– Это ничего не меняет. Когда мозгов маловато, можно пойти в политику. Вы видели, сколько женщин-президентов?.. К тому же, если честно, это я больше попугать. Главное все-таки не вес мозга, а количество в нем связей…
Максим сказал трезвым голосом:
– Когда мозг высохнет до ста грамм, никакие связи не спасут. А он высохнет…
– У двухсотлетних, – уточнил Френсис. – К тому времени что-то успеем сделать. Например, дать обратный ход. Поясню для Аллуэтты: поливать засохший мозг, чтобы снова пустил корни и начал разрастаться до тех размеров, какой был у Великого Лунария.
Георгий сказал желчно:
– Это ученые не знают, а бабки все знают! И фанаты «Спартака» знают.
Джордж сказал печально:
– Раньше они знали, как поднять ВВП и опустить доллар, а теперь знают все о продолжительности жизни?
– Они всегда все знают, – отрезал Френсис, – это ученые ничего не понимают и во всем сомневаются, а эти все знают и подсказывают, как тратить народные деньги!
Аллуэтта зябко повела плечами.
– Но если молодой мозг начинает прорастать в старом, то старый… исчезнет? А как же человек? Его личность?
Френсис посмотрел на нее с интересом.
– Аллуэтта, а ты знаешь, что ты не только красивая?
– А что, – спросила она настороженно, – еще и стерва? Знаю, слышала.
– Нет, умная, – возразил он. – Сразу ухватила суть. Главный недостаток открытия Максима в том, что да, старые воспоминания, что уже стерлись… новая методика восстановить и не пытается. Для этого нужно искать какие-то иные пути, а на это потребуется неизвестно сколько лет или десятилетий. Зато все то, что сохранилось, благополучно перекочевывает в новую массу мозга.
Аллуэтта спросила с усилием:
– Значит, нужно начинать пораньше?
– И не один раз, – подтвердил Френсис. – Если, конечно, поход к сингулярности замедлится. Но ты молодец… Сразу смотришь на практическую сторону вопроса. Бизнесвумен!
– Да? – спросила Аллуэтта. – Вообще-то, так упрощается процесс адаптации к новому миру. Что-то старое теряется и уже не помешает вписываться в новое общество с его причудливыми отношениями…
Френсис толкнул локтем Максима:
– Я же говорил!.. А ты – красивая, красивая!
Аллуэтта спросила опасливо:
– Он так говорил?
– Постоянно, – сказал Френсис злорадно. – Хоть ты и комсомолка, а он все равно видит твои золотые волосы.
– Уже отрастают, – сказала она поспешно. – У меня вообще волосы растут быстро.
Френсис сказал заговорщицки:
– Можем ускорить. Раз плюнуть. Это простой процесс, давно изученный. Если хочешь.
Она покосилась в сторону Максима:
– Даже и не знаю…
– Он тоже хочет, – сказал Френсис, понизив голос, словно Максим не сидит рядом. – Только не скажет. Понимаешь, у нас, мужчин, есть гордость… Мужчины – это мы с шефом. Евген не в счет, у него особая гордость, украинская. Георгий и Джордж еще не определились в приоритетах…
Максим проворчал:
– Френсис, ты не слишком маши перед нею хвостом. Она уже что-то задумала. По глазам вижу.
– Ха, – ответил Френсис саркастически. – Покажи мне женщину, которая что-то да не задумала!.. Более того, всегда задумывают что-то хитрое и коварное. Ну и что?
– Как что? – спросил Максим, посмотрел на друга, махнул рукой. – Ладно… Передай мне то печенье рядом с тобой, что с изюмом.
– Это не изюм, – ответил Френсис.
– А что?
– Тебе лучше не знать, – сообщил Френсис. – Просто ешь и наслаждайся.
– Нет уж, – отрезал Максим, – сам ешь. Тогда передай вон те коричневые палочки… Если скажешь, из чего сделаны, – убью!
Глава 7
Евген насытился первым, установка по щелчку его пальцев и приказу нейроинтерфейса синтезировала легкое красное вино, неделю назад его в очередной раз объявили полезным и нужным для тех, кто хочет жить долго и счастливо.
Хвастливый лозунг «Умереть на бегу» и американский вариант «Умереть в своих башмаках» начали выходить из моды ввиду показушности, потому все производители товаров в первую очередь поспешно подчеркивают их необходимость для здорового образа жизни и непременного продления на радость себе и обществу.
– И что, – сказал Максим, усиленно стараясь не коситься на цветущую радостью Аллуэтту, – мы хорошо проводим время или как?
– Смотря откуда зреть, – ответил Евген. – С точки зрения интеллектуального меньшинства, к которому принадлежу я и еще несколько человек в мире, просто замечательно. С точки зрения Ани Межелайтис, яркого выразителя абсолютного большинства, мы просто придурки.
– Придурки, – согласился Джордж, – меняющие мир.
Он шевельнул над головой пальцами, словно показал кому-то рожки, стена напротив вспыхнула экраном новостей во множестве окошек.
Джордж небрежным жестом вывел одну на всю стену. Там сыпались сообщения, что правительства европейских стран наконец-то выделили дополнительные средства из бюджета, чтобы оплачивать крионирование всем желающим.
– Ну как? – спросил он с иронией. – Спохватились наконец!
– Ну да, – согласился Френсис, – когда крионирование оказывается почти ненужным или устаревшим.
Посмотрели на Максима, тот сказал рассудительно, он же не просто Максим, а заведующий лабораторией:
– А как иначе, народ только сейчас массово поверил в крионику. Раз уж появились сообщения о первых благополучных опытах по размораживанию теплокровных, то да, теперь можно рискнуть, как они считают, хотя какой теперь риск?.. Хотя уже видно по результатам, что подопытные полностью сохранили память, привычки и наклонности. Но если бы какое правительство выделило деньги на крионирование раньше, его бы сразу в шею без выплаты пенсии!
Джордж сказал с тоской:
– Вот только теперь начнут спешно строить добавочные хранилища, создадут комиссии по распределению фондов…
Максим покачал головой:
– Все равно массового перехода от погребения в земле или сжигания в крематориях не произойдет.
– Уверен? – спросил Евген.
– Полностью, – ответил Максим. – Дело даже не в религии. Большинство не в состоянии выйти из накатанной колеи. Как поступали деды, так, дескать, и мы…
Аллуэтта оторвала взгляд от экрана, она чувствовала, что, если заговорит, на нее будут смотреть, как на щуку, которую вытащил из проруби Емеля, но все равно сказала, чувствуя, как голосок вот-вот задрожит:
– Но количество желающих крионироваться сразу увеличилось на два порядка! Уж не тысячи, а миллионы готовы… А это значит, проблема с размораживанием примет несколько иные масштабы.
