Аликс сокрушенно опустилась на край кровати, а потом рухнула навзничь, широко раскинув руки.
— Боже, я совсем без сил.
К несчастью, Тайлер нисколько не устал. Джаред перехватил его в коридоре и бросил на постель рядом с Аликс. Но стоило ему самому вытянуться на кровати, как малыш истошно завопил:
— Жать! Жать!
Джаред горестно застонал.
— Тайлер знает всего-то около шести слов, ну почему среди них и это? — уныло пожаловался он.
— А что оно значит? Может, чье-то имя?
— Это было бы слишком хорошо, — проворчал Джаред, складывая подушки горкой.
Аликс с удивлением наблюдала, как Джаред сооружает себе ложе из подушек и устраивается на них. Теперь его туловище возвышалось на фут над кроватью. Заливаясь счастливым смехом, Тайлер плюхнулся ему на грудь своим крепким тельцем и неподвижно застыл. Джаред принялся выполнять жим лежа, поднимая мальчика вместо штанги. Подушки понадобились ему, чтобы руки свободно сгибались в локтях, опускаясь к ребрам.
— Пожалуй, я займусь ужином, — с улыбкой сказала Аликс и, встав с кровати, вышла из комнаты.
Когда Джаред, схватив Тайлера в охапку, пришел на кухню пожаловаться, что болят мышцы на руках, Аликс уже перемешивала креветки с рисом в одной из больших сковородок Дилис. Усадив ребенка на высокий деревянный стул с крепкой спинкой, сколоченный в незапамятные времена прадедом Кингсли, Джаред начал кормить малыша крекерами с сыром.
Аликс не терпелось рассказать Джареду, что говорил Калеб о дневнике Валентины. Когда дождь прекратился и сквозь тучи проглянуло солнце, Калеб объяснил ей, где, возможно, спрятан дневник. Минуту спустя, посмотрев в сторону чердачного окна, он объявил, что должен идти.
— Так вы вампир, и солнечный свет обратит вас в прах? — спросила Аликс, поддразнивая его.
— Что-то вроде того, — улыбнулся он.
После ухода Калеба чердак больше не казался волшебным. Он превратился в самый обычный чердак, большой, переполненный всяким хламом. Здесь хранилось слишком много коробок и слишком много тайн. Аликс присела на маленький диван, ей хотелось, чтобы сияние свечей и музыка вернулись. Чтобы вновь в освещенном зале закружились красивые дамы в длинных платьях.
Вскоре голод погнал Аликс вниз, на кухню. Сидя за столом, она задумалась обо всем, что видела и слышала на чердаке. Теперь она начала сомневаться, что все это было в действительности. Воспоминания ее потускнели. Великолепные картины из прошлого, которые показывал ей Калеб, все больше напоминали кино.
— Калеб сказал, что Валентина вела дневник, — произнесла Аликс, перемешивая рис на сковороде.
— Правда? — без особого интереса отозвался Джаред. — Передай мне, пожалуйста, вон ту коробку.
Аликс вручила ему пачку крекеров. Ревность ревностью, но ей необходимо было сообщить Джареду о дневнике, ведь это могло оказаться важным.
— Калеб думает, что дневник был спрятан в печи, что стояла в подвале прачечной, где Валентина обычно варила свое мыло. Он говорит, что строение сгорело вместе с домом.
— Я никогда не слышал о других постройках на этом месте.
Аликс выложила рис с креветками на блюдо.
— Калеб сказал, что Парфения нарисовала карту усадьбы, и там обозначена прачечная. Эту карту я и пыталась найти в коробках, которые перетащила с чердака в гостиную. Если мне удастся отыскать карту Парфении, возможно, мы сможем откопать на пепелище дневник Валентины и раскрыть тайну ее исчезновения. Но потребуется не одна неделя, чтобы разобрать все документы в тех коробках. Я подумала, может, ты мне поможешь?
— Ты не могла бы присмотреть за Тайлером, последить, чтобы он не спрыгнул с этого стула? — спросил Джаред, вставая.
— Конечно. Куда ты?
Но Джаред не ответил. Выйдя из кухни, он вскоре вернулся с лэптопом в руках.
— Возможно, Парфения нарисовала карту, чтобы показать ее родным в Уорбруке, и тогда она может оказаться среди писем, которые привезла с собой Джилли.
— Отличная мысль, — обрадовалась Аликс, втайне надеясь, что ей не придется перебирать старые бумаги в бесчисленных коробках.
Джаред отправил сообщение Кену, чтобы тот спросил Джилли о карте, потом закрыл компьютер и посмотрел на Аликс.
— А теперь мы можем хоть ненадолго перестать говорить о Калебе?
— Конечно, — сказала она, но отвернулась, чтобы скрыть обиду.
После ужина заехала мать Тайлера и, рассыпавшись в извинениях, попросила оставить мальчика на ночь. «Я не против, — ответил Джаред, — но мне нужно спросить Аликс». Он изложил ей суть дела, и она охотно согласилась. Аликс успела привязаться к шустрому, забавному малышу.
— Я понятия не имела, что значит заботиться о ребенке, — сказала Аликс, глядя на море. Они уложили Тайлера спать в детскую кроватку, которую достал из чулана Джаред, и оставили открытыми все окна и двери в доме, чтобы услышать, если малыш вдруг проснется и заплачет. Аликс привалилась спиной к старой гребной лодке, лежавшей вверх дном на песчаном берегу позади дома рядом с двумя другими. Джаред вытянулся на песке, положив голову ей на колени; она задумчиво гладила его волосы. — Мне кажется, я никогда в жизни так не уставала.
— Это приятная усталость? — спросил Джаред.
— Очень, очень приятная. — Аликс обвела глазами старый дом и в который раз восхитилась изяществом замысла Джареда Монтгомери. — Как вышло, что тебе доверили реконструкцию этого дома? Ты ведь был еще мальчишкой.
Лежа с закрытыми глазами, Джаред улыбнулся своим воспоминаниям.
— Мой отец годами жаловался, что наш ветхий дом вот-вот развалится, но не знал, как этому противостоять. Укрепить стены и соорудить пристройку? Или надстроить еще один этаж? Нанять архитектора? Этого ему меньше всего хотелось, потому что пришлось бы выложить немалую сумму.
— Но у него был ты?
— Не знаю, что натолкнуло его на эту мысль, но однажды он повернулся ко мне и сказал: «Седьмой, почему бы тебе не нарисовать план пристройки, это сэкономило бы мне кучу денег?» Отец пошутил, но я принял его слова всерьез.
— Сколько лет было тебе тогда?
— Одиннадцать. — Разомкнув тяжелые веки, Джаред посмотрел на Аликс.
Она поняла, что он хотел сказать. Это случилось за год до смерти отца Джареда.
— И что было дальше? — мягко спросила она.
— Идея захватила меня. Я не мог думать ни о чем другом. Не спал три ночи. Я не умел чертить и ничего не знал о строительстве, но начал делать наброски.
— Образ будущего дома уже сложился у тебя в голове?
— Думаю, да. Мама видела, что я не сплю и почти не ем, но не говорила об этом папе. На четвертый день она приготовила наш любимый обед — морские гребешки с поджаренными на гриле кукурузными початками — и велела мне показать свои рисунки отцу.
