– Не осталось, – подтвердил подросток. – Их всех продали в рабство какому-то торговцу из Шалтокана сразу же после смерти хозяин. Говорят, тот наделал много долгов.
– Кстати, все забываю спросить – а как он умер?
– Что-то с головой. Жрецы говорят: удар. Ну, такое ведь бывает.
– Бывает. – Куатемок поморщился, вспомнив дубину…
Черт! С кем же все-таки встречалась в ту ночь донья Марина? И встречалась ли?
– А о музыкантах узнаю, – немного помолчав, заверил гость.
И не обманул, отыскал уже на следующий день!
Соседи видели входивших во двор сановника музыкантов. Как раз в тот самый день, когда его принимал тлатоани, – а было это почти ровно два месяца назад, в двенадцатый месяц года, сразу после праздника Появления богов.
– Так-так-та-ак… – задумчиво протянул принц. – Значит, сразу после праздника… А их ведь легко установить! Где у нас обычно собираются музыканты, Сиуа? В каком храме? А? Что покраснел, неужели застеснялся? Изволь, отвечу за тебя – конечно же, в храме Тласольтеотль – богини плотских утех и порока!
Сказал и тут же подумал: какой бы святой ее впоследствии заменить? Быть может, святой Ксенией? Или – святой Инессой?
Храм порока – как знали только те, кому уж очень было надо, – располагался в западной части города, в Ацтакалько, почти на самом берегу у перекинутого через узкий канал мостика с резными перилами. Мостик этот был очень популярен у молодоженов и богемы – художников, музыкантов, танцоров. И не только потому, что совсем рядом находилось столь веселое место, как храм плотских утех, мостик и сам по себе был очень красив, там постоянно плясали и пели песни.
Туда-то и отправился Куатемок в один из последних дней семнадцатого месяца года, в начале сезона дождей, в прямом соответствии с которым все озеро затянула серая пелена мягкого и теплого дождика. Тем лучше!
Конечно же, принц соблюдал инкогнито, одевшись средней руки купцом – богато вышитая туника, увесистая золотая пектораль, сандалии, а сверху серенький сиротский плащик, в каком не по храмам порока ходить, а впору просить Христа ради.
Лодкой принца управлял верный Несауа – тоже в таком же плаще, с дротиком и копьеметалкой. Так, прихватил на всякий случай – район «Рядом с цаплями» (именно так и переводилось название – Ацтакалько) считался не очень спокойным.
Несмотря на ненастную погоду, чем ближе становился известный всем, кому надо, мостик, тем более многолюдным казался канал – тут и там сновали узкие лодки, каноэ, какие-то плоты, полные смеющихся людей. Эх, до чего ж все-таки веселый народ ацтеки… вот только пакостные жрецы их испортили да еще кровавые боги!
Причалив к берегу еще до мостика, на котором, судя по завываниям, кто-то увлеченно читал стихи, Куатемок шепнул что-то Несауа, выбрался из лодки и не торопясь подошел к мостику, где смешался с благоговейно внимающими поэту людьми, в подавляющем большинстве своем молодыми. Тут были и юноши, и девушки – этих-то как отпустили родители? Вероятно, хитрые девчонки сказали, что пошли на моление в тельпочкалли или в какой-нибудь храм.
Лишь здесь, на земле,
Сохраняются благоухающие цветы,
И песни, составляющие наше счастье! —
сдвинув на спину плащ, витийствовал пиит – длинный и худой молодой человек с распущенными волосами.
Наслаждайтесь же ими!
Слушатели, особенно молодые девушки, довольно кивали, время от времени подбадривая стихотворца одобрительными выкриками.
Плачу, чувствую себя в отчаянии:
Вспоминаю, что мы должны покинуть прекрасные
Цветы и песни.
Насладимся же тогда и споем,
Раз мы навсегда уходим и гибнем![1]
– Мы сегодня пойдем в храм? – громко спросили прямо у принца за спиной.
Куатемок поспешно обернулся, заметив стоявших сразу за ним обнявшихся молодых людей – юношу лет семнадцати, в длинном синем, с белым рисунком плаще и примерно такого же возраста девушку… Молодежь! Впрочем, и сам принц выглядел ничуть не старше.
– А ты хочешь? – Молодой человек взял девушку за руки. – Хочешь – пойдем! Не бойся, успеешь к утру домой – у меня же лодка!
– Но и до Куэкопана плыть и плыть.
– А мы уйдем пораньше. Ну, решайся! Услышим сегодня чудесную музыку, песни!
Куэкопан – «Место, где цветут цветы» – можно сказать, вполне фешенебельный район столицы, там обычно селилась знать, как вот, кстати, и сам принц.
– Ладно. – Девушка в конце концов решилась. – Пойдем. Но только недолго!
– Как прикажешь, радость очей моих!
Вот за этой парочкой хитрый принц и пристроился. Так и шел, незаметненько, благо молодые люди и не оглядывались, а только лишь частенько останавливались – обнимались.
Вход в храм плотских грехов оказался замаскированным под обычную пристань. Кругом валялись какие-то старые плетеные корзины, мешки, мусор… Все такое мерзкое, мокрое – брр…
Кравшийся за парочкой по пятам Куатемок обернулся, словно бы подавал кому-то знак, и вслед за своими невольными провожатыми вошел в темное и вытянутое помещение, чем-то напоминавшее склад, точнее сказать, длинный и узкий коридор, освещенный… да вообще неосвещенный, это где-то впереди играли сполохи дрожащего света. Пахло сосновой смолой и дымом. Факелы – что же еще-то?
– Это вы, Иштлаль и Нейя? – вдруг громко спросил кто-то – голос звучал непонятно откуда.
– Да, мы. – Парочка остановилась, а принц поспешно укрылся в какой-то нише.
– Рады вас видеть… А кто это с вами?
– Никого!
– Не хотите его представлять? Понимаю. Ну, как хотите.
Таким образом Куатемок легализовался и немедленно занял местечко в углу, там было темнее. Хотя тут нигде не было в достаточной мере светло, лишь в руках богини Тласольтеотль – трехметровой статуи обнаженной улыбающейся женщины, – чадя, горели сосновые факелы.
А прямо под ними сидели на корточках музыканты: флейтисты, игроки на бубнах, арфах и еще на каких-то непонятного вида инструментах, больше напоминавших орудия пыток.
Играли, в общем, неплохо. Мало того, под их музыку кружились в танце юные обнаженные девушки-жрицы!
Жаль вот только, плясали они недолго. Музыка вскоре стихла, лишь один молодой парень уперто колотил в свой бубен… вот утихомирился…
– Друзья! – выйдя на середину, громко возопил полуголый жрец в украшенном перьями головном уборе. – Мы собрались сегодня здесь, чтобы в очередной раз восславить богиню… Вижу, среди нас новенькие! Кто ты, друг?
Жрец в три прыжка очутился вдруг рядом с принцем, с подозрением глядя ему в лицо. Куатемок заметил, как крались вдоль стен молодые люди с кинжалами… Что-то не очень-то здесь любили чужаков! Тогда почему пустили? Опростоволосились? Или здесь вход рубль, а выход – два?
