыгнули в седла.
Знаменосцы не отстают от Кури, белые бунчуки развеваются на скаку.
Куря мчится во весь опор по стану и хмурит соболиные брови. Слишком многие из его воинов пребывают в сильном похмелье, кто-то не может поймать лошадь, кто-то еле держится в седле. Белые нагие тела мертвых полонянок лежат повсюду, похоже, вчерашнее пиршество закончилось для воинов Кури разнузданной оргией.
Беки собирают конные сотни и выводят их из стана на равнину, по которой надвигаются на печенегов, разрывая клочья тумана, грозные шеренги пеших русов с красными овальными щитами и склоненными копьями.
В становище орды Иртим раздался звон сталкивающихся мечей и сабель, туда ворвалась конница русов. Боевой клич русичей донесся из леса, куда пытались укрыться воины хана Шибы. Эта волна бегущих печенегов неслась теперь к лагерю орды Гилы.
Русы наступают со стороны леса и со стороны речного брода, красные русские щиты маячат за рекой Росью и на холме возле сожженного городища. Печенеги оказались в котле!
Куря вдруг осознал всю серьезность создавшегося положения и растерялся. Впервые враг застал его врасплох! В мгновенном прозрении, какое порой озаряет впечатлительных людей, перед Курей промелькнула зловещая тень смерти, подобная бледному призраку.
«Духи предков и великий Тэнгри, не оставьте меня в этот трудный час!» – мысленно взмолился Куря.
По холодной сверкающей росе печенежская конница помчалась навстречу русской конной дружине, развернувшейся в форме трезубца. Куря вглядывался в переднего русского витязя на большом вороном коне, в его шлем и щит, в его коренастую фигуру. Всадник на вороном коне с лязгом выдернул из ножен длинный меч. Этот уверенный жест сильной руки развеял последние сомнения Кури. Это был Святослав! Устроить такую ловушку для печенегов мог только он!
Среди высокой травы, среди густых зарослей дрока и боярышника вдруг выросли, как по волшебству, густые цепи русских лучников. Стрелы с шелестом взлетели в воздух и, описав дугу, посыпались с двух сторон на головы печенегов.
Хрипы раненых лошадей, вскрики пораженных стрелами степняков стали предвестниками того хаоса, который накрыл печенегов, когда в их разрозненные сотни врезалась стальным клином дружина Святослава. Русы крушили печенегов тяжелыми палицами и топорами, длинные славянские мечи звенели и скрежетали, пробивая щиты и панцири степняков. Изрубленные тела степных батыров темнели в росистой траве, как маленькие островки среди изумрудной зелени луга.
Бесстрашие и ловкость печенегов рассыпались в прах перед неумолимым ожесточением русов, чьи лики в островерхих шлемах были грозны и ослепительны, озаренные лучами взошедшего над лесом солнца. Ни проблеска надежды на хоть какую-нибудь удачу в этом сражении не было в сердце Кури, объятом леденящим страхом.
Хан решил спасаться бегством. Телохранители окружали Курю плотным кольцом.
Внезапно русский витязь на вороном коне разметал ханских батыров. Головы печенегов, срубленные его быстрым мечом, как мячи, отскакивали от плеч. Безголовые тела какие-то мгновения еще держались в седле, фонтанируя брызгами темно-красной крови, прежде чем упасть на землю или завалиться на лошадиную гриву.
В лицо Куре ударил жар горячего дыхания вороного жеребца, чуть осевшего назад по воле сидящего на нем седока. Злой рок свел-таки Курю со Святославом на поле брани! Куря взглянул на пылающее лицо Святослава, в его холодные синие очи под металлическим ободом шлема – эти глаза грозили! Куря мигом понял, что пощады ему не будет; злая, отчаянная усмешка скривила уста хана.
Куря дал шпоры коню и ринулся на Святослава. Хан остервенело рубил саблей, одновременно прикрывая голову щитом. Святослав хладнокровно отражал все удары ханской сабли. Ничто не могло бы вернее передать злобный, мятущийся дух одного и суровую, неколебимую страхом душу другого, как этот короткий ожесточенный поединок. Куря вкладывал в свои сабельные удары всю свою ненависть, всю ярость давнего сокровенного желания. Он был готов погибнуть в этом сражении, но прежде ему хотелось, чтобы Святослав пал от его руки!
Во время очередного замаха Куря вдруг ощутил, что сабля вылетела из его руки, настигнутая стремительным клинком Святослава. Куря принялся лихорадочно нащупывать на поясе кинжал. В этот миг Святослав выбросил вперед руку с мечом, целя хану в горло. Опытный Куря закрылся щитом. Однако меч Святослава, пробив щит, рассек своим острием нос хана и вонзился ему в глаз. Куря стал валиться в мутную пелену, в его голове застучали тяжелые молоты. Охваченный негодованием против такой своей беспомощности, Куря напряг все свои силы, но тело его вдруг стало невесомо. Неуловимый трепет черных крыльев промелькнул в сознании Кури, и сквозь эту черноту пробился тонкий луч света, в котором замелькали лица давно умерших родичей хана, образы его самого, то юного, то совсем маленького… Потом все поглотил густой непроглядный мрак.
