И он, да, вероятно, знал, где она.
«Приди и доберись до меня, мудачок ты этакий», — подумала она и вытерла лицо.
Потом она услышала другой голос: Мэнкса. Мэнкс звал ее. Чуть ли не напевая.
— Виктория, Виктория, Виктория МакКуин!
Между двумя металлическими бочками имелся промежуток, зазор, может быть, в дюйм. Она подплыла к нему и посмотрела. На расстоянии в тридцать футов она увидела Мэнкса, стоявшего на краю причала, и Человека в Противогазе позади него. Лицо у Мэнкса было так разукрашено, словно он нырял за яблоками в ведро с кровью
[128]
.
— Боже, боже мой! Вы очень хорошо меня порезали, Виктория МакКуин. Вы сделали фарш из моего лица, а этот мой компаньон умудрился отстрелить мне ухо. С такими друзьями! Что ж. Я весь в крови. Отныне и вовеки веков я буду последним, кого пригласят на танец, вот увидите! — Он рассмеялся, затем продолжил: — Правду говорят: мир тесен. Вот мы и встретились снова. Вас так же трудно удержать в руках, как рыбу. Озеро — прекрасное для вас место. — Он опять сделал паузу. Когда он снова заговорил, то в голосе у него звучала чуть ли не нотка добродушия: — Может, на том и порешим. Вы не убили меня. Вы только забрали у меня моих детей. Справедливость есть справедливость. Я могу уехать и оставить вас, как вы есть. Но поймите, что теперь ваш сын со мной и вы никогда не получите его обратно. Хотя я надеюсь, что он будет иногда звонить вам из Страны Рождества. Там он будет счастлив. Я никогда не причиню ему вреда. Что бы вы ни чувствовали сейчас, потом, снова услышав его голос, вы увидите, что к чему. Увидите, что ему лучше со мной, чем с вами.
Причал скрипел над водой. Двигатель «Роллс-Ройса» работал на холостых оборотах. Она выбиралась из промокшей и отяжелевшей мотоциклетной куртки Лу. Она думала, что та сразу утонет, но она поплыла, похожая на черную токсичную массу.
— Конечно, у вас может возникнуть намерение найти нас, — сказал Мэнкс. Голос у него был хитрым. — Как вы нашли меня раньше. У меня были годы и годы, чтобы подумать о том мосту в лесу. О вашем невозможном мосту. Я знаю все о таких мостах. Знаю все о дорогах, которые можно найти только разумом. По одной из них я сумел попасть в Страну Рождества. Есть ночная дорога, есть железнодорожные пути в Орфанхендж, и врата в Срединный Мир, и старая дорожка в Древесную Хижину Разума, и, наконец, замечательный крытый мост Виктории. Вы по-прежнему знаете, как туда попасть? Найдите меня, если сможете, Вик. Я буду ждать вас в Доме Сна. Я остановлюсь там, прежде чем поехать в Страну Рождества. Найдите меня, и мы поговорим немного еще.
Он повернулся и затопал по причалу обратно к берегу.
Человек в Противогазе испустил тяжелый несчастный вздох, поднял свой 0,45, и пистолет изрыгнул пламя.
Одна из сосновых досок у нее над головой треснула и разметала щепки. Вторая пуля прошила воду справа от нее, оставив стежки на поверхности озера. Вик, поднимая брызги, бросилась прочь от узкой щели, через которую подглядывала. Третья пуля звякнула о ржавую лесенку из нержавеющей стали. Последняя мягко, ничем не примечательно плюхнулась в воду прямо перед плотом.
Она гребла, держась на одном месте.
Хлопнули дверцы автомобиля.
Она услышала хруст шин, когда автомобиль попятился через двор, услышала глухой звук, с которым он переехал через упавшую изгородь.
Вик подумала, что это могло быть уловкой: один из них в машине, а другой, Человек в Противогазе, остался вне поля зрения, с пистолетом наготове. Она закрыла глаза. Она внимательно слушала.
Когда она открыла глаза, то ей предстал большой волосатый паук, подвешенный в том, что осталось от его паутины. Та в основном свисала серыми клочьями. Что-то — пуля, весь переполох — порвало ее на части. Как и у Вик, у паука ничего не осталось от мира, который он для себя сплел.
Поисковик
Озеро
Как только Уэйн оказался один на заднем сиденье «Призрака», он сделал единственно разумную вещь: попытался выбраться.
Его мать побежала вниз по склону — скорее полетела, чем побежала, — и Человек в Противогазе рванул за ней каким-то пьяным, разболтанным аллюром. Затем даже сам Мэнкс пустился в сторону озера, схватившись рукой за голову.
Вид Мэнкса, спускающегося по склону, на мгновение задержал Уэйна. Дневной свет обратился в водянистый синий мрак, мир стал жидким. В деревьях повис густой туман цвета озера. Озеро цвета тумана лежало ниже по склону. С заднего сиденья автомобиля Уэйн видел только плот на воде.
На этом фоне плавучих испарений Мэнкс выглядел привидением из цирка: скелетом человека, скрещенным со сваями-ходулями, невероятно высокой, тощей и растерзанной фигурой в архаичном сюртуке. Его неправильной формы лысая голова и подобный клюву нос заставляли думать о стервятниках. Туман делал фокусы с его тенью, так что казалось, что он шел под гору через ряд темных дверных проемов, имеющих форму Мэнкса, каждый из которых был больше предыдущего.
Труднее всего на свете было отвести от него взгляд. «Пряничный дым», — подумал Уэйн. Он вдохнул немного той дряни, которой Человек в Противогазе брызнул ему в лицо, и это замедляло его реакции. Он потер лицо обеими руками, пытаясь встряхнуться и достичь полного бодрствования, а потом начал двигаться.
Он уже пытался открыть задние дверцы, но защелки не отпирались, как бы сильно он их ни тянул, а окна не опускались. Но переднее сиденье — другое дело. Мало того, что дверь со стороны водителя была, по видимости, отперта, окно там было опущено примерно наполовину. Достаточно, чтобы Уэйн изловчился вылезти, если его откажется выпустить дверь.
Он оторвался от дивана и проделал длинный, утомительный путь через задний отсек, покрыв огромное расстояние около ярда. Уэйн ухватился за спинку переднего сиденья, тяжело взобрался на нее и…
…опрокинулся на пол в заднем отсеке автомобиля.
Из-за быстрого прыгающего движения голова у него пошла кругом. Несколько секунд он оставался на четвереньках, глубоко дыша и пытаясь унять мутящее беспокойство в желудке. А также определить, что именно только что с ним случилось.
Газ, попавший ему в нос, дезориентировал его так, что он едва отличал, где низ, где верх. Утратив направление, он снова рухнул на заднее сиденье, вот в чем дело.
Он поднялся, чтобы попытаться еще раз. Мир вокруг него разболтанно покачивался, но он подождал, и все наконец стало неподвижным. Он сделал глубокий вдох (еще больше пряничного вкуса), с трудом вскарабкался на спинку переднего сиденья, перекатился и снова сел на пол в заднем отсеке.
У него опрокинулся желудок, и на мгновение его завтрак снова оказался во рту. Он проглотил его. В первый раз вкус у него был приятнее.
