А штурм уже начался, ацтеки забрасывали испанцев тучами камней и стрел, мало того, они давно уже перекрыли захватчикам подвоз продовольствия и прочих припасов. Кортес держался из последних сил, намереваясь использовать в этой борьбе свое последнее оружие – великого тлатоани Моктекусому. Да, пожалуй, сейчас это был единственный шанс… И если бы император ацтеков повел себя сейчас по-иному…
А он вышел на крышу и стал увещевать!
Сделал то, на чем настояли Кортес и донья Марина.
Куатемок пришел в себя на клумбе на руках… Берналя Диаса!
– Берналь!
– Друг мой, дон Карлос! Что с тобой?
Куатемок застонал:
– Я бы и сам хотел это знать… Голова прямо раскалывается!
– Идем же… Ты можешь подняться? Позволь, я тебе помогу…
– Где Кортес?
– Уговаривает императора обратиться к народу… Мы согласны уйти – пусть только нас выпустят!
Из-за ограды слышался гул разъяренной толпы. Вот послышался грохот – кто-то метнул в ворота булыжник.
– Пожалуй, вас теперь и не выпустят…
– Это все подстроили поганые жрецы – служители Сатаны!
Ой, кто бы говорил, кто бы говорил… Принц через силу улыбнулся. Кто же его так угостил? Камнем? Или… тот самый дубинщик? Но – как он узнал? Нет, вряд ли он… Скорее всего это произошло чисто случайно – вон сколько камней летит во дворец. Градом!
Дождались, блин!
– Увы, я должен идти… – Сеньор Диас дернулся. – Кажется, что-то затевается. Посиди вот здесь, в тени, друг мой… Я тотчас же пришлю слугу! Господи… Император! Вон, вон – на крыше. Кортес все же уговорил его!
Превозмогая боль, Куатемок вскинул голову. Великий правитель Теночтитлана тлатоани Моктекусома Шокойоцин в ослепительно изумрудном плаще из драгоценных перьев кецаля вышел к своему народу. Сверкающая жемчугом и самоцветами диадема, венчавшая голову правителя, казалась волшебной короной из какой-нибудь сказки.
Подойдя к краю крыши, тлатоани поднял руку – и тотчас же бушующая на площади толпа затихла, присмирела… многие благоговейно упали на колени.
– Смотрите – сам тлатоани! Великий правитель!
– О, народ мой! – В наступившей тишине голос правителя звучал неожиданно громко. – Я вышел призвать вас к миру.
Возмущенный ропот ветром пролетел в толпе при этих словах его. Ох, совсем не то говорил сейчас некогда непобедимый правитель ацтеков, совсем не то…
– Прекратите буйствовать, дайте нашим гостям покинуть нас с миром…
– Предатель!!! – громко выкрикнул кто-то. – Тлатоани продался белым!
– Смерть предателю! Смерть!!!
Толпа снова взорвалась, словно бы кто-то вдруг поджег бикфордов шнур. Люди вскочили с колен, в императора полетели камни. Еще совсем недавно страшно было даже представить подобное!
– Он предал наших богов! Смерь предателю! Смерть!
Тлатоани вдруг пошатнулся… Камень… нет – метательная дубинка угодила ему прямо в висок…
Пошатнулся… упал…
И остался лежать на крыше, словно никому не нужная кукла…
А испанцы все же отразили натиск.
Ничего! Будет еще и другой, и третий – столько, сколько надо.
Может, восставшие правы – их час пришел? Ну да… а тлашкаланцы? А тотонаки? А другие враждебные племена, коим имя – легион?
Да и испанцы… Они ведь снова явятся чертовой уймой. А не они, так другие – португальцы, англичане, французы…
Золото, золото манит их!
Европа сильна и рано или поздно поработит весь мир.
И есть только один выход: самим стать Европой, потому что, если этого не случится, Европа придет сюда. Придет, как властный и жестокий хозяин!
Немного оправившись, Куатемок выскользнул через узкий проход в дальнем углу сада, уже за зверинцем. На ходу зачерпнул из журчащего ручья водицы, вымыл лицо… Осторожно потрогал рану… Кровь… И боль. И зеленые искорки перед глазами. Наверное, сотрясение… Хорошо, хоть так…
Домой. Скорее домой. Нет, не в прежний свой особняк, а туда, в Тлателолько. Испанцев рано или поздно выбьют… надо решить возможные проблемы с тлашкаланцами, тотонаками, отоми…
Господи, только дай силы!
А тлатоани – мертв. Великий тлатоани мертв… Так что же – теперь он сам, принц Куатемок, и есть тлатоани?! Ну да – он же законный наследник, правда, еще не утвержденный четверкой высших военачальников. Пока лишь один – Атонак – за него, а вот за кого остальные? За ставленника жрецов? Впрочем, за какого ставленника, ведь законных наследников больше нет?
Вечером к пылающей голове принца прикладывали холодных лягушек, по ацтекской традиции – повелителей рыб. Это делали слуги по совету специально вызванного добросердечными почтека лекаря, осмотревшего раненого с глазу на глаз. Лекарь – такое впечатление – был под хмельком, либо, что куда более вероятно обкуренным: шатался, сверкал глазами и делал все невпопад. Однако именно он и именно в этом состоянии почему-то считался лучшим врачом. Почему – загадка?
– Этот грязный мужик лечил тебя? – Донья Изабель дель Кастильо встретилась с уходящим эскулапом в дверях. – Вот уж никогда бы не поверила, что такой черт способен хоть кого-нибудь вылечить!
– Как твоя прогулка? – через силу улыбнулся дон Карлос.
– Нормально. Я осмотрела город… и дворец.
– Дворец?! – волнуясь, перебил принц. – Так и туда ходила? Знал бы – не отпустил.
– Мы просто подплыли как можно ближе на лодке, – пожала плечами девушка. – Ну, на той, что с большим пологом. Матиуш – отличный гребец. Кстати, с нами был тот мальчик, которого ты просил взять.
– Сиуа… – Раненый улыбнулся. – Без него вы бы ничего не увидели. Кстати, он еще не явился?
– Не видела. – Изабель расстегнула жакет, обмахиваясь рукою. – Ух… жарко…
– Так разденься, душа моя! – Куатемок явно подначивал, улыбался.
– Раздеться? – подыгрывая ему, рассмеялась девушка. – Да запросто! Вот видишь… я снимаю жакет… оп-ля! Лови!
Украшенный мелким бисером жакет полетел в угол.
– Эх, что ж ты такой неловкий! Понимаю – ранен. Тогда тебе нужен покой, а не…
– Ну, продолжай, продолжай, раз уж решилась. Чего ждешь, душа моя?
– Думаю! – Изабель смешно наморщила лоб. – Что снять сначала – панталоны или рубашку?
– Сначала – башмаки, милая… А вот теперь…
И панталоны с буфами, и сброшенная рубашка тут же полетели в лежащего принца… а за всеми этим принадлежностями на ложе бросилась и сама их владелица… прекрасная… синеглазая… нагая…
– Ах, милая сеньорита, – целуя девушку в грудь, восхищенно вымолвил принц. – Все хотел сказать… Наяву ты гораздо красивее, нежели на портрете у твоего кузена.
