Отойдя на шаг назад, чтобы увидеть в зеркале всю себя, я настолько обрадовалась, что улыбнулась шире. Занятая работой, поездками к Джонатану, мыслями о грядущей совместной жизни с ним и о переезде, я давным-давно не выглядела так здорово.
Настолько преображал меня в основном, конечно, парик. Неужели Джонатан правда хотел выбросить его в Ла-Манш? Зачем? Неужто мы могли прикинуться, что истории с Милочкой у нас никогда и не было?
Не успела я углубиться в не слишком приятные думы, зазвенел дверной звонок. Окинув свое отражение в зеркале последним взглядом, я схватила пальто и сумку и помчалась вниз по лестнице. На крыльце стоял седоволосый мужчина в зелено-золотистой ливрее и форменной фуражке.
– Мисс Ромни-Джоунс? – спросил он, протягивая руку, чтобы взять мое пальто.
Мы весьма неловко спустились по ступеням крыльца. У меня возникло чувство, что он не привык забирать людей из подобных домов. Прямо посреди дороги, царственно преграждая путь другим автомобилям, нас ожидал симпатичный «бентли».
– Сразу отправимся на место? – спросила я.
– Сначала заедем за принцем Николасом, мисс,– ответил шофер.
– Что ж, прекрасно! – Хотя бы не придется гадать, явится он или нет, мелькнуло в моей голове. – Надеюсь, он уже собрался! – пошутила я.
Водитель благоразумно промолчал.
Мы тронулись в путь, и я, чтобы не томиться в тишине, заметила: дескать, вы, верно, прекрасно ориентируетесь в городе. Шофер почувствовал себя свободнее и поведал мне о том, что его зовут Рэй, что он работает на Александра «с самой молодости», тридцать семь лет, и о том, что его самое нелюбимое занятие – забирать «этого парня» из ночных клубов.
– Порой приходится ждать его до четырех утра,– проворчал он. – Наконец гуляка вываливается, покрытый черт знает чем – простите за выражение,– и почти всегда с хорошенькой глупышкой, а то и с двумя…
Бедняга резко замолчал. Я взглянула в зеркало заднего вида – на его лице отражалась растерянность.
Не знаю, с чем это связано, но люди нередко открывают мне личные тайны, хотя я даже и не пытаюсь ничего у них выведать.
– Успокойтесь, Рэй! – быстро проговорила я. – Я не подруга Николаса. Я просто… сопровождаю его. Моя бабушка – давний друг их семьи.
Дайлис Бленнерхескет. Не знаете ее?
Лицо Рэя озарилось широкой улыбкой, напряжение тотчас ушло.
– Я так и подумал, мисс! Вы на нее похожи!
– Серьезно? – Я просияла. – Спасибо!
– Точная копия! О! Ваша бабушка – истинная леди. Представительница старой школы, если позволите так выразиться. Подобного мнения о ней,– он подмигнул,– далеко не один я.
– Я бабушку обожаю,– сказала я. – Таких, как она, на свете раз-два и обчелся.
Рэй явно хотел что-то добавить, но, очевидно, передумал. Его лицо вновь помрачнело.
– Знаете, если принцу Николасу повстречается женщина вроде вашей бабушки, принц Александр наверняка будет крепче спать по ночам.
– Ммм,– максимально нейтральным тоном согласилась я. – Далеко еще? Может, позвонить ему и спросить, готов ли он?
На три звонка Ники не обратил внимания, но, когда мы подъехали к его дому на Итон-сквер, он, наконец, соблаговолил ответить.
– Если скажет, что его нет, не верьте, мисс,– прошептал Рэй. – Мой приятель Джим час назад привез его из аэропорта. Вместе с дорожной сумкой и девчонкой – ну, как обычно.
– Николас, это Мелисса,– произнесла я. – Мы возле твоего дома. Ты собрался?
– О! Нет,– выдохнул Ники. – Я совсем забыл! Мелисса, ты не поверишь, но я сейчас на космической станции…
– Я прекрасно знаю, что ты дома,– строго сказала я. – Я тебя вижу.
Эту хитрость я не раз пускала в ход в работе с клиентами. Забавно, но она всегда действовала даже на мужчин гораздо более умных, чем Николас.
Из трубки послышалось растерянное «ах».
– Но, я же голый,– пробормотал Ники– Ты что, видишь все-все?
Я решила не увлекаться своей маленькой ложью.
– Мы во дворе. Иди одевайся и выходи…
– Или?
Я заправила за ухо прядь светлых волос. Снова чувствовать, как они нежно щекочут мои плечи, было несколько странно.
– Или я позвоню твоему деду.
Николас прервал связь.
Ровно через семь минут раскрылась задняя дверца «бентли», и принц Ники сел со мной рядом Его волосы еще не высохли после душа, на нем был отменный смокинг и белая рубашка, которую он не успел застегнуть. От него пахло средиземноморской смоковницей.
– Боже! – Он театрально отклонился назад, увидев меня. – А знаете, мисс Джоунс… без очков вы просто красавица!
– Спасибо,–ответила я. Под столь откровенным и любопытным взглядомтемных карихглаз было невозможно слегка не покраснеть, однако я старалась изо всех сил сохранять внешнее спокойствие. Милочку, я знала по опыту, подобное внимание не смутило бы.
– Ты всегда надеваешь парик, когда ездишь на свидания? – спросил Ники, бесцеремонно осматривая меня с головы до пят.
– Естественно, нет. Но иногда лучше, чтобы тебя не узнавали.
– Я бы в самом деле не узнал. Куда ты подевала Мэри Поппинс?
– Она перед тобой,– сказала я, немного отодвигаясь к дверце, чтобы Ники не касался меня коленом Я невольно обратила внимание, что к смокингу он надел туфли от Гуччи. – Но прячется под карнавальной маской.
Ники окинул меня взглядом коварного обольстителя.
– Позволишь заглянуть под нее?
– Нет,– отрезала я.
Рэй завел мотор, и машина направилась к «Хилтону».
Когда мы объезжали Слоун-сквер, Николас, якобы чтобы его не кренило, расставил ноги еще шире. Я отодвинулась чуть дальше к окну. Он положил руку на спинку сиденья, и я слегка наклонилась вперед, чтобы он не прикасался ко мне и пальцем. В мои ребра впились упругие пластины, вшитые в корсаж платья, тем не менее я умудрилась изобразить на лице улыбку. Естественно, этот самовлюбленный красавец миллион раз приставал к женщинам в машине, а мне далеко не единожды доводилось уклоняться от подобных домогательств. Я подумала: вот и начался наш первый урок. Его тема: «Не каждую женщину склонишь к близости».
– Поосторожнее, а то порвешь брюки,– пробормотала я.
Ники изогнул бровь. Я не обратила на это внимания.
– Раз ты не хочешь, чтобы сегодня в тебе узнавали Мелиссу, тогда как же тебя называть?
Я заколебалась.
– Ведь придется представлять знакомым мою спутницу,– добавил Николас. – Там будут и репортеры, а их хлебом не корми, дай узнать имена.
– Понятное дело,– ответила я ледяным тоном
Неужели он полагал, будто мне в жизни не доводилось бывать на многолюдных благотворительных вечерах? Мама нередко бросала меня среди толпы одну-одинешеньку.
