Дэвид подумал про лежащий в ящике его стола документ, который составил Эктон. Ему совсем не хотелось испытывать ощущение, будто он тонет, но Форд чувствовал именно это. Он знал, что Мэриан не имеет отношения к классу, ему сказала об этом Обри Денман. Поэтому не собирался с ней откровенничать, вне зависимости от того, как она понимала ситуацию в клинике. К тому же вот-вот должен был прийти Мак Грэм, и у них не осталось времени на разговоры. Так что он мог только искренне ей ответить:
— Мэриан, должен признаться, я очень тронут вашим отношением к пациентам.
— Дэвид, здесь все совсем не так, как кажется.
— В каком смысле?
— В том смысле, что вы, возможно, никогда до конца не поймете их или то, что они делают. Но прошу вас, доверьтесь им. Мы все так поступаем. Просто им доверяем. — Она поднялась на ноги и добавила: — Меня тоже ждут пациенты. У Линды Фэйрбразер выдалась исключительно трудная ночь. Насколько я поняла, ей помешали и этим причинили боль. У нее навязчивая потребность сыграть каждую ноту в определенном порядке. — Мэриан заговорила громче: — Однако какой-то бесчувственный идиот прикоснулся к ее руке и тем самым потревожил течение музыки, что заставило ее страдать.
— Мне очень жаль, — сказал Дэвид.
— Да, вам жаль, — заявила она и ушла.
Дэвид изо всех сил сражался с болью, которую причинил ему ее сарказм. Ему не следовало мешать пациентке. Он повел себя как бесчувственный болван, а значит, непрофессионально. Хороший врач расставляет акценты и ни в коем случае не контролирует… если, конечно, ты не дитя малое и не оказался некомпетентен в том, чем занимаешься.
Чтобы немного успокоиться, ему требовалась информация. А чтобы принести максимальную пользу — лучше понимать основы существования клиники. Точнее, если быть честным до конца, чтобы принести хоть какую-то пользу. Дэвид посмотрел на Кэти, которая не шевелилась, точно насторожившаяся птица.
— Кэти, вы здесь уже…
— Четыре года.
— Будучи сестрой в психиатрическом отделении и проработав все это время с доктором Хант, что вы думаете о нашем с ней разговоре?
— Вы хотите поставить меня в трудное положение?
— Я спрашиваю ваше профессиональное мнение.
— Как медсестра, я считаю доктора Хант прекрасным и добросовестным специалистом.
— А я? Как я справляюсь со своими обязанностями?
— Если откровенно, Дэвид, я думала, вы быстрее поймете, что у нас происходит.
— Я ничего не понимаю!
— Вы в состоянии понять то, что вам необходимо, иными словами, как помочь нашим пациентам. Сосредоточьтесь на их нуждах, Дэвид! Кто знает, что они в действительности делают? Нам не хватает ума разобраться в этом. Мы можем только обнять кого-то в нужный момент, выдать таблетку, когда возникает необходимость, и обеспечить приличные условия жизни. Позвольте им идти туда, куда они хотят, но будьте на месте, чтобы подхватить, когда споткнутся. Больше мы ни на что не способны.
Звякнул звонок, а в клинике Эктона не было принято заставлять пациентов ждать.
Глава 9
МЭПО
Мак явился в шелковом пиджаке и брюках, двигаясь в своей обычной удивительной манере точно выверенных действий, и уселся в кресло для пациентов, стоявшее в углу, отведенном Дэвидом для таких вот встреч. Глядя на него, Форд подумал, что он похож не на пациента психиатрической клиники, живущего в невероятно искаженной реальности, а на артиста из водевиля.
— Мы могли бы стать каннибалами, — заявил Мак.
Слова звучали как очевидный симптом болезни, и Дэвид настроился провести настоящий сеанс психотерапии с настоящим пациентом… для разнообразия.
— Почему?
— Нам не дали на завтрак яйца, значит, у клиники Эктона проблемы с поставками продовольствия. Мы могли бы посылать группы захвата в город.
— Вы считаете каннибализм хорошей идеей?
— Я сумасшедший. Поэтому отвечу вам: да, разумеется. Расскажите про новенькую пациентку.
— Вы с ней встретитесь в зоне отдыха.
— И смогу познакомиться?
— Как получится, Мак.
— Давайте я вам про нее расскажу. Ей, по меньшей мере, около тридцати, она приехала сюда добровольно, по собственным причинам. Вчера вечером и ночью, когда она кричала в вашей симпатичной камере, где стены обиты мягким материалом, и вы отправились на нее взглянуть, она сумела… скажем, заморочить вам голову.
Что все это значит? Неужели Маку удалось что-то услышать? Или он прятался за одной из масок в художественной мастерской… еще один пациент, который должен находиться в запертой комнате и которого выпустили оттуда ночью?
— Объясните, что вы имеете в виду?
— Я думаю, клиника Эктона буквально напичкана тайнами. Правильный ответ?
— Лечебный сеанс не предполагает ответы. Его цель — открыть двери.
— Вы сегодня утром видели солнце?
— А вы?
— Я имею в виду, оно выглядит так, будто от него откусили кусок. Пятно стало гигантским.
— И что это значит для вас?
— Для меня? Что через шесть месяцев я умру. Вы тоже. Мы все умрем.
— Вы уверены?
— Ясное дело, уверен. Впрочем, ваша новая пациентка… кстати, как ее фамилия? Откуда она приехала?
— Мы снова вернулись к новой пациентке?
— Просто я хочу знать про людей, которые находятся в клинике. С кем мне, возможно, придется иметь дело. Мир неприлично богатых людей не так велик. Может, мы с Кэролайн играли в детстве в больницу. Если так, я с удовольствием возобновлю с ней знакомство.
— Работа в ЦРУ позволила вам стать богатым человеком?
— Я богатый наследник компании «Шахты Грэма», но я служил своей стране за доллар в год. И вышел в отставку, заболев психической болезнью. Вы хотите, чтобы я это признал? Что меня унизили, и в результате я оказался в дурацкой клинике, где делюсь своими самыми сокровенными тайнами с мальчишкой? Доктор Форд, мне от вас нужно только две вещи. Во-первых, имя новой пациентки. Мне необходимо знать, кто живет рядом со мной. Во-вторых, чтобы вы пересмотрели историю моей болезни с целью определить, действительно ли требуется держать меня в запертой комнате.
— Вы считаете, что этого делать не следует?
— Разумеется, нет! Я вообще не понимаю, с какой стати меня запирают по ночам.
— Доктор Хант приняла это решение, потому что вы демонстрировали признаки агрессии. На ваши права в дневное время запрет не распространяется.
— Если не считать того, что, когда я выхожу из дома, меня сопровождает вооруженный охранник.
— Он вооружен пистолетом с транквилизатором. После смерти доктора Аллмана вы находились в ярости. — Дэвид не стал говорить вслух, что во время пожара Мак находился в самовольной отлучке.
