Вор деловито обшаривал старинный буфет, который Никита купил по случаю. Он вообще любил старину, а этот дореволюционный монстр ему достался почти даром — соседи по этажу купили новую мебель и устроили распродажу старой. Конечно, посуды в буфете было маловато, Никита не успел обзавестись, зато ящичков, украшенных резными финтифлюшками, хватало. Вор старался выдвигать ящики как можно тише, но они, увы, не имели современных бесшумных направляющих и скрипели — точнее, поскрипывали — по старинке.
Никита долго размышлять не стал. Конечно, он поначалу подивился: как мог вор забраться на балкон четвертого этажа? — но затем сообразил, что это даже для такого крупного парня, как он, никакая не проблема — была бы сила в руках и сноровка. Спрятавшись за простенком, Никита нащупал выключатель и, когда в гостиной зажглась люстра, рявкнул во всю свою голосовую мощь:
— Лежать! Ни с места! Руки за голову!
Хорошо, что он не высунул голову из своего укрытия. Едва отзвучали его слова, как в комнате загрохотали выстрелы. Пули впивались в простенок и крошили в щепу дверную раму.
«Вот сука! — подумал ошеломленный Никита. — Ну и воры пошли в нынешние времена… Хорошо хоть, этот козел гранатомет с собой на дело не прихватил». Выждав момент, когда вор перестал стрелять, он поудобнее перехватил нож, перекатился по полу на другую сторону двери и по ходу, многократно отработанным движением, почти не целясь, швырнул его по направлению затянутой в черное фигуры непрошеного гостя, который как раз собирался выбежать на балкон. Раздался короткий болезненный стон — «Попал!» — обрадовался Никита, — а затем послышался грохот разной бесполезной утвари, которую он складировал на балконе, и все стихло.
Когда Никита отважился заглянуть в гостиную, она была пуста. Прихватив с собой сковородку с ручкой (какое-никакое, а все же оружие), он вышел на балкон. Вора там не было; он нечаянно зацепил и разбросал гору скопившегося на балконе барахла и исчез, словно его растворила ночная тьма. Никита глянул вниз — ух ты! высоковато, однако… Конечно же улететь, как нетопырь, вор не мог, однако скорость, с которой непрошеный гость спустился вниз, потрясла Никиту. Может, вор — альпинист?
Но кем бы он ни был, а Никита испытывал внутреннее удовлетворение — на балконе лежал кухонный нож, и его лезвие было в крови. Несмотря на неважную центровку своего случайного оружия, Никите все же удалось ранить вора. Осталось лишь выяснить, насколько серьезно и кто он.
Немного поколебавшись, Никита набрал номер Кривицкого.
— Ты еще по мне не соскучился? — спросил он не без ехидства.
— О-о, нет… — простонал в ответ Алекс. — Умоляю тебя: пожелай мне спокойной ночи и хороших сновидений и чтобы я не слышал твой гнусный голос хотя бы сутки.
— Не понял?.. Ты солдат правопорядка или нет? А если да, то прошу принять мое заявление, гражданин начальник.
Никита все еще был в состоянии боевой эйфории. Усталость как рукой сняло, а про сон можно было уже и не думать.
— Ну что еще там у тебя?! — жалобно спросил Кривицкий.
— На меня совершено нападение с применением огнестрельного оружия.
— Где, когда?
— Только что, в моей квартире. Так что или сам приезжай, или подошли оперативников и эксперта.
— Кто напал? Ты схватил его?
— Ну ты даешь… С голыми руками против ствола. Я что, совсем сбрендил? Убег он, гад. А кто — не знаю. Похоже вор. Только странный какой-то, необычный. С каких это пор воры-домушники берут на дело огнестрельное оружие?
— Всяко бывает, — буркнул Кривицкий.
— Но могу тебя обрадовать — я ранил его.
— Как? Из рогатки? — съязвил Алекс.
— Не как, а чем. Ножичком. Кухонным. Так что крови хватит для экспертизы. И потом, не исключено, что он наследил. Может, этот тип в вашей картотеке числится.
— Уже еду, — обреченно сказал Кривицкий. — У тебя выпить что-нибудь найдется?
— Найдем, любитель халявы. Жду…
Никита присел на какой-то ящик и закурил. Небо над головой было усыпано звездами, но они казались крохотными и тусклыми.
Глава 10. НЕОЖИДАННЫЕ ОТКРОВЕНИЯ
Когда эксперт закончил свою работу и засобирался, Алекс заявил:
— Я посплю у тебя. Пока доберусь домой, пока усну — а там уже и утро вот оно. А мне нужно к шефу на оперативку с утра пораньше. Не возражаешь?
— Даже рад. Теперь я под надежной защитой.
— Шутник… — пробурчал Кривицкий. — Между прочим, ты намекал, что у тебя есть чем согреть душу и сердце…
— Пойдем на кухню. Но разносолов на закусь предложить не могу. Только колбасу.
— Я не голоден.
— Кофе варить?
— И будем мы с тобой торчать друг против друга до самого рассвета, как два филина. Мне поспать не мешало бы. Хоть пару часов.
— Ну, как знаешь. А я себе сварю. Все равно хрен усну. Что-то я на гражданке стал чересчур впечатлительным.
— Тебе пора жениться.
— Не сыпь мне соль на рану…
— Только не говори, что на войне тебя ранило в то самое место!
— Чур тебя! Там все нормально. Да вот беда: кому нужен отставной военный преклонных лет?
— Ну уж — преклонных…
— Времена изменились, Алекс. Нонче девки ищут себе в женихи молодых и упакованных по первому разряду — чтобы машина была, квартира, дача, хороший заработок (это как минимум) или свой бизнес. А у меня, кроме крыши над головой, мизерной пенсии и пока еще крепкого здоровья, ничего такого не наблюдается.
— М-да… В твоих словах есть крупица истины. Но ты не отчаивайся. Будет еще праздник и на твоей улице…
«Если меня не завалят до этого самого праздника», — подумал Никита.
— А госпожа Удача такая взбалмошная мамзель, — между тем продолжал Алекс, — что может в любой момент осыпать тебя своими милостями.
«Уже. Уже осыпала, друг сердешный… — Никита криво ухмыльнулся. — Только, боюсь, не смогу ими воспользоваться. Что-то этот вор не очень похож на примитивного домушника. А ведь он искал не деньги и не драгоценности! — вдруг осенило Никиту. — Тогда что?»
В одном из ящиков, который выдвинул «нетопырь», лежали многочисленные награды Никиты, которые можно было выгодно продать на черном рынке. Но вор на них даже не глянул, небрежно сдвинул в сторону.
Завещания! Он искал завещания! Мысль пронзила Никиту как молния. Наверное, он сильно изменился в лице, потому что Кривицкий встревоженно спросил:
— Что с тобой?!
— Ничего.
— Да ты стал белым как полотно!
— Это называется отходняк. Когда смертельная опасность позади — а этот урод едва меня не завалил, — спустя какое-то время начинаешь вспоминать событие во всех подробностях и переживать все его перипетии. Во время оного не до того.
