Я никогда не пялюсь на людей. Никогда. Слишком хорошо знаю, насколько неуютно чувствуешь себя под любопытствующими взглядами. Но в ту минуту, когда мужчина открыл глаза, я посмотрела на него и сразу узнала. В жизни он выглядел еще более потрясающим.
Между тридцатью пятью и сорока годами, кавказской внешности: лицо, форма головы; глаза яркие, каре-зеленые. Он настолько загорел, что его легко можно было принять за уроженца Африки. У него были длинные черные волосы, заплетенные в косички, ниспадавшие на плечи. Он был довольно высоким и очень худым. На нем были грязные порванные джинсы, выгоревшая голубая рубашка в клетку, кожаная куртка со следами десятка сражений и сапоги, выглядевшие так, словно он километров сто пробирался в них по джунглям. И это, как я вскоре узнала, было недалеко от истины.
— Клара, это Шон Норт, — представил Роджер. — Ты, вероятно…
Слышала о нем? Конечно же слышала! Кто же, имеющий отношение к миру рептилий, его не знает? Вот почему в приемном покое так много людей! Шон Норт — самый известный в мире герпетолог. Он англичанин, всеми уважаемый консультант по пресмыкающимся, сотрудничает с двумя или тремя крупнейшими нашими зоопарками. Но его никогда нет в Англии. Он путешествует по миру, обычно со съемочной группой, разыскивает редчайших — обычно и самых опасных — пресмыкающихся и снимает о них фильмы. Его конек — ядовитые змеи, но я видела, как он гипнотизировал варанов, крокодилов и хамелеонов. Его фильмы удивительны; о его способности выслеживать самых осторожных животных ходят легенды, а то, с какой смелостью он берет в руки опасные экземпляры, внушает почтительный трепет. Кажется, он ничего не боится — вновь и вновь рискует жизнью в самых неприветливых местах на земле. Он — гений. А кроме того, как заметил когда-то один мой коллега, он законченный псих.
Шон протянул мне руку. Не зная, что сказать, я пожала ее. Кожа была сухой из-за чрезмерного пребывания на солнце, вся в шрамах и следах укусов.
— Прошу прощения, — сказал он, сдерживая зевоту, — долгий перелет.
— Шон прилетел ранним утром, — пояснил Роджер. — Я знал, что он сегодня должен вернуться из Индонезии, поэтому оставил сообщение на его мобильном. Он тут же приехал. Лучшего специалиста мне не найти.
Мне тоже. Только жаль, что его присутствие настолько меня ошеломило.
Проснувшись окончательно, Шон взял контейнер с тайпаном, взвесил его в руке, осторожно перевернул и прислушался к доносящимся изнутри звукам. Потом опустил контейнер на стол, расстегнул замки. Роджер, стоявший слишком близко к столу, отступил назад. Оглянувшись, я заметила, что из коридора в смотровой кабинет через окно заглядывают несколько человек. Норт приподнял крышку на пару сантиметров. Я затаила дыхание. А если там окажется что-то совершенно безобидное? Какой тогда я буду выглядеть идиоткой! Шон Норт — сам Шон Норт! — тащился сюда из Бристоля, уставший и невыспавшийся, чтобы посмотреть на безобидного беглого домашнего любимца!
— Это малыш! — Норг просиял. — У тебя есть крюк, Роджер?
Роджер передал ему крюк для ловли змей, а Шон, пренебрегая способностью тайпана взвиваться пружиной, снял крышку и сунул крюк внутрь. Вытянув тайпана наружу, он надежно ухватил змею возле головы.
— Ого! — Роджер присвистнул, приблизившись. — Разве не красавец?
При свете дня, в надежных руках — не моих — тайпан и правда показался мне красивым. Его цвет был переливчатым, слишком темным для серебра, слишком ярким для другого металла, вдоль спины — полоска чеканной меди. Глаза напоминали два живых топаза, а круглые черные зрачки были намного привлекательнее, чем эллиптические, встречающиеся у некоторых видов змей. Норт держал тайпана за хвост, вытягивая в длину. По просьбе Норта Роджер нашел линейку.
— Длина до анального отверстия — 102 сантиметра, — сообщил Роджер. — Общая длина — 117 сантиметров. Я бы сказал, явно аспид. Взгляните на щитки на голове.
Аспиды — семейство ядовитых змей, которые водятся в тропических и субтропических поясах, включая острова Индийского и Тихого океанов. У них длинное тонкое тело, гладкая кожа и треугольная голова, кожа на которой имеет крупный узор, напоминающий по форме щит. У всех аспидов ядовитые зубы расположены в ротовой полости неподвижно, а ядовитые мешочки находятся в задней части верхней челюсти. Я стала благодарить свою счастливую звезду: по крайней мере, Роджер разделяет мое мнение, что это аспид. Какого бы вида ни оказалась эта змея, аспиду уж точно не место в детской спальне в Дорсете.
— Верно, это тайпан, — подтвердил Норт. Он стрельнул глазами в мою сторону, тут же переведя взгляд на змею. — Повезло, что вы его заметили.
— Я некоторое время работала в Австралии, — произнесла я, испытав огромное облегчение от того, что вновь обрела способность говорить. — Я раньше их видела.
— Это не австралийский тайпан, — сообщил Норт. — Из Папуа.
— Разве в Папуа-Новой Гвинее водятся тайпаны? — удивился Роджер.
Я тоже раньше об этом не знала. Норт кивнул.
— Да, некоторые подвиды. По правде сказать, там они представляют проблему намного серьезнее. В Австралии тайпан — редкое явление, а в южных районах Папуа-Новой Гвинеи от укусов тайпана каждый год погибает в среднем двадцать пять человек. — Он повернулся ко мне. — Есть подозрения, откуда он здесь взялся?
Я отрицательно покачала головой. Как раз перед тем, как Мэт вышел из моей машины сегодня утром, ему еще раз позвонили. На этот раз из полиции.
— Полиция проверяет всех, у кого есть разрешение на содержание пресмыкающихся, — сказала я, — но пока никто не заявил о пропаже.
— Маловероятно, что кто-то заявит, — заметил Роджер. — Вряд ли в Англии легально содержат много тайпанов. Не думаю, что местные власти могут дать подобное разрешение. Шон, в каком-нибудь английском зоопарке есть тайпаны?
— Несколько лет назад в Лондон привезли четырех, хотя в экспозиции представлен лишь один, — ответил Норт. — Про других мне ничего не известно. Может быть, в Бристоле. Думаю, что в Честере нет. Скоро узнаю, но если бы хоть один пропал, нам бы уже сообщили.
— Вы сказали, что это малютка, — обратилась я к Норту. — Можете определить возраст?
Норт поднял змею повыше, внимательно ее оглядел и попросил Роджера измерить ее в окружности.
— В первый год жизни они растут очень быстро, — ответил он. — Этому тайпану месяца четыре, может быть, пять. Вероятно, привезли в Англию яйцо, потом где-то хранили — в тепле, возможно, в инкубаторе.
Норт лишь подтвердил мои догадки. В стране бурно развивалась подпольная торговля ядовитыми змеями, чему, по иронии судьбы, во многом способствовало снятие таможенных ограничений по всей Европе. В Великобританию постоянно завозили и продавали на черном рынке опасных змей. Но перевозить живого тайпана из Австралии или Папуа-Новой Гвинеи чрезвычайно рискованно. А вот яйца провезти контрабандой намного легче.
