«Не спрашивайте меня о той ночи, дорогая. Я так и не узнала, что произошло».
«Что-то странное было в том пожаре».
Я опять вернулась к пожару 1958 года, в результате которого — сразу или чуть позже — погибли четыре человека, а три брата Уитчер покинули поселок. Что же произошло той ночью, отозвавшись эхом пятьдесят лет спустя? Я порылась в сумочке и нашла блокнот. Несколько дней назад в библиотеке я сделала выписки из газетных заметок о пожаре и о смерти Джоэля Моргана и Ларри Ходжеса. Я просмотрела свои записи, потом сошла вниз, прошлась по дому, который казался слишком тихим, и постучала в дверь отцовского кабинета. Открыла ее. Отец повернулся ко мне и попытался улыбнуться. Перед ним лежал чистый лист бумаги. Он не написал и слова.
— Привет.
— Привет, солнышко. Прости, я не должен был оставлять тебя одну, тем более в такой день.
Горе легло на плечи отца тяжким грузом. Казалось неподобающим думать и говорить о чем-то другом, кроме как о маме. Но разве у меня был выбор? Мне тоже было тяжело.
— Можно задать тебе вопрос? — спросила я, усаживаясь рядом с ним. — Это не касается… нашей семьи. Но это очень важно.
Он кивнул, даже немного посветлел лицом, как будто был рад отвлечься. Я рассказала о пожаре, о погибших людях, а потом спросила у отца, чем именно в пятидесятые годы в дорсетской глубинке мог заниматься американский проповедник-пятидесятник.
— В Соединенных Штатах много чего происходило на рубеже двадцатого века, — ответил отец, не решаясь смотреть мне прямо в глаза. Он чуть нахмурился, как будто погрузился в воспоминания о давно забытом. — Образовывались новые течения, происходили расколы, радения «возрожденцев». Появилось много харизматических церквей. Истоки движения пятидесятников, несомненно, следует искать именно там.
— Но пожар случился полстолетия спустя.
Отец поднял руку — проверенный годами жест, требующий, чтобы я замолчала.
— Через какое-то время эти движения умирали, — пояснил он. — Некоторые группы подвергались гонениям, а позже, году в 1945-м, мы стали свидетелями возрождения некоторых движений. Это стало следствием Второй мировой войны. Некоторые секты видоизменились, но всем им были присущи энтузиазм, граничащий с фанатизмом, очень узкое, буквальное понимание положений Библии и вера в то, что Господь Бог наделяет человека сверхъестественными способностями. Ты знаешь, что такое «искра Божья»?
— Дар, если не ошибаюсь. Божий дар.
Отец кивнул.
— Члены этих сект веровали в то, что такой дар ниспослан человеку Богом. Некоторые группы называли это знамением, но все имели в виду одно и то же.
— А что это за дар, что за знамение?
Отец пожал плечами.
— Дар исцелять больных, например. В основном безобидные вещи. Дар разговаривать на непонятном языке — об этом известно многим.
— Значит, когда люди в церкви вскакивают со своих мест и начинают горланить какую-то тарабарщину — это и есть дар Божий, знамение?
Отец улыбнулся.
— По поводу языков написана целая гора литературы. С одной стороны, есть люди, которые считают, что слова святого Павла, когда он повествует об апостолах, говорящих на странных языках, — это всего лишь свидетельство умения говорить на разных языках, необходимого для распространения учения Христа.
— Логично.
Отец кивнул.
— Эти люди верят в то, что дар Божий был ниспослан человечеству на короткий период времени, сразу после смерти Христа, и что сегодня нелепо говорить о каком бы то ни было Божьем даре. С другой стороны, есть люди, верующие в искру Божью, в знамения. Эти знамения, по их утверждениям, вечны, и то, что ты называешь тарабарщиной, — на самом деле язык ангелов.
— Знаешь, слово «знамение» я где-то слышала. — Я потянулась и вытащила записную книжку. Пролистала, нашла эпитафии, высеченные на могиле четверых погибших мужчин. — Взгляни, вот эпитафия на могиле Ларри Ходжеса. «Уверовавших же будут сопровождать сии знамения».
— Это Евангелие от Марка, если мне не изменяет память. Да, эта надпись явно свидетельствует о том, что тогда в вашем поселке образовалась секта, члены которой верили в «искру Божью».
— В этом было что-то необычное?
— Необычное — несомненно, но не неслыханное. Чьи это надгробия?
Я подалась вперед. Отец разглядывал эпитафию на могиле преподобного Фейна. «Но он придет к нам и, как поздний дождь, оросит землю».
— Вот теперь я вспомнила, — сказала я. — В газетах тоже говорилось о том, что он был членом церкви Позднего дождя. Зачем, какой…
Я запнулась. Мне не понравился взгляд отца. Он снял очки для чтения и откинулся на спинку кресла.
— Скажем так, данное название заставляет насторожиться, — наконец произнес он. Он взял со стола очки и полез в карман брюк. — Церковь Позднего дождя была основана в сороковых годах в Канаде. Время приблизительно то же.
Он достал из кармана носовой платок.
— Этот преподобный Фейн, вероятно, один из первых ее служителей.
— Никогда не слышала о «Позднем дожде». Что это означает?
— «Поздний дождь» означает летний дождь, способствующий созреванию урожая, — пояснил отец, протирая одну линзу, затем вторую. — В данном контексте это означает последние дни перед концом света. Люди, организовавшие это движение, верили, что в последние дни на земле будет множество знамений. Верование это и по сей день остается незыблемым.
— Эта церковь существует до сих пор?
— Представь себе! Со временем ее первоначальная доктрина стала не такой жесткой. Наиболее благоразумные последователи отделились и основали новые движения, отказавшись от наиболее спорных канонов. Широко известно, что эти люди объективно положительно влияли на харизматическую церковь и церковь пятидесятников. Церковь Позднего дождя живет и процветает. Я бы сказал, ею руководят в основном набожные, исполненные благих намерений люди, которые крепки в своей вере и делают много добра.
— Значит, если преподобный Фейн был представителем церкви Позднего дождя, это не значит, что он совершал что-то дурное?
Отец отрицательно замотал головой.
— То, что я тебе рассказал, относится к сегодняшней церкви. Конец сороковых — начало пятидесятых был периодом становления этой церкви. А это совсем другая история.
— Расскажи.
— К движению примкнули несколько очень сомнительных личностей. Это были люди, которые искренне верили — или делали вид, будто верят, — что конец света не за горами. Лидеры движения называли себя спутниками Илии-пророка, по всеобщему мнению избранными Богом святыми, ниспосланными указать путь праведникам в последние дни мира. Они верили, что обычные правила жизни больше неприменимы.
