При виде важно шествующего во главе ее пожилого махгиканина и трех старух, ковылявших следом, на плечи которых был наброшены роскошные меховые плащи, Хлопотников, стоявший позади, негромко охнул:
— Мать чесна, княже, ты погляди только, сколько бобра да куницы на них ушло, как на шубу боярскую. И мех знатный, уж мне поверь, в этом-то я разбираюсь. Вот тебе и новый прибыток для нашей казны, зверья-то здесь много должно быть всякого. Меха здешние людишки поди за бесценок отдавать будут, а немцы-то хорошие деньги за них отвалят. Верное дело.
— Это ты, Еремей, правильно подметил. Ну, с торговлишкой развернемся, дай только обжиться на новом месте.
В самом большом вигваме, принадлежавшем вождю, путешественникам были предложены немудреные изыски здешней кухни: отварная и печеная на углях дичина и лепешки из кукурузной муки. В грубовато слепленных глиняных мисках Егор с удивлением обнаружил обыкновенную бобовую кашу.
Когда на «столе» появилось любимое лакомство туземцев: вываренные в патоке семечки подсолнечника и кусочки кленового сахара, стало понятно, они попали туда, куда нужно.
Если угощение в целом гостям понравилось, то последовавшая за ним процедура выкуривания трубки понимания не встретила.
Егор принялся убеждать своих спутников, пришедших в смятение при виде извергающих дым аборигенов, что это совершенно необходимая процедура и отказаться от участия в ней значит смертельно обидеть хозяев.
— Помилуй, княже, — упирались они, — это что же за непотребство такое, дым из пасти известно у кого валит. Как можно христианину опоганиться?! Грех-то какой! Навеки душу бессмертную загубить можно с язычниками!
— Ладно, — в конце концов махнул рукой Ляшков, — возьму грех на себя, а вы потом отмолите. Вот, блин, в армии курить не научился, а сейчас придется.
Одна из почтенных матерей краснокожего семейства, самая древняя старушонка, в чем только душа держится, раскурила длинную трубку, изготовленную из кукурузного початка. Передавая ее по кругу, хозяева затягивались табачным дымом, которым постепенно заполнился вигвам. Пришельцы, кашляя и протирая заслезившиеся глаза, стали по одному выбираться наружу. Их командир позволить себе такого не мог и вынужден был нести свой крест до конца, хотя и представлял себе примерно последствия. Когда очередь дошла до него, Егор мысленно перекрестился, принял курительный прибор из рук вождя и осторожно, стараясь не затягиваться, набрал в рот дыма, а затем быстро выдохнул. Кажется, получилось.
Тем временем в «индейскую национальную избу» был вызван один из воинов, сопровождавших гостей в путешествии. Пританцовывая и подвывая, он в лицах поведал собравшимся душераздирающую историю путешествия по реке и убийства горного льва, по крайней мере, как он себе это представлял. При этом молодой махгиканин всячески подчеркивал силу и неуязвимость вождя бледнолицых, сумевшего в одиночку одолеть грозного врага, шкура которого была выставлена на всеобщее обозрение. Оценив размеры животного, характер повреждений, старейшины уважительно покивали головами и с интересом рассматривали нож, которым вышеупомянутая пума была убита. Наконец, процедура знакомства была завершена, и уставших гостей препроводили в жилища, для них предназначенные. Как оказалось, кое-какие выводы вожди для себя сделали, в результате чего Ляшкову был предоставлен отдельный вигвам с сюрпризом.
Когда парень постепенно привык к полумраку, царившему в хижине, на груде звериных шкур он обнаружил соблазнительные изгибы обнаженного женского тела. Блестящие черные глаза глядели на него с любопытством и некоторым испугом. Решив, что произошла ошибка и хозяева перепутали шалаши, смущенно пробормотав извинения, Егор поспешил ретироваться.
— Случилось чего, Егор Михалыч? — поинтересовался сидевший у входа в соседний вигвам в окруженнии толпы местной ребятни Ерема. — Уж больно ты споро выскочил оттуда, нетто опять страшила какая подкралась?
— Ну, я бы не сказал, что страшила, только, по-моему, они чего-то напутали. Там женщина.
— А, вон чего. Так это, княже, басурмане тебя просят честь им оказать. Самоеды наши тоже так делают. Когда гость приходит достойный, они ему нарочно девку ладную подкладывают. Чтобы, значит, воина сильного потом родила или дочку красавицу, свежую кровь в род добавить. И отказаться не моги, обида будет страшная.
В подтверждение слов Хлопотникова, две пожилые индианки, что-то ласково бормоча, мягко, но навязчиво стали подталкивать бестолкового бледнолицего обратно к отведенному для него помещению.
— Вот попал, — проворчал как-то не очень активно упирающийся парень, — ты это, смотри, чтобы Тане не проболтался.
— Об чем речь, Егор Михалыч, будь спокоен. Ни словечка не скажу, вот тебе истинный крест, — заверил его с серьезнейшей миной новгородец, — так что ступай, государь, уважь хозяев.
Прожив пару дней среди махгикан, внимательно наблюдая за ними, Ляшков стал более менее понимать уклад жизни и обычаи.
Мужчины сообща охотились и ловили рыбу, вырубали лес и расчищали почву, строили дома и воевали. Женщины совместно обрабатывали землю каменными мотыгами, сеяли и сажали растения, собирали урожай и складывали запасы в общие кладовые. Сельскохозяйственными и домашними работами распоряжалась старейшая женщина, она же распределяла съестные припасы.
Вся власть в племени принадлежала вождю и передавалась по наследству от отца к сыну. На время войны вождь назначал нескольких военных вождей, командовавших отрядами воинов.
На своих полях, индейцы выращивали кукурузу, которую именовали маисом, бобы, подсолнечник, табак и еще какие-то растения. Не очень подкованный в вопросах сельского хозяйства, Егор тем не менее в предъявленных ему семенах опознал тыкву.
Очень просто объяснилось и малое количество мужского населения. Всему виной был неудачный военный поход во владения соседей. Месяц назад довольно крупный отряд махгикан попал в засаду и был практически весь истреблен мохоками. Лишь несколько уцелевших воинов сумели вырваться из смертельной ловушки и поведать племени о приключившемся несчастье. Теперь вожди ожидали ответного хода врага, противопоставить которому ничего не могли. Появление сильных и дружелюбно настроенных соседей они восприняли как дар Маниту, призванный спасти племя. Они решили воспользоваться предоставляющимся случаем и завязать союзнические отношения, пусть даже путем уступки части своих земельных владений.
Прошло еще несколько дней, и нагруженные подарками белые, поблагодарив гостеприимных хозяев, стали собираться в обратный путь.
Спускаться вниз по течению гораздо легче и приятней, поэтому обратная дорога заняла совсем немного времени, и вот наконец ялик, стукнулся бортом о деревянные мостки нового причала. За то время, которое Ляшков и его спутники провели у гостеприимных туземцев, строительство продвинулось довольно далеко. Одна из башен была практически готова, бригада плотников приступала к закладке второй.
Решив долго не задерживаться, Егор оставил Хлопотникова руководить дальнейшим строительством, а сам в сопровождении Саввы и Валдиса паромом переправился на Манхэттен.
