Тихо ступая, Фред вернулся в кухню, поискал выпить чего-нибудь покрепче и нашел только остатки дрянного рома, который Магги использовала для приготовления десертов. Он опорожнил бутыль в три глотка, затем вышел на свежий воздух и забрался в машину Боулза. Фред снова увидел себя там, на автостраде, несколько часов назад. Он боролся с искушением сбежать и в конце концов отказался от этой мысли, решив вернуться домой. Какая ирония! А теперь ему хотелось сделать так, чтобы между ним и этим злосчастным домом было как можно больше километров. Бежать, бежать от этой дьявольской семейки, просить защиты у полиции! Киллеры ЛКН — сущие младенцы по сравнению с этой четверкой! Он столько лет прожил рядом с людьми, способными на подобные махинации, и это его, Джанни Манцони, считают монстром! Объявили общественно опасным элементом и засадили под надзор!
Фред завел машину, развернулся в аллее, но вдруг засомневался и выключил мотор, чтобы еще раз поразмыслить. Вот он собрался бросить тут всю эту распрекрасную семью Уэйнов и их новенького папу, а может, лучше сыграть по-другому? Может, стоит вогнать их в холодный пот, чтобы они осознали всю глубину своей низости?
Он вернулся в дом и, уже не колеблясь, с решимостью убийцы, каковым и был, прошел по длинному коридору, стараясь произвести больше шума, чтобы быть узнанным издали. Перед тем как войти в гостиную, он услышал свой красивый низкий голос:
— Магги? Фред? Куда вы все подевались?
И лишь после этого, подобно старому лицедею, привыкшему тщательно готовить выход на сцену, появился сам — с распростертыми объятиями. Он увидел их сразу всех пятерых. Они сидели за столом, застыв от изумления, не успев донести до рта десертные ложки.
— Ну, что же вы? На телефон больше не отвечаем? Я оставил три сообщения, хотел предупредить о своем приезде. Весь день провел в надежде, что вы меня пригласите. Магги, иди сюда, я тебя обниму!
Она с усилием поднялась из-за стола и позволила этому видению, парализовавшему всех вокруг, поцеловать себя. С невероятной естественностью Фред приветствовал всю семью и под конец крепко пожал руку Квинту.
— А что это меня никто не представляет милой барышне? Том. Я кузен Магги и крестный Уоррена. А вас зовут…?
— Лена. Я…
— Это моя невеста, — сказал Уоррен с энтузиазмом смертника.
— Поздравляю! Желаю счастья! Что тут можно бросить на клык?
Избегая его взгляда, Магги медленно пошла за тарелкой.
— Они не рассказывали вам обо мне, мадемуазель Лена? Держу пари, что нет. Я живу в Ньюарке, но мне случается бывать в Европе по делам. Импорт-экспорт. Продаю всякую французскую хрень американцам и американскую — французам, а когда бываю в этих краях, обязательно заезжаю сюда. Так ты что, и мой мейл не получила, Магги?
— …Получила.
— Приютишь меня на эту ночь? Не то могу и в Монтелимаре, «У императора», заночевать, думаю, у них найдется номер.
— …Будь как дома.
Фред хлопнул Тома по плечу.
— Ну что, писатель? Готовишь нам что-то новенькое?
— …Да вот, работаю.
— Твою последнюю книжку я читал в самолете. Объеденье. Проглотил одним махом. Надо, чтобы ты как-нибудь сделал меня своим персонажем. Знаешь, у меня есть куча интересных историй.
— Могу себе представить.
— Как все-таки приятно снова оказаться в кругу семьи, — сказал Фред и поднял бокал за здоровье присутствующих.
* * *
Распрощавшись со всеми, Уоррен с Леной отправились к Деларю. Фред подождал, пока Бэль уйдет к себе, и с подозрительной кротостью обратился к Магги:
— Трудный выдался денек. Для всех. Надеюсь, твоя будущая невестка ничего не заметила. Пойду пройдусь, надо успокоиться перед сном.
— Джанни…
Но что после такого скажешь? Любые объяснения были бы оскорбительны, а Магги не хотелось переходить от унижения к оскорблению. Она боялась гнева Фреда, с которым ей будет не справиться. Против всех ожиданий, ему удалось сдержать эту невыносимую боль, и теперь его потрясение принимало другую форму, более глубокую, безмолвную. Не будет ни трагедии, ни бури, ни затишья, ни возвращения к нормальным отношениям, ни примирения. Ничего больше не будет. Уверенность в этом помогла ему быть убедительным и найти правильный тон.
— Хочешь, я скажу тебе, Ливия? Это мерзость — то, что вы мне устроили, но я знаю, почему ты это сделала. Я такой, какой есть, и если Уоррен побоялся познакомить со мной эту девочку, я сам виноват в этом. Если из Тома вышел более пристойный свекор, чем из меня, то и тут некого винить, кроме себя самого. И кто знает, вдруг это испытание поможет мне сблизиться с сыном?
Магги ждала всего, только не удивительной мягкости.
— Уоррен вырос, Ливия. Теперь он мужчина. Пора и мне им стать.
— Джанни…
— Мне самому надо что-то делать для этого. Пусть даже получая по морде, как сегодня.
Магги незаметно погружалась в обманчивую надежду, и вскоре та накрыла ее с головой. А что, если и правда свершилось чудо? Что, если ее муж задумался наконец по-настоящему над своей жизнью?
Чтобы сделать свое раскаяние еще более убедительным, Фред поцеловал Магги в лоб, и она приняла этот поцелуй как знак прощения, молясь про себя, чтобы за прощением последовало забвение.
Он спустился вниз и вышел в ночную, пахнущую лесом прохладу, освещенную отблеском полной луны. Том в распахнутой на голой груди рубашке сидел, опустив руки, на каменных ступеньках жилища Питера. Прикрыв глаза и жадно вдыхая свежий воздух, он пытался восстановить внутреннее спокойствие.
— Что там с Питером? — спросил Фред.
— Он вне опасности, завтра вернется.
— Тем лучше. Я пройдусь до часовни. Вы понимаете — мне надо побыть одному.
Сегодня Том был не просто защитником Магги, он стал ее сообщником. Уоррен, потерявший уважение к отцу, предпочел ему другого. И Бэль, чистая, невинная Бэль, вместе со всеми участвовала в этой комедии. Она называла Тома «папой», а такое забыть труднее, чем плевок в лицо. Какое злодейство! Дети его детей, быть может, никогда не узнают, что они — Манцони. Фред будет самой страшной семейной тайной, пока окончательно не исчезнет в памяти поколений.
— Спокойной ночи, Том.
— Спокойной ночи, Фред.
Агент молча проводил его взглядом. Да, вечерок… Гордости собой он ему не прибавил, однако рано еще решать, успех это или фиаско. Сейчас он хотел одного: послать всё к черту и забыться сном на столько, сколько потребует его тело. Но он не сможет уснуть со спокойной совестью, пока не позвонит жене и не скажет, как ему ее не хватает.
В девятнадцать тридцать Карен в накинутом на плечи пальто собиралась уходить. Она не сразу сняла трубку: у крыльца дома в Таллахасси, штат Флорида, в машине ее ждала сестра, с которой они собирались поужинать вместе.
