Спускаясь по мраморной лестнице к припаркованному напротив клиники доктора Михаила «Линкольну», Геннадий Иваныч вытащил на ходу телефон, позвонил Жану с Серго, забился на вечер, и на душе сразу похорошело, сразу стало как-то легче жить – и серый, моросящий мелким осенним дождем день сделался вдруг светлее, радостней. Не такой уж он и серый, если хорошо присмотреться: вон, в сквере – желтые пряди берез, красные клены… а над ними – кусочек, пусть небольшой, голубого блестящего неба! Хорошо жить… А завтра вечером будет еще лучше.
Видя приподнятое настроение шефа, заулыбались и распахнувший дверцу шофер, и охранники.
– В офис, Геннадий Иваныч?
– В офис… А время-то уже к часу… Давай-ка в «Арман», обедать.
«Арман» – так назывался ресторан, недавно приобретенный г-ном Перепелкиным за не такую уж и большую по нынешним меркам сумму. Правда, пришлось хорошо вложиться в ремонт, но это уж так, мелочи…
Неслышно заурчав двигателем, лимузин плавно тронулся, быстро набирая ход. Позади тащился джип с охраной – хоть и не девяностые уже давно, а все же предосторожность не помешает.
Геннадий Иваныч вдруг хмыкнул – улыбнулся собственным мыслям: только недавно про всякую мишуру думал, а ведь и сам вынужден ей следовать: «Линкольн» вот, «Роллекс», охрана и прочее. Именно что вынужден! Лично он-то, может, и на «Ладе» бы поездил, а без шофера уж точно обошелся бы – сам любил водить, но… Не так воспримут, не так поймут. Все – и друзья, и враги, а последних имелось достаточно… впрочем, не то чтобы враги – так, конкуренты… Которых с выборами появилось еще больше.
Едва г-н Перепелкин так подумал, как зазвонил телефон – мелодия была подобрана со вкусом – «Каламазу», хоть в этом приятность.
– Да… Слушаю…
Ну, вот… стоило подумать, как…
Звонил помощник, отвечавший за избирательную кампанию: какая-то непонятная газетенка выливала на Геннадия Иваныча потоки грязи, большей частью – совершенно безосновательно, а меньшей – бездоказательно. Но в пиар-кампании это было неважно. Массы избирателей – это толпа, подчиняющаяся своим законам, кои в свое время изучил и систематизировал французский философ и социолог Гюстав Ле Бон. Законы эти, ничего общего не имеющие ни с логикой, ни со здравым смыслом, активно использовали еще Ленин, Гитлер, Геббельс и вот теперь их достойные наследники и подражатели – рекламщики и пиарщики. Ничего нового под луной. Психология…
Кстати, еще хорошо бы не только кардиологу – психологу показаться или даже психиатру, жаль, нет таких знакомых. Что-то в последнее время стали частенько сниться сны… Да еще такие странные…
– Что? – Геннадий Иваныч перебил говорящего в трубку. – А ну-ка, с этого места поподробней! Какой такой Трубников? Откуда взялся? От «Сильной Родины»? А это что еще за партия? Ну-ну, узнавайте побыстрее и о партии, и об этом… Трубникове. Избирателю ведь все равно, правда или нет, главное, чтобы было броско подано… Очень даже броско? Хм… ну-ну… Заголовки? Ну, читай, читай, а потом этот подметный листок завези мне в офис – полюбопытничаю. Ну и что, что грязь? Все мы… гм… из грязи да в князи, авось не испачкаемся! Та-ак… Ленку задели? «Не господин ли Перепелкин пиарит за государственный счет безголосую певичку?» А хоть и Перепелкин – но не за государственный, а за свой собственный! Ла-адно, посмотрим…
Ленка была так… Для тела. Красивая молодая девочка, блондиночка-провинциалка, умело прятавшая за напускной глупостью временами по-первобытному острый умишко, направленный к одной цели: закрепиться, ухватить, сожрать. Подобных девочек, конечно, понять можно – кроме тела, данных, в общем-то, никаких. Учиться лень, работать – тоже, а жить хочется, по возможности хорошо и ярко и – уже здесь и сейчас. Что ж, валяйте… Не у всех, правда, получается – поляна-то истоптана, конкуренток локтями расталкивать надо.
Вот только так подумал – позвонила Ленка! Ну что ты будешь делать – день, видно, сегодня такой выдался.
– Да, Ленок… Ну ты же знаешь, всегда тебя рад видеть… Вечером? Приезжай, приезжай… Только сегодня, завтра тебе выходной устрою – дела. Как там у тебя дела со студией? Ах, об этом и переговорить? Ладно, поговорим, приезжай. Все, целую…
Геннадий Иваныч расслабленно улыбнулся: Ленка была ничего себе, а в постели – так вообще сказка. Так что пусть себе пробивается в жизни – голой грудью вперед!
И снова звонок… Судя по мелодии – «Лунная река», – это была дочка, единственное существо, которое г-н Перепелкин по-настоящему любил… И которая отвергала любую его помощь, даже намеки: «Я сама!» Нет, не то чтобы после давнего развода Геннадий Иваныч не помогал бывшей семье, как раз наоборот, но вот… Что выросло, то выросло…
– Как там у тебя дела?
Ого! Надо же, в кои-то веки поинтересовалась!
– Спасибо, зайчик, хорошо… А вы там как?
«Вы» – это были она, Надежда Геннадьевна, и ее благоверный, а с недавних пор и законный муж – некто Райво Сааринен, по национальности финн, собственно, и проживали они в Финляндии – «там», в небольшом городке Лаппеенранта, недалеко от российской границы.
– А у нас плохо и быть не может – мы ведь не в России, папа!
Ага, уела!
Уже был как-то при встрече разговор на эту тему: дочка напрочь не хотела принимать родину, хотя выучилась здесь – закончила, и неплохо, медицинский. Теперь вот работает в этой… Лапен… Липен… черт, язык сломаешь, в Лаппеенранте врачом общей практики… Встречалась с Райво давно, язык учила… Уехала, быстро получила гражданство, сдала экзамены на «евроврача» – очень, надо сказать, непросто, и в этом смысле Иваныч дочкой гордился… Жаль, конечно, что она не здесь – уж обеспечил бы, так нет, та хотела «сама». Так и объяснила: понимаешь, мол, папа, здесь, в России, честным путем нормальных – даже не очень больших – денег не заработать, чтобы ты там ни говорил, и жизнь – хотя бы с минимальным комфортом – не устроить. Я людей хочу лечить, а не в офисе сидеть, и не «купи-продай» («купи-продай» – это ее фирменное было словечко), да и задолбало все: хамство всеобщее, нечестность, воровство, продажность… Не из-за меня это все здесь, и бороться с этим я не желаю – лучше уеду…
Вот и уехала.
Нда-а… Не борец… Хотя как сказать?
– Как там мать?
Его бывшую супругу дочь тоже перетянула к себе, правда в соседний городок – Иматру.
– Ничего. Пока не работает, пособие получает, по вашим меркам – отличное, за квартиру большую часть государство платит…
– Ну да, ну да… Полный коммунизм!
Не удержался – съязвил.
– А хотя бы и так! Хотим вот ей домик купить… Хутор…
Ну да, что ей на хуторе делать-то? Уток пасти?
– Неплохая мысль. А денег-то хватит? Если не хватит, я…
– Слушай, папа, мы ж на эту тему говорили уже. Здесь не Россия – кредит в банке возьмем.
– Хм… Не Россия… – Геннадий Иваныч немножко разозлился, так, самую малость, обидно за страну стало. – А что ты против России имеешь-то? Образование-то ведь она, Россия, тебе дала?
