Дверь захлопнулась, стало еще темнее, лишь сквозь щели-бойницы проникал дрожащий свет от разложенных во дворе костров. Хозяйская кухня не в силах была обеспечить ужином всех, и многие легионеры сами готовили себе пищу.
— Ну, теперь можно и пива попить, — донесся с улицы радостный голос Юния.
Сволочь он все-таки, хоть порой и похож на нормального человека. Да и прочие не лучше.
Виталий прислонился к стене, оказавшейся довольно теплой, — камни нагрелись за день на солнышке и теперь работали вместо печки. Так, а кроме камней тут хоть что-то есть?
Наклонившись, Беторикс осторожно пошарил руками — глинобитный пол, стены… Все помещение имело в длину и ширину шагов по пять. Натуральная камера-одиночка! Попробуй тут убежать! Да и куда? В лес? Конечно, местность тут незнакомая… хотя бы карта была… Да и карта чего — где они находятся? Все-таки в Краснодарском крае или… во Франции? То есть в Нарбонской Галлии? Если верен последний вариант, то карт никаких тут в помине нету. Разве нечто фантастическое на куске кожи, с обозначением земель песиглавцев и мест обитания Левиафана. А по такой карте далеко не уйдешь. Придется пользоваться иными источниками — например, опросом местного населения. Может, удастся что-то уточнить.
— Эй!
Молодой человек вздрогнул — показалось вдруг, что кто-то его позвал. Глюки!
— Эй ты, там!
Нет, не показалось — действительно звали. Откуда-то сверху, и голос женский. Или детский. Может, мальчишка-слуга?
— Сидишь, да?
— Ну, сижу, — отозвался узник тоже на латыни, уже не пытаясь говорить по-русски. — А ты кто?
— Ты правда гладиатор?
— Допустим. Если тебе так хочется…
Виталий раздраженно сплюнул. Представляться аспирантом тут явно смысла не имело.
— Никогда не была знакома ни с одним гладиатором. — Сверху послышался вздох, и теперь Виталий разобрал, что с ним говорит молоденькая девушка, а не мальчик. — Я всего два раза на гладиаторских играх была, первый раз еще в детстве, почти и не помню ничего, а потом прошлым летом. Все в Нарбо. Ты, конечно, скажешь, провинция, но, знаешь, для нас и это неплохо. Здесь, в глуши, ничего такого нет. Никаких развлечений, а в город дядюшка Бранит редко ездит.
— Дядюшка Бранит… — повторил Виталий. — А тебя как зовут?
— Эрмедия.
— Эрмедия… Красивое имя. Непонятно только какое? Ведь не римское?
— Конечно не римское, мы же галлы! — Невидимая собеседница усмехнулась где-то наверху. — Но мы не то что дикие галлы, которые живут в Кельтике и воняют козлятиной! Дядюшка говорит, мы все рано или поздно получим права граждан великого Рима! Ну, не мы, так наши лети. У меня их, кстати, двое — мальчик и девочка. Юлию три года, а Юлии — два.
— В честь Цезаря названы?
— Конечно.
— А кто твой муж?
— Служит в легионе «Алауда». Его Цезарь набирал.
— «Жаворонки»? Знаю!
Виталий опять с тоской вспомнил «свою» реальность, где был клуб под названием «Алауда», в честь этого самого легиона. На миг вновь мелькнула безумная надежда, что имеется в виду именно клуб, руководимый дядькой Кельтиллом Злое Копье, в миру — Колей Воскобойниковым. Но юная мать тут же разбила его надежды.
— Мой муж погиб в битве с дикими галлами, — заявила она с апломбом и гордостью, какие в данной ситуации можно было бы встретить только у самых «отмороженных» ролевиков, да и то не факт. — Погиб, как герой!
— Славная смерть, — подыграл узник.
Ему уже хотелось, чтобы девушка подольше не уходила. Тянуло хоть с кем-то поговорить, сориентироваться…
— А ты — родственница хозяина? Племянница?
— Да. — Эрмедия усмехнулась. — И единственная наследница.
— Понятно. А чего ко мне пришла? Поболтать?
— Знаешь, мне очень нравятся гладиаторы! Правда-правда. В детстве у меня даже была кукла — гладиатор с мечом. Я его назвала Самнит Клык, помнишь такого?
Виталий в замешательстве промолчал, но собеседница, не нуждаясь в его ответе, продолжала разговор сама. Тоже, видать, соскучилась в глуши без родственной души.
— А ты где сражался?
— Да много где, — уклончиво ответил Виталий, догадываясь, что, если начнет перечислять маневры, фестивали и киносъемки, в которых принимал участие, его тут не поймут.
— И у нас, в Нарбо?
— Нет, у вас не был.
— Жаль. А то бы рассказал мне о Каррите Фракийце или о Красавчике Аписе. А Гельветский Вепрь — может, ты его встречал? Говорят, он сражался не только у нас, но и в Медиолане! Хочешь, расскажу тебе, как я ездила на игры?
— Расскажи.
— Ну, слушай…
Каррит Фракиец, Гельветский Вепрь, Красавчик Апис — все эти клички сильно смахивали на псевдонимы реальных бойцов, коими, вероятно, и являлись! И очень скоро он, Виталий, окажется с ними в одном строю…
— Хочешь вина? — неожиданно предложили сверху.
— Вина? Но я слышал, оно давно кончилось.
— Для кого кончилось, а для кого и нет. Кувшинчик у меня еще найдется. Выпьешь?
— С большим удовольствием, — согласился Виталий, понимая, что стрезва этого всего не осилит.
— Сейчас принесу. Жди.
Ха! Как будто он мог не дождаться, соскучиться и уйти куда-нибудь! Узник ждал, поскольку ничего другого ему все равно не оставалось, и вот минут через десять где-то рядом послышались голоса, скрипнули петли… На миг сверкнули месяц и звезды, взвилось оранжевое пламя костра на черно-синем фоне ночи, и в отблесках пламени в темноту скользнула тень. А потом дверь снова захлопнулась, стало темно и тихо, но во мраке на лестнице прошуршали легкие шаги.
— Садись прямо на пол, я принесла старый плащ, — раздался женский голос совсем рядом, только руку протянуть.
— Эрмедия? Ты здесь?
— Я же обещала тебе вино.
Они сели рядом, так близко, что молодой человек чувствовал боком тепло женского тела, но лица своей новой знакомой не смог разглядеть — освещением служили лишь звезды, заглядывающие в бойницы, а их сил явно не хватало.
— Пей. Как тебя зовут, гладиатор?
— Ви… Беторикс.
— Беторикс? Так ты галл? — Гостья произнесла что-то на незнакомом певучем языке и вдруг отстранилась. — Нет, ты не галл. Ты ведь меня сейчас не понял?
— Нет, не понял, — честно признался узник.
— Хотя… — Эрмедия рассмеялась. — Говорят, что и Каррит Фракиец на самом деле никакой не фракиец, и Гельветский Вепрь — никакой не гельвет. Они простые римские рабы, а красивые варварские имена себе берут просто ради успеха у публики. Ну что же, Беторикс очень хорошо звучит.
— А ты соображаешь, — машинально откликнулся Виталий, мысленно усмехаясь: что было бы, если бы в двадцать первом веке каждого Алексея, Николая или носителя иного греческого имени для проверки заставляли говорить по-гречески!
