— Да шире, шире, говорю вам, окна делайте, не такие щели!
— Обвалиться может все, господин.
— Да как же обвалится? Стена-то вон какая толстая, как у крепости. Расширяй, расширяй!
— Господин Александр. — Кальваш тронул за руку. — Хозяин ждет вас у южных ворот. Лошади готовы.
— У южных ворот? — Молодой человек не сразу понял, о чем идет речь.
— Ну да, — улыбнулся слуга. — Вы же просились посмотреть паруса.
Ах вот оно что!
— Так что — уже?
— Да, господин. Хозяин не любит терять время.
— Это я уже заметил, — обрадованно хохотнул Александр. — Сейчас… умоюсь, переоденусь. Я быстро!
— Да, да, поспеши, господин. Пока доберемся до южных ворот, да и там, дальше, до Хадр-Дашт дорога не такая уж близкая.
— Как ты сказал, Кальфаш?!
— Хадр-Дашт. Так называется селение, куда мы едем.
Простившись с Сашей как минимум до вечера, Нгоно и Весников еще часа три распоряжались в будущей мастерской, руководя перестройкой в соответствии с планом, а уже после обеда, когда осталась одна лишь приборка, ушлый тракторист повалился на ложе.
— Полежу-ка малость, что-то живот прихватило.
— Лежите, лежите, — улыбнулся Нгоно. Его скудного запаса русских слов явно не хватало для полноценного общения с «месье Вестникофф», да и вообще, без приглядки этого русского типа молодой инспектор чувствовал себя гораздо увереннее. — Я сам все сделаю. Посмотрю.
Нгоно улыбнулся — честно сказать, от господина Весникова в мастерской не было особого толка. Латыни он, увы, не знал, выражался по-русски, все больше матерно, что было, в общем, понятно, однако, когда дело доходило до конкретики, нанятые Сальвианом рабочие лишь разводили руками. Так что лучше уж самому, без тракториста…
А Весникову только того и надо было! Едва Нгоно ушел, как он тут же вскочил, подбежал к окну, выглянул осторожненько — где там «хренцузский негр»? Ага… вон идет по двору… обернулся…
Вальдшнеп поспешно спрятался в глубине комнаты, обождал и снова выглянул. Ага… никого. Фальшиво насвистывая, Николай Федорович подошел к зеркалу и, намочив реденькие волосенки водой, тщательно их пригладил, стараясь прикрыть намечающуюся лысину. Потом, пошарив в умывальной, обнаружил ножницы — подстриг кончики усов и ногти, посмотрелся в зеркало и, вероятно оставшись доволен увиденным, направился к двери.
Куда идти, он хорошо знал — по лестнице на пятый этаж. Именно туда, он специально проследил, только что пробежала со двора та девчонка, Юдифь. Юдифь… ну и имечко! Впрочем, у всех у них тут — язык сломаешь.
А ничего так девка! Не очень тощая — тощих Весников не любил, — есть за что подержаться. Да и на лицо приятно смуглявая, этакая молдаваночка; помнил Николай молдаванок, когда-то в совхоз приезжали на заработки — и глазками этак зырк, зырк! Еще и подмигнула вечером — ну чего ей надо? А того самого, ясен пень.
Оно, конечно, одет Николай Федорович сейчас был отвратно — рубаха какая-то старинного кроя, длинная… С другой стороны — богатая, одних серебряных ниток на вышивку пошло немерено, однако не солидно как-то, все ж таки не хрущевские времена, когда на косоворотки мода была. Вот бы брюки-галифе, да сапоги со скрипом, да синий вельветовый пиджак, как у бывшего совхозного счетовода Михалыча, ныне давно уж покойного. И, знамо дело, рубашку с ярким цветастым галстуком. Рубашку можно клетчатую, а галстук — с цветами или горошинами. А еще кожаный портфель и шляпу — уж тогда ни одна женщина не устоит, сразу будет понятно — начальство! А начальство, оно и в Африке начальство. Да-а, жаль, конечно, что ни пиджака, ни галстука нету. Зато денег — полным-полно! Шутка ли — почти тыща евриков! Хорошо, тот гад мелкий украсть не успел. Прав Саня — внимательней тут надобно быть, осторожней.
Ага… вот четвертый этаж… ух и смрад же! Что они тут, селедку в гуталине жарят? Хорошо хоть лестница снаружи, воздух чистый, свежий. Однако и свалиться запросто можно — перильца-то хлипенькие. Ага — вот и пятый этажик. В коридор дверь нараспашку, вернее — ее вообще тут нету!
Ладно…
И что теперь? Комнат тут много…
Озадаченно почесав затылок, Весников решительно стукнул кулаком в первую попавшуюся клетушку и крикнул по-русски:
— Эй, есть дома кто?
Дверь, как ни странно, открылась, какой-то плешивый, заспанного вида мужик в длинном женском, как Вальдшнепу показалось, платье что-то спросил.
— Тут гражданочка одна… Юдифь, кажется… не знаешь, где живет?
— Юдифь? О! О! — Плешивец закивал, отстранил гостя от двери и, выйдя в коридор, вдруг заорал во весь голос: — Юди-ифь! Юди-ифь!
Весников испуганно попятился:
— Что ты голосишь-то, черт заполошный? А вдруг она того… этого… замужем?
Хотя нет — была бы замужем, не подмигивала бы. А вдруг специально? Завлекает в сети! А скорее всего, просто денег хочет девка. Саня же сказал — она нищая. Ну да, так и сеть. Придется уж дать… двадцать евриков… Не, двадцать это уж слишком много будет, хватит и десяти.
— Господин?
Погруженный в свои мыслишки, Вальдшнеп и не заметил, как в коридоре появилась Юдифь — в соблазнительно короткой тунике, едва-едва до половины бедер.
— Гражданочка… вам тут кран починить не надо? — Тракторист и не знал теперь, что говорить, давно не знакомился с женщинами, тем более с такими молодыми и привлекательными. — Я тут это… того… проходил мимо, гляжу — вы… А мы с вами вчера во дворе встречались, помните?
— О, я не понимаю, ничего не понимаю, мой господин.
Улыбнувшись, Юдифь взяла Вальдшнепа за руку и без лишних слов повела к себе.
— Да-а-а… — покачал головой тракторист, увидев клетушку, большую часть которой занимало узкое ложе. — Жилплощадь-то, прямо скажем, не очень. И сколько за нее платишь? Дорого, говорю, живоглот хозяин берет? Небось, дерет три шкуры… ясен пень… А? Не понимаешь? Вот и я тоже…
А девчонка вдруг, захлопнув дверь, стащила с себя тунику, оставшись абсолютно голой… Весников даже опешил от неожиданности, покраснел… и даже попятился, когда Юдифь крепко поцеловала его в губы…
— Эх, девка… О цене бы сначала… — наконец решился намекнуть тракторист. — Десять евро хватит? По глазам вижу, что хватит, ясен пень!
Грубо облапив девушку, Весников повалил ее на ложе и тут же, без всяких предварительных ласк, торопливо спустил штаны:
— А ну-ка, давай повернись… От та-ак… У-у-у, молдаваночка-а-а!
Продолжалось все недолго, но Весников чувствовал себя героем, этаким новорусским рубахой-парнем. Лежал, ухмылялся, по-хозяйски похлопывая Юдифь по животику. Уж будет, будет что рассказать мужикам. Вот соберутся как-нибудь на рыбалку…
Вообще-то, сказать по правде, друзей у Весникова не имелось — не с кем ему было ходить на рыбалку-охоту, вот с Сашей только, и то потому, что он не местный. Свои же мужики Вальдшнепа не особо жаловали, считали бирюком, да он и впрямь не испытывал потребности в чьей-то там дружбе. Но тут, тут другое дело… Коли уж так все удачно сложилось, что в чужой стране, можно сказать, на курорте снял девку, оприходовал и вот… Ох, тут ведь надо все в подробностях запомнить, потом обсказать мужикам — заради такого случая стоит и жбан выкатить, прикупить водочки подешевле… Нет, лучше спирту разбавить — пейте, мужики, да слушайте, завидуйте, потом по поселку расскажете, как Колька Весников «на югах» отрывался…
