– Это ведь проще всего – вообразить, что ты влюблен в того, кто определенно не ответит на твои чувства. Приятно и безопасно.
Я уже упоминала, что от вина становлюсь крайне чувствительной? И что последние несколько недель только и делала, что готовила свадьбы, о каких сама и не мечтала, или посылала кому– то, кого даже не знала, в качестве подарка письменные принадлежности с гравировкой? И что влюбилась в мужчину гораздо старше меня, который думал, будто я сексуальная и сверхсовременная, в то время как я была почти старой девой, страдала избыточным весом и массой комплексов?
Слезы полились ручьем из моих глаз. Они капали на стол, на красивые ленточки, на конфеты…
– Эй! В чем дело, Мел? – нежно спросил Нельсон, отчего моя жалость к себе лишь удвоилась.– Ну-ну…
Он достал платок и протянул его мне.
Я уткнулась в платок лицом. Он пах моим соседом: теплом, чистотой и еще чем-то ароматным.
– Это из-за свадьбы Эмери? – спросил Нельсон.– То есть из-за каких-то домашних проблем? Ты ведь расплакалась не потому, что я не люблю Габи?
– Нет! – провыла я.– Конечно нет! Я плачу, потому что до смерти устала быть сама собой!
– Что?
Нельсон обхватил меня за плечи своими сильными руками, притянул к себе и с недоумением посмотрел мне в глаза.
– А я думал, речь идет о Габи… или хотя бы обо мне.
Я поднялась и пошла в спальню, но наткнулась на диван, тяжело опустилась на него, схватилась за голову и разрыдалась пуще прежнего.
Нельсон сел рядом, обнял меня, бережно взял за затылок и прижал лицом к своему плечу.
– Ну-ну,– пробормотал он.– Перестань, Мел. Расскажи, что тебя тревожит. Наверное, трудно решать море чужих проблем, а свои все время держать в себе.
– Я так сглупила,– всхлипывая, сказала я.– Выставила себя круглой дурой! Ты во многом прав…
– Ты о Ремингтоне Стиле?
Я с несчастным видом кивнула.
– У тебя к нему не профессиональный интерес?
Я снова кивнула:
– Он со мной настолько мил и… обаятелен. Но все потому, что я с ним заигрывала. А заигрывала потому, что он мне платил!
– Не вижу в этом ничего страшного,– произнес Нельсон.– Почему бы вам не оставить все сделки в прошлом и не начать встречаться по-настоящему? Ему определенно нужна подруга.
Я подняла заплаканное лицо.
– Потому что он хочет видеть рядом с собой Милочку, а вовсе не меня!
– Что за бред,– сказал Нельсон.
Но поезд моего отчаяния мчал теперь на полном ходу, и остановить его не было ни малейшей возможности.
– Даже если я ему и нравлюсь, он все равно до сих пор страдает из-за разрыва с женой…– Я вытерла нос тыльной стороной ладони.– И обходителен со мной лишь потому, что так ему легче. Когда рана в его сердце затянется, Джонатан найдет себе другую, достойную его женщину!
– Достойнее тебя нет во всем Лондоне,– заявил Нельсон.
Я пропустила его слова мимо ушей и вытерла платком глаза.
– Почему я никому не нужна, Нельсон? Неужели так и буду всю свою жизнь заниматься организацией чужих свадеб? Приводить в порядок мужчин для каких-то других женщин? Неужели действительно останусь старой девой?
Нельсон прижал меня к себе.
– Несешь какую-то чепуху. Не надо было столько пить. Ты восхитительная, невероятная женщина! От тебя все без ума.
– От Мэри Поппинс все тоже были без ума, но мужчины у нее не было,– всхлипнула я.
– О Мел!
Нельсон прижал меня к себе еще крепче.
Наверное, ему казалось, будто я и не подозреваю, что он смеется, а я прекрасно чувствовала, как его грудь сотрясается от хохота.
Но вот что странно… Не знаю, как так получилось,– да, мы выпили немало вина, но ведь не до умопомрачения же… Короче, нос Нельсона вдруг коснулся моего, я немного наклонила голову набок, и мы стали целоваться.
Целоваться! Я и мой сосед!
Сначала мы целовались как-то несмело, а потом, когда стало ясно, что нам обоим это нравится, Нельсон положил меня рядом с собой. Я запустила руку в его густые волосы и провела пальцами вниз, к шее. По-мужски крепкой, но на удивление гладкой.
Я с изумлением поняла, что целоваться с Нельсоном чертовски приятно. Никогда прежде ни о чем подобном я и не помышляла. Ну, или почти никогда. Губы у него были мягкие и такие умелые, что я невольно заинтересовалась, так ли он хорош в постели, как предполагала Габи. Его руки тем временем нежно и изучающе скользили вниз по моей спине, задерживаясь как раз в нужных местах, не щупая, не причиняя дискомфорта, не заставляя меня думать об излишках жира, которые следовало убрать.
Я так давно ни с кем не целовалась… Во мне накопилось столько страсти, что она хлынула наружу, как шампанское из бутылки.
Я вся трепетала; Нельсон, целуя меня, пальцами стирал с моих щек слезы, я икала прямо ему в рот – звучит это, к сожалению, совсем не так сексуально, как было на самом деле.
И все вдруг встало на свои места. Унизительная сцена с Джонатаном случилась не зря: благодаря ей, мы наконец-то, соединились с Нельсоном! Нас связывала самая крепкая в мире дружба, теперь же ей предстояло перейти на иной уровень. Нам помогла сама судьба. Все было предопределено заранее.
Я привлекла Нельсона к себе еще ближе.
Слава богу, он давным-давно свыкся с моими заскоками. Во всяком случае, об этом говорили все его поступки…
Внезапно Нельсон взял мое лицо в ладони и немного отстранил.
– Не стоит нам этого делать,– сказал он.
Я заглянула в его глаза. Голубые, с крошечными золотистыми искорками. Потрясающе красивые. Никогда раньше я не замечала, что у Нельсона такие чудесные глаза.
Конечно, нам не следовало этого делать. Чтобы не поступать предательски по отношению к Габи, чтобы не разрушить нашу дружбу, чтобы завтра утром не заводить пренеприятный разговор… Я все понимала и ощутила странную смесь облегчения и разочарования.
– Знаю,– произнесла я.– Не будем…
Слезы снова потекли у меня из глаз.
Все перепуталось. Опять. – Давай-ка я уложу тебя в постель,– сказал Нельсон и взял меня на руки.
Я чувствовала себя такой уставшей и слабой, что уснула, лишь только Нельсон начал стягивать с меня джинсы.
Глава 20
Проснувшись утром, я с тревогой подумала: что-то не так.
Осторожно приоткрыв один глаз, увидела, что лежу в своей комнате. Уже хорошо. В голове шумело, любое движение давалось с некоторым трудом. Вот что такое похмелье после красного вина.
Прескверно.
Моя память устроена так: когда я просыпаюсь после того, как изрядно выпью, то вспоминаю о главном, лишь немного придя в себя. Чем страшнее похмелье, тем дольше я пребываю в счастливом неведении.
