— Уберись от него! — повторила Тэйт. Очень тихо.
Кромсатель расхохотался своим низким дребезжащим смехом.
— О нет, бесценная моя, нет! Сейчас будет вот что: я слегка порежу его, а ты посмотришь — только так, и никак иначе — потому что если ты попытаешься мне помешать, я просто располосую ему глотку от уха до уха, и мы с тобой будем долго-долго сидеть в темноте, наблюдая, как он истекает кровью.
Когти впились в мою шею, и я заорал, хрипло и с завыванием, ненавидя себя за это. Потом вдруг раздался глухой звук удара, когти исчезли. Я откатился в сторону, жгучая боль растеклась по основанию черепа.
Кромсатель лежал рядом. Его руки были подняты, словно он хотел закрыть им лицо, но когти мешали. На его щеке алел длинный след ожога.
Вокруг нас все расступились.
Тэйт стояла в круге. В руке она держала что-то длинное и узкое, матово черневшее в тусклом свете, проникавшем с улицы. Это была монтировка.
Синюшные девицы визгливо захихикали, когда Кромсатель с трудом поднялся с земли. Было ясно, что в Доме Хаоса он не пользовался большой популярностью. По крайней мере, девицы не видели ничего страшного в том, что костлявый получил монтировкой по физиономии. Они явились сюда для того, чтобы свидетельствовать, и были совсем не прочь засвидетельствовать такое происшествие.
Кромсатель злобно зыркнул на них и повернулся к Тэйт.
Рядом с ним она выглядела совсем маленькой. Юной.
Кромсатель широко улыбался, в его улыбке было обещание смерти, а перед этим — боли. Ничего в жизни он не жаждал так страстно, как боли — для всех и для каждого.
— Деточка, — произнес он нараспев, почти с сожалением. — Деточка, пожалуйста, положи свою игрушку. Ведь ты умрешь, если не положишь.
Тейт мотнула головой и крепче сжала рукоять.
— Положи ее или я выпушу тебе кишки, и оставлю твои глаза воронам. — В следующее мгновение он быстро, без предупреждения, бросился на нее. Его когти полоснули по руке Тэйт, прорвали куртку на ее плече. Но даже когда кровь пятнами расплылась по брезенту, Тэйт не попятилась.
Нет, она улыбнулась. Той самой улыбкой, которую увидела Элис на школьной парковке. Улыбкой, говорившей: а мне нравится идти напролом.
Кромсатель ухмыльнулся ей в ответ, словно они без слов понимали друг друга. Словно он не знал, что простейший способ вывести Тэйт из себя — это пустить ей кровь.
Она снова замахнулась, и на этот раз с силой врезала ему по зубам.
Кромсатель отпрянул, поскользнулся на припорошенной сажей грязи, кровь хлынула у него изо рта и рассеченного подбородка, закапала на землю, задымилась на монтировке Тэйт. Он тяжело, с бульканьем, задышал. Потом упал на колени среди надгробий, кашляя и сотрясаясь всем телом.
Тэйт стояла над ним, сжимая монтировку обеими руками. Она продолжала улыбаться, вид у нее был неистовый и дикий. Вокруг все молчали.
Кромсатель не шевелился. Кровь лилась у него изо рта. Он вытер ее рукавом пальто и посмотрел на Тэйт свирепым взглядом.
— Уйми ее! — пронзительно вскрикнула Госпожа.
Кромсатель встал на ноги, сплюнул кровь в раскисшую грязь. Потом бросился вперед.
Тэйт обрушила свою монтировку ему на руку, сломав два когтя. Сверкнув в темноте, они упали на землю, а Кромсатель отскочил назад. Тэйт тоже отскочила, занеся руку для нового удара.
Кромсатель перехватил ее, быстро располосовал ей щеку решеткой неглубоких порезов, но Тэйт даже не поморщилась. На мгновение все замерло — Тэйт, Кромсатель и монтировка. Она зловеще чернела в руках Тэйт, потом взлетела — и ударила Кромсателя в грудь, отшвырнув назад.
Он споткнулся, но удержался на ногах. Потом слегка наклонился вперед, и я подумал, что он сейчас кинется на Тэйт, но Кромсатель лишь поднял свою затянутую в перчатку руку и дотронулся до лба. Когти проткнули кожу, оставив полоску маленьких ранок.
— Я выхожу из игры, — сказал он. Его голос прозвучал хрипло и безжалостно, дыхание судорожными вздохами рвалось из груди.
— Позвольте, сэр! — возмутилась Госпожа из темноты. — Я попросила вас устранить препятствие, и весьма поражена, почему вы этого не сделали!
— Я выхожу! — повторил Кромсатель, на этот раз подняв голову. Взгляд, брошенный им на Госпожу, был поистине ужасен.
Она холодно ответила ему из-под капюшона:
— Вы исполняете мои требования, а в данный момент я требую избавиться от этой девчонки!
Кромсатель повернулся к ней спиной.
Несколько секунд он смотрел на Тэйт, сжимавшую в руках монтировку, но не делая никакой попытки напасть на нее. Его лицо пылало гневом, но он полностью владел собой.
— Ты… — прохрипел он, кровь темными струйками лилась по его подбородку, — … дьявольски невоспитанная, но ты неплохо владеешь тупым оружием. Однажды мы с тобой непременно проведем второй раунд, не так ли?
Тэйт не ответила. Она смотрела куда-то ему за спину, в тот угол кладбища, где стояла Госпожа, и в глазах у нее был такой страх, которого я не видел за все время поединка.
Проследив за взглядом Тэйт, я все понял. Один из костлявых вышел из-за склепа, держа на руках Натали.
Кромсатель судорожно поклонился Тэйт и пошел прочь, мимо нее и мимо стайки синюшных девиц, в глубину кладбища. Сломанные когти остались лежать в грязи у ног Тэйт. Кромсатель ни разу не обернулся.
— Довольно с меня этого! — Госпожа вышла вперед, вырвала Натали из рук прислужника и потащила ее в сторону белого склепа. — Мы удаляемся, возможно, задержимся на какое-то время!
Тэйт рванулась к ним, но двое помощников Кромсателя бросились к ней. Они схватили ее сзади за куртку, приподняли над землей. Тэйт бешено брыкалась и звала Натали таким голосом, от которого у меня разрывалась грудь.
Я вспомнил, что сказала моя мама, когда услышала, как Морриган нашла меня и попросила об услуге, а я не смог ей отказать, потому что боялся за Эмму.
«В жизни всегда есть выбор».
Я понимал, что она хотела сказать — прежде чем принимать решение, нужно обдумать возможности и взвесить последствия — но что проку в этом совете, когда дело доходит до главного?
Сейчас был явно не тот случай. Сейчас наступило время развязки. Час, когда все стихло, когда не осталось ничего, кроме моего быстрого, сбивающегося дыхания и бешеного стука сердца. Когда остался только я один. Вечно лишний, единственный ничейный в мире, где для всех и у всех есть место.
— Стойте! — сказал я.
Госпожа замерла, не оборачиваясь.
— Что это значит, мистер Дойл? — Мне показалось, будто она улыбается.
— Возьмите меня вместо нее! Это единственный выход. — Я не знал, насколько это так, пока не высказал вслух. — Это единственное, что остается!
Госпожа обернулась и отшвырнула Натали в толпу, в сторону Тэйт, которая вырвалась из рук стражей и поймала свою сестру. Тэйт упала на колени, обняла Натали, прижала к своей груди. Кажется, я впервые увидел ее, готовой расплакаться.
