* * *
Катрия выбежала еще до зари, сразу после того, как вождь со своими приспешниками отправился за медвежонком. Она благодарила попутный ветер за то, что он помогал ей быстрее двигаться, и за то, что замедлял бег вождя – его цель его коварного замысла лежала в противоположном направлении. Ее путь дольше, но она будет бежать с охотничьей скоростью бирргиса. Известно, что самые быстрые бегуны в любой стае, как и самые ловкие загоняющие, – это самки. В крови ее разгорался огонь. Может, это тот самый кремень МакНамар? Нужно во что бы то ни стало добраться до них вовремя.
* * *
Бежала Катрия довольно долго, но ни капельки не устала. Слова бануйл кайнта с каждым шагом наполняли ее мышцы свежими силами. К полудню тени стали короткими, но невидимая тень смутного желания внутри волчицы только росла. Катрия не знала, как этого называется. Раньше она никогда не ощущала ничего подобного и не испытывала радость от того, что ее дух крепчает.
От небольшой березовой рощицы донесся странный звук, и Катрия на мгновение остановилась. Прислушавшись к себе, она вдруг поняла, что если Донайдх попытается ее догнать, она не задумываясь его убьет. В рощице что-то зашевелилось. Неужели это слинк-мелф?
Катрия припала к земле, приняла оборонительную позу и навострила уши. Хватить преклоняться перед жестокими тиранами! Слова бануйл кайнта беззвучным эхом отдавались в ее сознании.
Но на прогалину вышел вовсе не преследователь. Это оказалась Эйрмид, обея МакХитов. Казалось, она выросла прямо из коры берез.
– Это ты! – ахнула Катрия.
– Да, я. Не только ты научилась читать кости. Но ты гораздо храбрее меня. Я решилась на побег, когда догадалась, что и ты сбежишь.
– Но как ты узнала? Ты видела, как я ухожу? Может, еще кто-то видел?
– Я не следила за тобой. Я видела, как ты принимаешь решение, раньше.
– Но… – замялась Катрия. – Но тебя не было в логове, когда мы спорили с Донайдхом.
– Я была в гаддерхиле, когда вождь набросился на тебя. Я видела твои глаза и видела, как ты сжимала лапами морду. Я поняла, что ты скоро уйдешь из клана.
Эйрмид тяжело вздохнула и продолжила:
– Если бы не угроза войны, я бы никогда бы не набралась решимости. Сотню раз я обещала себе, что убегу, но каждый раз боялась убегать одна. Не бойся. Я умею запутывать следы и оставлять ложные запахи.
До Катрии вдруг дошло, что она сама даже не позаботилась о том, чтобы запутать следы; ее мысли были слишком заняты побегом.
– Надо было и мне не забывать об осторожности. А так я только мочилась в ручьи.
– Уже хорошо, – сказала Эйрмид. – Надеюсь, у нас всё получится, Катрия. Вождь с лордами заняты поимкой медвежонка, и сейчас их заботит только предстоящая война волков Стражи с медведями.
Она снова вздохнула.
– За всю свою жизнь я как бесплодная обея ни разу не отнесла на тумфро ни одного малькада. Хотя, надо признаться, иногда меня посещали мысли, чтобы сделать нечто противоположное.
Она замолчала и опустила взгляд на землю. В воздухе закружились белые хлопья, хотя стояла лишь первая четверть Луны Мух.
– О чем ты? – спросила Катрия.
– Я думала о том, чтобы спасти медвежонка из ямы Старого Кагса и тем самым предотвратить войну.
– Одна волчица войну не остановит, – возразила Катрия, царапая лапой землю, которую покрывали первые снежинки. – Дунбар МакХит придумает что-нибудь еще. Нужно добраться до МакНамар и рассказать им о коварных замыслах вождя. Но времени у нас мало. До их территории по меньшей мере четыре дня пути.
– Да, но до того места, где обитает медведица с медвежатами, Дунбар дойдет не менее чем за два дня. И еще два дня обратно, к Яме. К тому же сейчас им мешает ветер.
– Верно, но нам все равно нужно бежать очень быстро. Ты сможешь всю дорогу поддерживать охотничью скорость?
– Постараюсь. Я не такая умелая загоняющая, как ты, Катрия. Я никогда не бегала в бирргисе и не преследовала добычу на протяжении многих лиг. Да еще и эта погода… – Эйрмид задумалась. – Если снова пойдет снег, будет трудно бежать. Но я все равно постараюсь.
Эйрмид оказалась права. Двигаться и в самом деле было трудно. Если разыграется очередной буран, далеко они не убегут. Довольно скоро снег уже лежал слоем, доходящим до того места на ноге Катрии, где раньше находился пятый ноготь.
«Отчего в это время года вместо мух летают снежинки?» – думала она. Все казалось странным и непривычным. Неужели всех волков ожидает что-то хуже войны?
Глава четырнадцатая
Ветры-ветрищи
– Воробьиный сыч! – крикнул Фаолан.
– Кроличий! – крикнула Эдме.
– Мохноногий сыч! – выпалили они вместе.
– Бородатая неясыть! – Фаолан даже немного подпрыгнул, когда старший тайга Малахий поднял следующую кость с вырезанным профилем совы.
– Ушастая сова!
– Нет, Фаолан, – сказал Малахий.
– Рогатый филин, – поспешила вставить свое слово Эдме.
– Ну, тебе было несложно догадаться, – недовольно заметил Фаолан – Не одно, так другое.
– Ну да, – простодушно подтвердила Эдме.
– Не так уж и просто, – сказал Малахий. – Вы что, забыли, что у северной совки тоже есть хохолки в виде «ушей»? А теперь приступим к вопросам.
Пятнистый волк с искривленным бедром хитро ухмыльнулся.
– Эдме, ты можешь сказать, в чем различия между так называемыми «ушами» этих трех видов?
– Э-э-э… я забыла.
Фаолан задумчиво склонил голову.
– Мне кажется, – начал он медленно, – мне кажется, что у ушастой совы эти пучки перьев выше и расположены ближе друг к другу.
– Замечательно, Фаолан. Да, верно, а у рогатого филина пучки расставлены шире и под углом. У ушастой совки они занимают среднее положение.
Малахий сделал паузу и, сощурившись, внимательно посмотрел на двух молодых волков. Хитрые зеленые искорки в его глазах напомнили Фаолану изумрудные отблески на реке в ясный летний день.
– А теперь вопрос посложнее.
– О чем? – нетерпеливо спросила Эдме. Ее хотелось показать, что и она много знает о совах.
– Он будет вовсе не о совиных головах.
– Ох! – вместе вздохнули Фаолан и Эдме.
– Поверьте в себя, молодежь! У какой совы ноги без перьев?
– Ноги без перьев! – воскликнула Эдме.
– Ни единого перышка! – Малахий щелкнул зубами, словно в знак подтверждения своим словам. – Голые, как новорожденный медвежонок.
Фаолан и Эдме едва сдержали смех и удивленно переглянулись.
– Эм-м… – протянула Эдме с сомнением в голосе. – А вы уверены, что медвежата… голые?
