— Здравствуйте, мистер Мэнкс, — машинально произнесла Эллен. — Как вы себя сегодня чувствуете?
Она улыбнулась ничего не значащей улыбкой, но продолжила стоять, держа в руках контейнер с кровью. Ответа она не ожидала, но решила, что будет невежливо уйти, не дав Мэнксу времени собраться с несуществующими мыслями. Чарли ничего не ответил, и Эллен спокойно протянула руку, чтобы прикрыть ему веки.
И тут он схватил ее за запястье! Эллен вскрикнула. Она была настолько ошарашена произошедшим, что уронила контейнер с кровью. Тот упал на пол, лопнул и теплыми алыми струями окатил ей ноги. Резко запахло — будто только что расплавленным железом — свежей кровью.
— О боже! — вскрикнула она. — Тьфу! Тьфу! Тьфу!
— Твой мальчик, Иосия, — скрипучим грубым голосом сказал Чарли Мэнкс. — Ему надо в Страну Рождества, к другим детям. Я могу дать ему новую жизнь. Могу дать ему чудесную улыбку. Могу дать ему прекрасные новые зубы.
Слышать, как он произносит имя ее сына, было много противнее, чем чувствовать руку Мэнкса у себя на запястье или кровь на ногах (Это чистая кровь, уверяла она себя, чистая). Из-за того, что этот человек, осужденный за убийства и растления детей, говорил про ее сына, у Эллен закружилась голова, закружилась по-настоящему сильно, как будто она оказалась в ненадежном стеклянном лифте, стремительно поднимающемся в небо с поверхности Земли.
— Отпусти, — прошептала она.
— В Стране Рождества есть место для Иосии Джона Торнтона, а для тебя есть место в Доме Сна, — сообщил Чарли Мэнкс. — Человек в Противогазе знает, как с тобой поступить. Он угостит пряничным дымом
[7]
и научит любить себя. Жаль, что не могу взять тебя с нами в Страну Рождества. Точнее, мог бы, но Человек в Противогазе справится лучше. Ведь Он есть само милосердие.
— Помогите, — пыталась выкрикнуть Эллен, но могла лишь шептать. — Помогите… — Голос пропал окончательно.
— Я видел Иосию на Кладбище Того, Что Могло Бы Быть. Иосие надо прокатиться в «Призраке». Он навсегда обрел бы счастье в Стране Рождества. Мир там не сможет погубить его, потому что это вне мира. Это у меня в голове. Они там все в безопасности, у меня в голове. Страна Рождества, знаешь ли… а мне она снилась. Она мне все время снится, но я все иду и не могу добраться до конца туннеля. Я слышу пение детей, но не могу добраться до них. Я слышу, как они кричат, как зовут меня, но туннель не заканчивается. Мне нужен «Призрак». Нужна моя машина.
Высунув изо рта язык, коричневый, блестящий, оттого — совершенно непристойный, он облизал пересохшие губы… и отпустил руку Эллен.
— Помогите, — шептала она. — Помогите. Помогите. Помогите. — Она произнесла это слово еще раз пять, прежде чем голос у нее стал достаточно громок и ее могли бы услышать. Тогда-то она выскочила через двери в холл и побежала в мягких туфлях без каблуков, крича изо всех сил и оставляя после себя ярко-красные следы.
Десять минут спустя двое сотрудников в защитных костюмах привязали Мэнкса к койке на случай, если тот откроет глаза и попытается встать. Но врач, который пришел его осмотреть, распорядился, чтобы Мэнкса развязали.
— Этот парень лежит в постели с две тысячи первого года, так что у него развилась сильнейшая мышечная атрофия. Четырежды в день его приходится переворачивать, чтобы не появились пролежни. Даже не будь он «горка», он слишком слаб, чтобы сдвинуться с места. А уж сесть он подавно сам не сможет.
Эллен слушала его, стоя возле дверей, — если Мэнкс снова откроет глаза, она первой выскочит из палаты.
Когда же врач вынес свое заключение, она подошла к нему на негнущихся ногах и задрала рукав на правой руке, чтобы показать синяки, оставшиеся от хватки Мэнкса.
— Это мог сделать человек, который настолько слаб, что не в состоянии подняться? Удивительно, что он мне вообще руку не выдернул.
Ноги у нее саднило так же сильно, как распухшее запястье. Она отошла к раковине, сняла окровавленные колготки и обработала ступни антибактериальным мылом, а затем облила их кипятком, да таким, что ошпарилась. Затем она надела кроссовки, а грязные туфли выкинула в мусорный бак. Даже если их можно отмыть, она никогда не решится одеть их вновь.
Врач, молодой индиец по имени Патель, бросил на нее смущенный, извиняющийся взгляд и наклонился, чтобы посветить фонариком Мэнксу в глаза. Зрачки у того не расширились. Патель подвигал фонариком взад-вперед, но взгляд Мэнкса застыл на неопределенной точке за левым ухом Пателя. Врач хлопнул в ладоши в дюйме от носа Мэнкса. Мэнкс и глазом не моргнул. Патель осторожно закрыл Мэнксу глаза и изучил показания ЭКГ.
— Результаты аналогичны любой из последних десяти кардиограмм, — сказал Патель. — У нашего пациента девятка по шкале Глазго
[8]
, медленная активность альфа-волн в соответствии с альфа-комой. Думаю, он просто говорил во сне, медсестра. Такое случается даже у овощей вроде этого парня.
— У него были открыты глаза, — сказала она. — Он смотрел прямо на меня. Он знает, как меня зовут. Он знает, как зовут моего сына.
— А вы никогда не говорили о своем сыне, стоя рядом с Мэнксом? Например, с какой-нибудь медсестрой? — спросил Патель. — Мало ли что этот тип мог бессознательно выхватить из вашего разговора. Вы говорите другой медсестре: «О, привет, мой сын только что выиграл тест по орфографии». Мэнкс это слышит, а потом воспроизводит среди сна.
Она согласно кивнула, но продолжала размышлять: Он знает второе имя Иосии, которого, Эллен была в этом уверена, она никогда никому не называла здесь, в больнице. В Стране Рождества есть место для Иосии Джона Торнтона, а для тебя есть место в Доме Сна, — сказал ей Чарли Мэнкс.
— Я так и не ввела ему кровь, — сказала она. — У него уже две недели анемия. Подхватил инфекцию мочевыводящих путей через свой катетер. Пойду за другим контейнером.
— Не беспокойтесь об этом. Я сам обеспечу старого вампира кровью. Послушайте. Вы пережили сильный стресс. Забудьте о Мэнксе. Ступайте домой. Вам сколько осталось работать до конца смены? Всего час? Сегодня вы свободны. Я разрешаю передохнуть вам и завтра. Стоит неторопливо обойти все магазины и сделать к празднику покупки. Так что идите и займитесь семьей. Постарайтесь не думать о том, что случилось… Наступает Рождество, медсестра Торнтон, так что расслабьтесь, — сказал врач, подмигнув ей. — Вы же знаете, что это самое замечательное время года.
«Короткий путь». 1986–1989 гг
Хэверхилл, штат Массачусетс Лето 1986 г.
