И все же! Молодая красивая женщина с маленьким ребенком… Надо срочно опросить всех жителей прибрежных селений, а также неплохо бы и работорговцев, в лапы которых Катя и Мишка запросто могли угодить. Одинокая женщина в этом жестоком мире — никто и звать ее никак.
Хадр-Дашт — по словам Алайи, так именовалась ее деревня, что в переводе значило… А черт его знает — этого Саша не запомнил. Располагалось селение в семи римских милях к югу от Карфагена, что хорошо — ходить далеко не надо. Однако с другой стороны — ничего хорошего: Катерина с Мишкой вполне могли в Карфаген попасть, а тут их ищи как иголку в стогу сена — триста тысяч человек, не деревня какая-нибудь! Но и в этом, если вдуматься, есть хорошая сторона — в большом городе и выжить легче, и внимание к себе не сильно-то привлечешь. Конечно, у этих чертовых «черных плащей» все организовано для выявления «гостей из будущего»: анкеты, доносы, грамоты, но, слава богу, не так уж и четко система работает — слишком большой город, видно, не получается быстро его «окормить».
Катерина! Мишка! Господи… неужели?! Неужели нашел?! Ну — почти нашел, пусть уж покуда так будет сказано. Господи!
О, какой душевный подъем чувствовал сейчас Александр! Какую радость! Впрочем, ни с кем своими чувствами не делился — ни с Нгоно, ни уж тем более с Весниковым: опасался сглазить. Однако рано или поздно сказать все равно придется — вместе-то искать куда как лучше, быстрее. Ладно, ближе к делу расскажет — что искать следует не только шхуну.
— Ты чего это такой, Саня? — поднявшись с циновки, встал рядом Весников.
— Какой это — такой?
— Как голый зад при луне — светисси!
Вот ведь, шельма! Заметил. Ну а как же? Бывший колхозный тракторист Николай Федорыч Весников — он же Вальдшнеп, — как и все полупрофессиональные рыбаки-охотники, человек наблюдательный, и даже весьма. Жаль только вот, с отжившими представлениями расставаться не хочет, да и некая косность в головушке сидит крепко — до сих пор ведь, похоже, до конца в пятый век не верит!
— Гляжу, неплохо ты вчера с чертом тем толстопузым посидел. — Весников с явным оттенком зависти смачно сплюнул в воду. — Водку, небось, пьянствовали?
— Вино, Николай, — громко рассмеялся Саша. — Только вино!
— Еще и девок небось пользовали?
— Не без этого, Федорыч, не без этого.
Тракторист покачал головой:
— И это все тебе… за те парусины?
— Ну да, за них. — Молодой человек скромно кивнул. — Бом-кливер с утлегарем. Погоди, я здесь еще такую оснастку слажу! Не один, конечно, — с вами. Поможете?
— Ну, ясен пень! Только ты объясни, как все делать-то… Не, сетки-то я вязать умею…
— Конечно поясню, Коля, как ты говоришь — ясен пень.
Александр с хрустом потянулся и посмотрел на корму — не прошмыгнет ли, случайно, знакомая фигурка? Нет, не прошмыгнула. Жаль…
По палубе уже вовсю бегали матросы, явно готовясь к какому-то маневру… ага! Вот утлегарь с бом-кливером хватанули ветер… «Гордость Африки» плавно сменил галс, повернул, за ним потянулись и следующие позади суда. Нгоно и Саша молча наблюдали за ходом этих маневров, а впрочем, не только они — и все остальные пассажиры, как «палубные», так и «трюмные», и «каютные». Палуба, как прикидывал Александр, явно считалась здесь вторым классом, кормовые клетушки-каюты — первым, ну а трюм соответственно — третьим.
— Ой! — с неподражаемым восхищением вдруг свистнул Весников. — Гляньте-ка, мужики! Вон там, впереди!
Из сине-зеленых волн медленно поднимался город — белый, как густо облитый сахаром пряник Римские развалины, не так давно разрушенные, а нынче активно ремонтируемые, стены, базилики с бирюзовыми куполами, храмы с мраморными, сияющими белизной портиками, аркады акведука, пяти- и шестиэтажные доходные дома, широкими рядами спускающиеся с холма, от бывшей цитадели пунов — бирсы — почти к самому морю, мощные ворота с зубчатыми башнями, полная кораблей гавань… И еще — широкие, согласно римской планировке, улицы, усаженные платанами, стройными кипарисами, финиковыми пальмами, уютные зеленые скверики, клокочущий разноязыкой толпой рынок, дивные цветники частных домов… И варварская конница — стражи, воины в сверкающих шлемах, презрительно поглядывающие на обтекающий их народ: мелких торговцев, мастеровых, водоносов, моряков из гавани, хохочущих и толкающихся мальчишек, нищих…
— Во, блин, что творится-то! — опасливо косился Вальдшнеп. — Тут, верно, ворюг — море! Осторожнее надо быть, ясен пень.
И все держался за пояс — толстый, матерчатый, куда запрятал еврики, а как же! Поди, укради!
Все трое шли за слугой купца Деция Сальвиана, бритоголовым Кальвашем, молодым смуглым парнем, преданным своему хозяину, словно верный пес. Сей проводник и должен был доставить «господ мастеров» к обещанному пристанищу в доходном доме.
— Через рынок пройдем, по краешку, так ближе, — обернувшись, предупредил Кальваш. — Смотрите не потеряйтесь. Хотя вы ведь, верно, тут бывали?
— Приходилось, — солидно кивнув, улыбнулся Саша. — Надеюсь, наш доходный дом не на северо-западе?
— Ой, нет, что ты, господин! — Проводник замахал руками. — Уж теперь-то я вижу — ты знаешь город.
Еще бы не знать… И никогда бы не видеть, разве что на картинках! Колония Юлия, Карфаген, по велению Августа была перестроена, а точнее сказать — выстроена заново, по типично римскому плану: две широкие, по двенадцать метров, главные улицы делили город на четыре квартала, по сто двадцать домов в каждом, и это не считая хижин, в основном концентрирующихся на северо-западе, ближе к морю. Сей райончик считался прибежищем бедняков, попрошаек, разного рода нехристей и прочего преступного сброда, с которым не смогли покончить ни римляне, ни вандалы.
С любопытством посматривающие по сторонам путники прошли по краешку волнующегося и вопившего на многих языках людского моря, лишь слегка прикоснулись к этой священной корове — купле-продаже! О, именно рынок был по-настоящему сердцем города, и большинство его населения, формально христианского, на самом деле поклонялись, как и их предки-пуны, одному богу — Мамоне! Золотому тельцу, чей могучий рев и был всепроникающим голосом рынка, голосом карфагенской торговли, заглушающим все прочее.
Александр на ходу обернулся, поискал глазами Весникова. Тот чуть поотстал, отбиваясь от наседавших мальчишек — продавцов лепешек, печеной рыбы, каштанов и прочей подобной мелочи.
— Купи, купи, господин! Вкусная рыбка, не пожалеешь!
— Эй, Коля! — Саша помахал рукой. — А ну-ка, не отставай, а то не выберешься.
— Счас! — Вальдшнеп лихо растолкал мальчишек и вдруг, изменившись в лице, схватился за пояс… которого, собственно, уже и не было! Только краешек мелькнул в руках одного из бросившихся врассыпную подростков!
— Ах ты ж, сволочуга! — Надо сказать, среагировал тракторист быстро, рванул вперед с высокого старта. — Держи вора, держи!
