Один Весников откровенно радовался:
— Ну, наконец-то домой собрались, парни!
Домой? Гм… Что ж, пусть пока радуется. Хотя в чем-то он прав: Карфаген — Город Солнца, — а там и домой можно. Так что радуйся, Николай Федорыч, намахни кружку да песню запой!
Сульпиций с Ксаном проводили гостей до самой лодки.
— Я вот еще что хотел.
Хозяин постоялого двора придержал уже садящегося в челн Сашу и сунул ему в ладонь большую серебряную монету.
— В Карфагене ведь тоже есть наши, кафолики, — быстро шепнул старик. — На паперти у церкви Святой Перпетуи просит подаяние слепой нищий, зовут его Геристратием. Дашь эту монету ему, но сразу не уходи… Он сведет, с кем надо.
— Вот за это век буду за тебя молить Господа! — искренне обрадовался Александр. — Ну, старик, ну удружил, вот спасибо!
— Не за что. — Сульпиций кротко улыбнулся. — Вы очень помогли мне, рисковали жизнью. Это я должен до самой смерти за вас молиться. Ну да будет ваш путь счастлив!
— И вам всем счастья!
Сульпиций и Ксан долго стояли на берегу, махали руками, пока рыбацкая лодка не скрылась из виду.
Саша тоже оглядывался. И вот уже исчезли, скрылись за длинной косою сверкающие белизной дома. А где-то часа через два суденышко уже входило в торговую гавань, полную лодок, кораблей и шумной, алчущей богатства и славы толпы.
Глава 17
Осень 483 года
Вандальское море. Дельфин
Не раз случалось
людям в ту пору
искать ночлега,
стелить постели…
«Беовульф»
Хозяина каравана, что состоял из семи больших скаф, под завязку груженных пряностями, тканями, ароматической смолой и драгоценной посудой, богатого карфагенского торговца, возвращавшегося из Александрии, звали Деций Сальвиан. Мощные четырехмачтовые корабли пенили воду тупыми носами. То судно, на котором нашли место трое приятелей, именовалось «Гордость Африки» и, как и все прочие, было малость потрепано внезапным штормом, случившимся у Большого Лептиса. Именно это состояние такелажа и парусов и вызвало в груди Александра внезапную и вполне обоснованную радость, едва только нанятый рыбацкий челн вошел в гадруметскую гавань и закачался близ высокой кормы скафы. Молодой человек сразу сказался парусных дел мастером и был тут же допущен на палубу, пред светлые очи хозяина судна и всего каравана.
Следует сказать, молодой человек не обманул надежд торговца: уж что-что, а парусное вооружение разных типов Александр знал как свои пять пальцев. На «Гордости Африки» он не только починил бегучий такелаж и паруса, но еще и улучшил, дополнительно привязав к бушприту утлегер с бом-кливером. Сии косые паруса немало способствовали резкому улучшению маневренности судна, за что Саша удостоился личной аудиенции у хозяина, пригласившего «парусного мастера» на обед. Конечно же, одного, без помощников.
— Ну, уважаемый Александр из Цезареи (именно так и назвался Саша), теперь я вижу, что взял тебя не зря! Свою дорогу до Колонии Юлия, — купец упорно именовал Карфаген по-старому, на римский манер, — ты уж отработал, и даже более того — я заплачу тебе и твоим людям за труды две дюжины золотых! Нет, нет, не благодари — ты их заработал! И… у меня будет к тебе одно предложение, уважаемый Александр… Нет, нет, не сейчас — ты кушай, кушай… И давай выпьем! Это прекрасное вино — пей!
Молодой человек приподнялся.
— Благодарю тебя, о славный Сальвиан, но мне хотелось бы угостить этим вином и своих помощников.
— Я уже велел отправить им корзину с яствами и кувшинчиком. — Торговец рассмеялся.
Высокий, осанистый, толстый, он был из тех, с кем не очень-то хочется схватиться врукопашную — необъятный торс, мощные мускулистые руки-оглобли, кулачищи, которыми, казалось, свободно можно забивать сваи. И при всем при этом — умное породистое лицо с темной бородою, заплетенной на варварский манер в две косички.
Одежда купца тоже представляла собой смесь варварской и римской моды, впрочем, в это столь неспокойное время многие так одевались. Узкие вандальские штаны сочетались с прекрасной работы сандалиями, поверх длинной варварской туники складками ниспадала далматика, вышитая изысканнейшим узором. На кожаном поясе слева висел короткий меч, казавшийся в сравнении с ручищами торговца просто детской игрушкой. Мощный был человечище, право слово! И отнюдь не глупый — глупец бы и не приумножил унаследованное от отца состояние, тем более под властью вандалов.
— Пей, друг мой! Не стесняйся! — сжимая усыпанными перстнями пальцами золотой бокал, хохотал Сальвиан. — Попробуй эту рыбу… Она запечена особым образом, с молоком кокосового ореха. А эти фрукты? Просто амбра!
Ну конечно же, Саша отдавал должное предложенному от чистого сердца обеду, тем более что на десерт ушлый торговец припас какое-то предложение. Молодой человек уже догадывался какое.
Вкушение пищи даже здесь, на корабле, в кормовой капитанской каюте, где хозяин и его единственный гость, по римскому обычаю, возлежали на низеньких ложах, естественно, происходило под музыку, пение и танцы. Вокально-инструментальный ансамбль состоял из двоих жеманных мальчиков с бубнами, кифаристки с большой, почти полностью обнаженной грудью и юноши-певца.
В стихи виденья просятся: дикие
Бегут вакханки, бьет искрометный ключ
Струей вина… —
речитативом декламировал юноша.
— Квинт Гораций Флакк! — расхохотался торговец. — Нет, не этот парень — автор стихов! Ешь, друг мой, пей!
Певец спел, или, скорее, продекламировал еще пару произведений, после чего поклонился и ушел. Его сменили танцовщицы — две юные девы с распущенными волосами. Стройные, с золотисто-бархатной кожей, тела их прикрывали коротенькие греческие туники, застегнутые на плечах золочеными фибулами.
Александр отметил красоту девушек машинально, как и любой нормальный мужчина, однако в данный момент молодому человеку было вовсе не до танцовщиц — Сальвиан как раз приступил к главному.
— Я хочу предложить тебе одно дело, — со смаком хлебнув вина, улыбнулся купец.
Опустошив по четвертому или пятому разу кубок, вмещающий, наверное, литра два, судовладелец вовсе не выглядел пьяным.
Александр вмиг придал лицу требуемую для сей беседы серьезность:
— Слушаю тебя внимательно, уважаемый господин.
— Я вижу, ты очень хороший мастер. И плывешь в Колонию Юлия, чтобы заработать, ведь так? Так! — Торговец негромко рассмеялся и продолжал, сделав музыкантам знак, чтоб играли потише. — Заметь, я совсем не интересуюсь, откуда и зачем ты сбежал.
— Да я вовсе не…
— Не возражай, не надо, — мягко попросил Сальвиан. — Мы с тобой оба — неглупые люди и все хорошо понимаем. Такой мастер, как ты, да еще с обученными помощниками — что, не нашлось поближе работы? В Тапсе и Гадрумете нет судов? Или там паруса не рвутся? Нет, нет, не отвечай, не хочу и слушать — это твои дела, уважаемый. А ты мне нужен как мастер, и я предлагаю тебе работать на меня, занимаясь своим прямым делом.
