Филипп попытался вырваться, но в бок ему уперся ствол его собственного револьвера.
- Не дергайся - предупредил его Андрей - сиди спокойно, будешь жить. Пока.
- Вот оно значит, яка она, благодарность - мужик прекратил попытки высвободиться и повысил голос в надежде, что его услышать подельники во дворе - нашим салом нам же по сусалам, значит?
- Про благодарность мы с тобой потом потолкуем - утешил его Карасев. Воспользовавшись тем, что его товарищ плотно удерживает бандита под контролем, он встал, снял с гвоздя на стене свой автомат, и передернув затвор, пристроился слева от входа - ну зови что ли своих подкулачников. Потолкуем и с ними тоже.
- Сволота вы краснопузая - покачал головой хозяин - ну кончите вы меня, так вам же все одно крышка. Вам же все одно, отсюда живыми не выйти.
- А ты без лирики. Делай, чего говорят - Игнатов не настроенный на дискуссию пребольно ткнул его в ребра стволом револьвера и взвел курок.
- Ну не так-то легко нас здесь достать - Андрей окинул дом хозяйским взглядом - опять же, неужто тебе добра честно нажитого не жалко? ...
Договорить он не успел. Входная дверь широко распахнулась, и на пороге нарисовался уже знакомый детина. На сей раз вместо сельхозинструмента в руках он держал мосинский карабин.
-- Чаво... - он удивленно застыл, уставившись на своего главаря сидящего в обнимку с пограничником.
- Бац - приклад карасевского МП с глухим стуком соприкоснулся с черепушкой бандита, отчего тот мешком рухнул на пол.
- А-а-а - кто-то дико заорал за дверью и следом оглушительно грохнул обрез.
Андрей ответил короткой очередью, которой, впрочем, оказалось достаточно, о чем ясно свидетельствовал шум падающего тела и отсутствие дальнейшего движения в сенях.
- Живой? - Карасев метнулся к товарищу.
- Живой - бледный Игнатов сидел на полу, морщась и держась за простреленное плечо. Вот Филиппу повезло меньше. Грудь главаря была буквально разворочена выпущенным с близкого расстояния картечным зарядом. Некоторое время он еще тяжело хрипло дышал, бессмысленно глядя в потолок невидящими глазами, а потом пару раз дернулся и затих.
- Потерпи чуток. Я сейчас - памятуя о наличие еще одного противника, Андрей бросился к выходу.
Стараясь, не подставится под пулю, выглянул в сени. Никого. Переступив через труп застреленного им бандита, пинком открыл дверь, и кубарем выкатился наружу. Освещенный солнцем просторный двор был пуст. Только без умолку выла, забившаяся в конуру, испуганная выстрелами собака. Добротные ворота распахнуты настежь. Андрей метнулся на улицу. Тоже никого. Заслышавшие выстрелы селяне попрятались кто куда, а уцелевшего бандюка и след простыл. Поняв, что искать его дело бесперспективное Карасев вернулся к раненому товарищу.
Игнатов, матерясь, разодрал зубами упаковку ИПП. Андрей как мог, его перевязал. Оглушенный ударом приклада здоровяк начал потихоньку приходить в себя, и бойцы, скрутив ему руки за спиной, вытащили пленника во двор. Тот даже не пытался сопротивляться, только что-то нечленораздельно мычал, и ошалело тряс окровавленной башкой.
У распахнутых ворот между тем стали собираться люди. В основном женщины и дети. Немногочисленные мужчины под взглядами пограничников, старательно отворачивались и прятали глаза. Две сердобольные соседки, воровато оглядываясь, увели куда-то причитающую и рвущуюся к мужу и сыну маленькую хозяйку. Впрочем, Андрею было не до нее, разглядев в толпе любопытную физиономию Ваньки, он подозвал паренька к себе, объяснил, как найти Олексича и остальных бойцов и отправил за помощью.
Глава 14
К величайшему изумлению пограничников, сарай в котором должны были находиться захваченные красноармейцы, оказался пуст. Кроме сельхозинвентаря, пустых бочек и разного хлама в нем не было ничего, и никого. Плененный бандит на все вопросы лишь пялился на парней полными неприкрытой ненависти глазами и тупо молчал, делая вид, что не понимает о чем идет речь. Заняться им вплотную Андрей никак не мог, поскольку вынужден был сдерживать толпу, собравшуюся у ворот.
Сержант с основной группой пограничников примчался минут через двадцать, и тотчас свойственной ему решительностью развил бурную деятельность. Сначала разогнал толпу зевак, с которыми до того в одиночку тщетно боролся Карасев, а затем приступил к дознанию. Выслушав доклад Андрея, он обернулся к сидящему на земле у стены под охраной бойцов задержанному бандиту.
- Встать!
Селянин, затравленно озираясь по сторонам, медленно поднялся на ноги.
- Пошли - голос Олексича не предвещал ничего хорошего.
Едва переставляющего ватные, непослушные ноги здоровяка завели в злополучный сарай и поставили у стены. Здесь Богдан жестом приказал бойцам отойти, сам отступил на пару шагов назад, передернул затвор своего ППД.
- Именем Союза Советских Социалистических республик... - начал он, неотрывно глядя в бегающие глаза разом побледневшего селянина - за бандитизм, нападения и убийство бойцов Красной армии... . По закону военного времени...
- Ни, почикайте - на задержанного было страшно смотреть. По бледному лицу катились крупные капли пота, ненависть в широко раскрытых глазах сменилась каким-то животным ужасом. Он рухнул на колени и заговорил быстро, боясь что его перебьют, не дадут договорить - я никого не убивав. Воны живые. Воны тута, почикайте. Я покажу. Зараз покажу.
- Показывай тварь! - рявкнул сержант.
- Я сейчас, сейчас, тильки не стреляй - бандит на коленях, то и дело оглядываясь, пополз в угол сарая. Остановившись у кучи хлама принялся старательно расшвыривать ее ногами приговаривая - воны здеся, туточки воны, туточки.
- А ну в сторону - Андрей отшвырнул селянина так, словно он был тряпичной куклой и принялся разбирать завал.
Минут пять работы, и он смог очистить сколоченную из крепких толстых досок крышку люка. Из черного зева погреба пахнуло сыростью и плесенью.
- Эй, есть кто живые? Вылазь.
Первым по хлипкой приставной лестнице поднялся крепкий, бритый наголо мужик лет тридцати с небольшим. Выцветшая, потертая хлопчатобумажная гимнастерка с чистыми петлицами рядового красноармейца казалось, вот-вот разойдется по швам на его плечистой фигуре. Следом выбрался наверх молодой, паренек одетый лишь в солдатские шаровары и бывшую некогда белой, а сейчас перепачканную землей и кровью нательную рубаху. Последним на свет божий выбрался, высокий, худощавый и нескладный, чернявый командир с алой комиссарской звездой на полуоторванном левом рукаве изодранной гимнастерки с тремя эмалированными кубиками в петлицах. Первым делом он выудил из кармана далеко не первой свежести носовой платок и близоруко щурясь, принялся протирать треснувшие стекла разбитых очков.
- Кто такие? - Богдан окинул подозрительным взглядом стоящих перед ним босоногих пленников. Из какой части?
