— Приветствую тебя, Стоящий Медведь.
— Здравствуй и ты, Красная Птица, что-то я давно тебя не видел. Да и воинов у тебя, я смотрю, поубавилось.
— Ты сам велел мне идти искать онейдов. А воины ушли на охоту, чтобы добыть свежего мяса.
— Ну а онейдов-то нашел? Неужели нет никаких следов, мы уже столько времени идем но их земле.
Глаза вождя настороженно сверкнули, но лицо оставалось непроницаемым.
— Онейды ушли, наверное, они боятся встречи с твоими грозными воинами. Я не видел ни одного их охотника.
— Ай-ай-ай, вот беда-то, — покачал головой Корнев, — и чего это они испугались? Мы ведь ничего плохого никому не сделали.
— Красная Птица не знает мыслей онейдов, — безразлично пожал плечами индеец.
— Зато я знаю мысли Красной Птицы, — возразил Сергей, — по-моему, оружие очень мешает мохокам. Пусть они отдадут его мне. Обещаю, я буду хорошо его хранить и ничего не потеряю.
— Мохоки сами привыкли заботиться о своем оружии, — криво усмехнулся вождь.
Его усмешка стала похожа на оскал волка, загнанного в капкан. Бросив беглый взгляд по сторонам, он что-то сказал своим соплеменникам и вдруг, прежде чем кто-либо успел что-нибудь предпринять, в его руке блеснул нож. Ирокез ударил им в грудь стоявшего на расстоянии вытянутой руки Сергея и, воспользовавшись секундным замешательством, бросился в густой кустарник. Навстречу ему метнулся Сатэ-Ок, но путь ему преградил один из мохоков. Воины, сцепившись, покатились по земле. Остальные туземцы, рассыпавшись, предприняли отчаянную попытку скрыться в лесу. В нескольких местах, там, где путь им преградили колонисты, вспыхнули отчаянные схватки, которые, впрочем, быстро угасли. Прорваться удалось немногим. Семь мертвых тел остались лежать на поляне. Поселенцы потеряли двоих бойцов убитыми, один отделался легким ранением.
— Вот тебе и разоружили, — растерянно заметил Корнев, ощупывая место, куда был нанесен удар, — здорово он меня шарахнул, если бы не кольчужка, все, абзац был бы. Черт возьми, что же они такое задумали?
— Пленных взять не удалось, — доложил ди Вартема, вытирая и пряча в ножны клинок, — краснокожие дрались, как дьяволы. Так что нам остается только гадать об их планах.
— Сат, возьми несколько ребят, приведите ко мне Бегущего Оленя. Остальным сворачивать лагерь и грузиться на шитик. Думаю, эту ночь нам лучше провести на середине реки.
Через несколько минут махгиканин в сопровождении нескольких конвоиров привел Бегущего Оленя. Лицо ирокеза как обычно было невозмутимо спокойным.
— Красная Птица и твои соплеменники предали нас, — без обидняков заявил ему Сергей. — Ты знал о том, что они хотят сделать?
— Красная Птица не любит бледнолицых. Но я не знал, что Маниту настолько лишил его разума, чтобы он мог напасть на них, — невозмутимо ответил индеец, — теперь воины белого вождя будут мстить мохокам. Из-за его глупости погибнет мой народ.
— Почему я должен верить тебе?
— Ты можешь не верить, ведь мои братья обманули тебя. Можешь даже убить меня, — пожал плечами ирокез, — но мой язык не произнес ни слова лжи.
— Хорошо, — немного поразмыслив, кивнул головой Корнев, — мои воины возьмут твое оружие и отведут тебя на ладью. Пока посидишь под охраной, а потом решим, что с тобой делать.
Пока шла эта беседа, поселенцы поспешно сворачивали лагерь и грузились на суденышко, после чего оно отошло от берега и бросило якорь на середине реки.
Как выяснилось, эта мера безопасности была предпринята не напрасно. Время уже близилось к рассвету, когда часовой, сидевший на корме шитика, услышал в тумане тихий плеск и приметил какое-то неясное движение. Изрядно напуганный событиями вчерашнего вечера, он, не теряя времени, поднял тревогу и, когда белесая дымка слегка рассеялась, все бойцы корневского отряда уже находились на местах совершенно готовые к бою. Картина, открывшаяся их взорам, была безрадостной. Снизу по реке к шитику шло около полутора десятков каноэ, в которых сидели готовые к драке индейские воины в боевой раскраске. Еще около десятка челнов спускалось сверху по течению. Кустарник по обоим берегам буквально кишел туземцами. Град стрел обрушился на ладью, они стучали по дереву бортов, звякая отскакивали от доспехов воинов, которые их каменные и медные наконечники не могли пробить. В ответ загрохотали пищали поселенцев. Воздух наполнился боевыми кличами краснокожих, свистом стрел и треском пищальной пальбы. Гулко рявкнул фальконет, установленный на вертлюге в носовой части суденышка. Небольшое ядро в щепки разбило одну из хрупких индейских лодчонок и теперь несколько уцелевших ее гребцов пытались вплавь добраться до берега. Между тем массированный обстрел со стороны индейцев также стал давать свои результаты. Поселенцы тоже стали нести потери. Одного из них стрела поразила в незащищенное лицо. Другому пробила горло. Еще несколько человек получили ранения в основном не прикрытых доспехами рук и ног. Однако потери атакующих были неизмеримо больше. Жребий и арбалетные болты буквально выкашивали их ряды, не давая приблизиться к шитику. Прошло несколько минут, и атака ирокезов захлебнулась. Бой закончился так же внезапно, как и начался. На реку обрушилась тишина. О произошедшей здесь драме напоминали только тела убитых индейцев и обломки их каноэ, проплывающие по затянутой сизым пороховым дымом воде. На судне бойцы спешно заряжали свои пищали, внимательно вглядываясь в заросли. Лекье метался по ладье, оказывая помощь серьезно раненным, их было трое. Многие получили царапины, которые требовалось также осмотреть, поскольку стрелы индейцев могли быть отравлены.
К Сергею подошел обвязывающий руку чистой тряпицей ди Вартема и сообщил, что сидящий под арестом в трюме проводник хочет говорить с ним.
— Я слушаю тебя, — начал Корнев, пытливо глядя в глаза стоящему напротив него индейцу. — Ты хотел видеть меня?
— Бегущий Олень сожалеет о крови, которая здесь пролилась. Этого не должно было случиться. Теперь я знаю, это Красная Птица обманул онейдов. Если Стоящий Медведь отпустит меня, я пойду к ним и буду говорить. Я скажу, что белые не хотели им зла, и белый вождь простит их ошибку, если ирокезы зароют топор войны и будут мирно торговать с его людьми. Ты должен верить мне. Надо остановить войну, иначе онейды будут нападать снова и снова, они не позволят белым пройти к большой пресной воде. Кровь твоих воинов будет пролита зря.
— Мне надо подумать, а пока тебя отведут вниз.
Когда индейца увели, Сергей собрал на совет ди Вартема и Сатэ-Ока. Первый тут же выразил полное недоверие к заявлению мохока.
— Синьор, его нельзя отпускать, — горячо возражал итальянец, — все его соплеменники зарекомендовали себя подлыми и лживыми негодяями. Почему этот должен быть лучше? Махгиканин был прав, когда говорил, что им нельзя доверять.
— Бегущий Олень не будет лгать, — внезапно встал на сторону мохока Белое Перо, — он не предаст нас.
— Да откуда тебе знать?
— Я тоже склонен ему верить, — вмешался в спор соратников Корнев, — к тому же у нас нет иного выхода. Онейды будут ждать, когда мы высадимся на берег, чтобы снова напасть. Это будет продолжаться до тех пор, пока они не перебьют нас всех или не вынудят повернуть обратно. И то, и другое меня не устраивает. Надо говорить с ними, и лучшей кандидатуры, чем Бегущий Олень, нам не найти. В любом случае стоит рискнуть.
