— Ах, да-да, вспомнил… — Дед Гаврик явно заводил своего старого приятеля. — Того «медведя» взял Фантоша.
— Взял… — Сейсеич неожиданно успокоился и скептически ухмыльнулся. — Этот шнифер-килечник распорол сейф, как консервную банку. Кто так делает?! Фантоша мне не конкурент.
— Ты прав, — примирительно сказал дед Гаврик. — Фантоша по сравнению с тобой сявка беспортошная. Вот потому мы и пришли к тебе. Нужно все сделать тихо, аккуратно и красиво.
— А менты на хвост не сядут?
— Зуб даю — все будет чики-пуки. Хаза светлая, без подстав.
— Ну, если так…
Видно было, что у Сейсеича взыграла профессиональная гордость. Он мигом преобразился: быстро переоделся в более-менее чистую одежду, даже побрился, притом неведомо каким образом сохранившейся электробритвой «Харьков-2», реликтом советских времен, и начал рыться в шкафу. Спустя какое-то время он вылез из его необъятной утробы с изрядно потрепанным докторским саквояжем. Такие обычно носили на домашние вызовы провинциальные врачи еще в царские и довоенные времена. Сейсеич положил саквояж в большой пластиковый пакет, и они покинули его квартиру-мастерскую.
В квартире Колоскова царила мертвая тишина. Именно мертвая, потому что изоляция в элитном доме была превосходной, а производители постоянного квартирного шума, олицетворяющего жизнь современного человека — часы, холодильник и кондиционер, — остановились или были отключены. Когда Никита после соответствующих манипуляций представил «общественности» тайник Олега, старый медвежатник, казалось, мигом помолодел лет на двадцать.
Он встал на колени перед сейфом, словно это была икона, и кончиками пальцев благоговейно прикоснулся к темной стальной плите, представляющей собой дверь швейцарского чуда.
— Ну, здравствуй, красавчик… — шептал старик. — Будем знакомиться. Ты зла на меня не держи, что я тебя потревожу. Так надо. Не беспокойся, я все сделаю аккуратно, больно тебе не будет. Ты только подсоби мне маленько, не упрямься, открой свои секреты…
Сейсеич говорил с сейфом, как с живым человеком. Никита с удивлением переглянулся с дедом Гавриком, но старик изобразил на лице мину, приличествующую моменту, и сделал жест рукой — мол, все в порядке, дело на мази.
Покончив с ритуалом — а все его действия явно были ритуальными, — старый медвежатник открыл саквояж и начал неторопливо, в определенном порядке, выкладывать на черную бархотку его содержимое; похоже, он наслаждался каждой минутой предстоящего «сражения» с «медведем». Никита глядел на воровские инструменты с отвисшей от удивления челюстью. Все они были из тщательно полированной нержавеющей стали, разной формы, иногда весьма замысловатой, и сделали их с большим мастерством. Воровские приспособления Сейсеича сверкали на черном бархате как хирургические инструменты какой-нибудь известной зарубежной фирмы.
— Тэ-экс… — сказал Сейсеич, потирая руки, словно стараясь их согреть. — Приступим… А ты, Гаврюха, отойди в сторонку, — сумрачно посмотрел он на деда Гаврика. — И парня с собой забери. Не мешайте мне.
Дед Гаврик без лишних слов зацепил Никиту под локоток и потащил к кухонному столу.
— Только не кури! — предупредил он Никиту грозным шепотом, когда они уселись. — Сейсеич не любит… И сиди тихо.
— Понял.
— Вот и ладушки…
Но Никите было не до курева. Он с огромным интересом наблюдал, как работает вор-медвежатник, притом высокой квалификации. Это было то еще зрелище. Сейсеич «препарировал» замочную скважину так ловко и аккуратно, словно и впрямь был хирургом, который делает операцию на головном мозге. Все его движения были выверены до автоматизма. Он брал свои инструменты практически не глядя и вводил их в замочную скважину настолько медленно, что казалось, будто Сейсеич на некоторое время засыпал, прислонившись ухом к дверке сейфа. Его лицо застыло, превратилось в каменную маску. Ни одна посторонняя мысль не имела права проскользнуть в его напряженно работающий мозг.
Но вот постепенно черты лица старика размягчились, веки замигали (чего раньше не было), и Сейсеич, облегченно вздохнув, отвалился от сейфа.
— Уф! — сказал он, вытирая капельки пота со лба носовым платком не первой свежести. — Сурьезный «михалыч». Такая система мне еще не встречалась. Швейцарцы народ башковитый на такие штуки. Но и мы не лыком шиты…
Он быстро произвел какие-то манипуляции, и в его руках неожиданно появился замысловатый ключ, набранный из разных элементов.
— Мы ж не биндюжники, чтобы шариться примитивными отмычками, — молвил Сейсеич не без фанаберии. — И потом, аппарат дюже хитрый: малейшая неточность — и замок будет блокирован. Потом его никакая собака не откроет, только спецы фирмы-изготовителя. Но нам приглашать их как-то не в масть… — Он хитро подмигнул Никите, вставил наборный ключ в замочную скважину и несколько раз осторожно повернул — сначала против часовой стрелки, а затем по ходу. Раздался тихий щелчок, а за ним мелодичный звон, который перерос в музыкальную фразу.
— Вишь оно как! — восхитился Сейсеич. — «Михалыч» с музыкой оказался! И чего только не выдумают проклятые капиталисты на нашу голову. Ходь сюды, парень. Открывай…
Сказав это, он деликатно отошел в сторону и даже отвернулся, чтобы не видеть содержимого сейфа. Никита немного помедлил и потянул ключ, который служил ручкой, на себя. Раздался тихий всхлип, и массивная дверка открылась. Она напоминала слоеный пирог — была набрана из каленых стальных пластин вперемежку с керамическими. Поэтому разрезать ее было трудно, а за короткий срок практически невозможно, разве что взорвать.
Внутри лежали какие-то бумаги в папках и немного денег в валюте, на первый взгляд не более десяти тысяч долларов, небрежно рассыпанных по полке. Нимало не терзаясь угрызением совести (деньги ведь были не его), Никита отсчитал тысячу зеленых и вручил их Сейсеичу — как и договаривались. А затем добавил еще пятьсот — со словами:
— А это премия. За ударный, высокопрофессиональный труд. Спасибо вам. Большое спасибо.
Сейсеич просиял. Никита было подумал, что он откажется от «премии», но не тут-то было. Неторопливо пересчитав купюры, старый медвежатник положил их в видавший виды бумажник и сказал:
— Деньга счет любит… Благодарствую. Ежели подвернется когда похожая работенка, так я всегда к твоим услугам, мил-человек. А еще я замки разные чиню и даже делаю. Открыть их непросто, а какому-нибудь лоху из жориков и вовсе не по зубам. «Пауки» у меня получаются не хуже швейцарских. Так что имей в виду.
— В этом я совершенно не сомневаюсь. Учту…
Проводив стариков, которые решили отметить «подвиг» Сейсеича в каком-то кабачке, — старый медвежатник сам на этом настоял, притом очень решительно, сказав, что он угощает, чем сильно удивил деда Гаврика, который хорошо знал скаредную натуру приятеля, — Никита подошел к сейфу и какое-то время рассматривал лежавшие там папки со стороны, не решаясь взять их в руки. Он понимал, что в них может таиться нечто такое, что может стоить ему головы. Тайны богатых людей — это скелеты в шкафу, которые имеют способность оживать, как некий мифический персонаж из американского фильма «Мумия», и уничтожать тех, кто осмелится к ним прикоснуться.
