– Потому что та же общага, только стоит втрое. – Пожал плечами джигит.
– Тогда нас туда, – твердо произнесла девушка.
Лишь бы не привязались сейчас: «А почему без паспортов да где ваша мама?»
Однако изможденная тетушка, что регистрировала постояльцев, Настину историю («Мама завтра подъедет обязательно!») даже слушать не стала. Отмахнулась:
– Да хоть с прабабушкой, только платите.
И швырнула на стойку бланки анкет:
– Заполняйте!
– Зойка! – шепнула Настя на ухо сестре. – Ты только представь! Мы с тобой сейчас ляжем спать. В отдельной комнате, в настоящие, чистые постели!
И пусть стоит роскошь дорого несуразно, разве они с малышкой этого не заслужили? Пройти на второй тур, обойти всех этих фриков — неужели мало?!
Настя заселялась в гостиницу первый раз в жизни, потому над регистрационной карточкой задумывалась больше, чем над городской контрольной по математике. Что писать в графе «домашний адрес» – правду или лучше придумать? А «цель поездки» у них какая?
Зойка сначала преданно топталась рядом, заглядывала через плечо – но быстро сдалась. Свернулась клубочком в продавленном кресле. Настя взглянула краем глаза, предостерегла:
– Эй, подруга! Только не спи!
– Нет-нет! Я телевизор смотрю! – поспешно отозвалась малявка.
С умным видом уставилась на экран – по «ящику» шло что-то безмерно скучное про уборку урожая и комбайны. Далее последовали новости спорта, Зоинька отчаянно зевнула – и вдруг как завопит на всю гостиницу:
– Дядя Кирилл!
– Где? – вздрогнула Настя.
– Здесь! В новостях!
Регистраторша тоже заулыбалась, схватила пульт, прибавила у телевизора звук. С интересом спросила у Насти:
– Это ваш родственник?
– Нет, знакомый, – смутилась девочка.
– Ой, а автограф достанете? У меня сын теннисом занимается, Бодрых – его кумир!
– Конечно, – важно склонила голову Настя.
Диктор между тем радостным голосом возвестил:
– Четвертьфинал крупного турнира АТП в Малайзии с призовым фондом в 875 тысяч долларов преподнес сенсацию. Крепкий середнячок из России Кирилл Бодрых, находящийся всего лишь в четвертой сотне мирового табеля о рангах, неожиданно для всех одолел второго сеянного
[8]
Рафаэля Лаваля…
Настя с огромным удовольствием увидела как непобедимый прежде теннисный гуру Лаваль досадливо швыряет на корт ракетку. А Кирилл, изможденный и потный, в восторге перемахивает через теннисную сетку и посылает в камеру воздушный поцелуй. Его губы шевелятся, однако слов не разобрать. Неужели мамуле (за что ей только такое везенье?!) свою победу посвящает?
И у Насти тут же разыгралась фантазия: как она – под стать дяде Кириллу – выиграет! Не только второй тур – а весь конкурс! И на пресс-конференции скажет, что ее вдохновил пример теннисиста Бодрых!
– Какой он потрясающий, – мечтательно улыбнулась тетенька за стойкой.
Настя была с ней согласна: Кирилл смотрелся отлично. Говорит сразу в несколько микрофонов – дает интервью. Благодарит тренера. А потом вдруг выкрикивает:
– Настя и Зоя Кузовлевы! Немедленно позвоните маме. Немедленно. Поняли?
Он пытается сказать что-то еще, но план уже сменился.
– Теперь о футболе, – анонсирует диктор.
Зоя же в ужасе смотрит на сестру:
– Это он нам?!
– Это он вам?! – Грозно переводит на них взгляд дама за стойкой.
Впрочем, чего спрашивать – их свидетельства о рождении у нее перед глазами.
– Как вам не стыдно! – укоряет их регистраторша. – Из дома, что ли, сбежали? Ну просто помешательство какое-то с этими суперталантами…
Схватила телефонную трубку, протянула Насте. Приказала:
– Звони. Немедленно. Ну?!
И по ее суровому лицу девочка поняла – спорить бесполезно.
Да и что уже скрываться – теперь, когда они почти победили?!
* * *
Тело ее мужа нашли.
«Как хорошо!» – была первая Лесина мысль.
Наконец-то все закончилось. Не будет больше бесконечной неопределенности. Отпустят постоянное напряжение и страх. Перестанет сниться кошмарный сон. В нем ей навстречу выступает муж. Человек с ледяными руками и пустым взглядом. Он ничего не делает, просто медленно идет по направлению к ней. Но Леся кричала так, что даже сын, спящий в детской за толстенной кирпичной стеной, просыпался и начинал плакать.
И сейчас Леся смотрела на полицейского, явившегося в ее дом, почти с радостью. Наконец-то! Нет, то была не расплата. Но – шанс сбросить с души непосильный, все жилы измотавший груз!
Уже рот раскрыла, выпрямила спинку, очаровательно улыбнулась («В убийстве надо признаваться красиво!»).
Да только не зря Николай хвастается, что у него в роду все охотники. У самого – тоже чутье звериное. Метнулся к ней, будто пантера. Обнял – это больше походило на захват дичи. Ногти (когти?) правой руки изо всей силы вонзил в тыльную сторону руки. Больно ужасно, Леся всхлипнула. А полицейский – вместо того, чтоб на помощь броситься! – ничего не понял. Взглянул сочувственно, забормотал:
– Мои соболезнования.
Николай же – тоном чуть ли не требовательным – вопросил:
– А с чего вы взяли, что тело именно Игоря Бородулина? Труп – за столько лет! – полностью разлагается.
Леся теперь рыдала в голос.
– Выпей, – Коля грубо, будто червяка на крючок насаживал, впихнул ей в рот рюмку.
Ром. Неразбавленный. Леся закашлялась, бросилась в ванную. Но дверь за собой закрыла неплотно, потому прекрасно слышала леденящие кровь объяснения полицейского:
– Труп действительно скелетированный, опознавать визуально там нечего. Однако в нашем распоряжении имелась стоматологическая карта Игоря Бородулина. Также у покойного был установлен кардиостимулятор, и его серийный номер прекрасно сохранился.
«Леська! Головой отвечаешь! Все карманы проверь, чтоб ни бумажка, ни монетка не завалялась! И чтоб на шее никакого крестика, колечка, всякой прочей дребедени!»
Но Игорь с того света все равно достал их…
Леся свернулась клубочком на холодном полу ванной комнаты.
Слова полицейского долбили в голову, будто ее саму убивали:
– Причина смерти предположительно установлена… Вдавленный перелом на затылочной кости справа… Вызван однократным воздействием тупого твердого предмета с удлиненной поверхностью без выраженного ребра…
