Вот повернули к берегу, спустили оставшиеся паруса, бросили якорь. Еще один и еще — встали надежно!
Как раз стемнело — на корме, словно звездочки, загорелись светильники.
Закутанная в длинный плащ фигура, ловко пробравшись меж спящими у бортов пассажирами, дотронулась до руки уже начинавшего подремывать Саши.
— Господин Александр?
— Да… — Молодой человек тут же прогнал сон. — Я — Александр.
— А я — Алайя. Твой ночной подарок. Идем!
Словно завороженный, Саша шагал следом за девушкой, едва не наступая на спящих. Тихо было кругом, ни ветерка, лишь иногда плескала в борта волна, да сияли над головой звезды.
Похоже, они спустились в трюм — там, оказывается, тоже имелись каюты, только очень маленькие, два шага на четыре. Две тени метнулись по стенам, дрогнул тускло горящий светильник, бронзовый или, может быть, медный.
— Это моя лампа, — похвасталась Алайя. — Господин разрешает мне, хотя, конечно, подобное на корабле строго-настрого запрещено. Не одно доброе судно уже было спалено пожаром! Но Господь покуда хранит «Гордость Африки». Ну что ж ты? Ложись… Не беспокойся, я сама раздену тебя.
— Мне бы вообще-то поговорить только…
— Поговоришь.
Танцовщица тихонько засмеялась и скинула плащ, оставшись абсолютно голой, если не считать массивного серебряного ожерелья, браслетов и тоненькой цепочки на бедрах.
Опустившись на колени, девушка быстро освободила Сашу от одежды… прижалась, обняла, жарко целуя в губы…
Все происходило достаточно быстро и буднично, словно само собой, как в фильме. Эта обнаженная девчонка… танцовщица… юная красавица с небольшой упругой грудью…
— Ах ты ж…
Погладив девушку по спине, Александр поласкал губами сосок… улыбнулся…
— О господин…
Алайя обвила его бедра ногами и теперь нежно гладила все, до чего могли дотянуться ее умелые руки… а дотянуться они смогли до многого… Саша даже застонал от чувственного удовольствия, в конце концов, он был всего лишь мужчина…
— Ах!
Все произошло слишком быстро — слишком давно у Саши не было женщины, но танцовщица ничуть не обиделась и, все также улыбаясь, потянулась к кувшину с вином.
— Выпей! Ночь еще только началась, мой милый… Хочешь, я спою тебе песнь?
— Пой.
Молодому человеку показалось не очень тактичным сразу же начинать свои расспросы. В конце концов, девчонка права — ночь-то еще только лишь началась. Только лишь…
А песня оказалась ничего себе. Приятная мелодия, вот только, пожалуй, слишком печальная. И жаль, что Александр не понимал слов.
— На каком языке ты поешь, Алайя?
— На своем родном… я ведь местная. Нет, не из ромеев… Хотя хорошо говорю по-латыни. Лучше, чем ты…
— Да ла-а-адно!
— Не спорь, господин мой… Лучше расслабься… я поласкаю тебя… вот так…
Ох, какой игривый оказался у этой танцовщицы язычок, быстро приведший молодого человека в состояние, вполне пригодное для дальнейших любовных игр…
— Ах ты ж чудесница…
Саша и сам принялся ласкать прильнувшую к нему девушку, прижав ее к себе, осторожно перевернул на спину, поцеловал в грудь и пупок… в лоно…
Теперь уже застонала «чудесница», выгнулась, словно пантера…
— Ах… мой господин… мой господин… мой…
Палуба корабля тоже, казалось, шаталась, и ритмично скрипели доски… Впрочем, очень может быть, обоим это просто казалось — поглощенные друг другом, они не слышали сейчас ничего, кроме стонов любви…
— О господин… О!
Наконец оба свалились без сил, едва не опрокинув светильник…
— Может быть, я его все-таки потушу? — запоздало спросила девушка.
— Зачем? — Александр нежно погладил танцовщицу по животу. — У тебя ведь такое красивое тело! И этот рисунок… дельфин… очень красивый!
— Правда?! — Алайя явно была очень довольна. — Он тебе понравился?
— Я же говорю — очень. Кто тебе его сделал?
— Один человек. — Танцовщица мечтательно улыбнулась. — Парень из нашей деревни. Но рисунок мой. Я видела такой на одной разбитой лодке…
— На лодке?!
— Ее обломки выбросило волной на наш берег. Странные такие обломки, почему-то желтые…
Глава 18
Осень 483 года
Карфаген (Колония Юлия)
Поиски
Там, за морем, сказал,
найдем мы…
«Беовульф»
— А что такое гафельная шхуна, осмелюсь спросить? — с любопытством уточнил Нгоно. — Я так понимаю, это суденышко исключительно с косыми парусами.
— Правильно понимаешь. — Опираясь на фальшборт, Саша смотрел в море, на играющие пенными барашками синие, с зеленовато-палевыми оттенками волны, чем-то напоминавшие густой кисель. — Только кроме парусов у этого типа судов имеются еще и гафели — наклонные рангоутные реи, собственно, к ним паруса и крепятся. Кораблик небольшой, маневренный и, что немаловажно, очень легко управляемый. И силуэт… я тебе потом нарисую.
— Значит, именно эту шхуну мы будем искать? Про нее говорил тебе судовладелец?
— Он говорил о разных — их несколько, но не так много, возможно, две или три. — Подняв голову, молодой человек посмотрел на круживших над мачтами скафы чаек. — Ишь ты, птички… Гавань недалеко!
— Так мы вообще-то от берегов и не отдалялись, — хмыкнув, напомнил инспектор.
— Да, только чайки — известные помоечницы, и, судя по их количеству, мы скоро войдем в большую и многолюдную бухту.
— Карфаген?
— Он самый.
Александр замолчал, стараясь не забыть название деревни, услышанное от Алайи, куда не так давно — месяца полтора-два назад — выбросило прибоем желтую прогулочную лодку с синим дельфином. Если девчонка не врет, конечно, — хотя, а зачем ей врать-то? Именно в этой лодке отправились на прогулку Катя и Мишка и вместе с ней пропали, исчезли, провалились неизвестно куда… Господи! Теперь вот стало наконец известно. И именно что — провалились.
А раз так, значит, они где-то здесь… Боже, лишь бы только не утонули… Не должны. Саша поспешно прогнал нехорошие мысли, лодку-то выбросило, значит, и их.
Мишке всего четыре года, зато Катерина — женщина в раннесредневековых делах опытная, как, пожалуй, никто другой. Шутка ли, когда-то в одиночку тут выжила — молодая привлекательная девчонка, которую бы всякий обидел. Да и потом, когда ее похитили вместе с профессором Арно, тоже ведь ухитрилась знак подать — совала в пластиковые бутылки записки, незаметно выбрасывала. Так, может, и в этот раз… Тогда-то она точно знала, что Саша обязательно отправится на ее поиски, и знала куда. А сейчас? Ведь о планах доктора Арно Катерина не ведала, пропала еще до того, как ученый известил о своем намерении приехать.
