— А ну, стой! Стой! — на бегу громко орал он. — Ужо отведаете у меня палки, ужо!
Он не услышал, как завизжали от его крика девчонки, как послышались от реки грубые мужские голоса… Упал, получив удар в голову. Пронеслись перед глазами разноцветные искры, и всё померкло…
— Уходим. — Истома Мозгляк подобрал аркан. — Да не торопись, Альв, пока они еще придут!
— Да, — оглядываясь по сторонам, согласно кивнул варяг. — Похоже, он был один. — Он кивнул на распластавшееся по земле тело Найдена. — Той перережем горло?
— Зачем? — удивился Мозгляк. — Ты ведь знаешь, сколько нам обещал за нее Имат. Кинем в лодку — и всё. Имат встретит.
— А эти?
— Эти? — Истома скривился — девка всё-таки угодила ему горящей головней в щеку, хорошо хоть не в глаз. — А с этими придумаем кое-что. Не до нас им будет, ой, не до нас…
Нехорошо усмехнувшись, Истома нагнулся и подхватил пленницу. Миг — и все трое уже сидели в лодке и ходко гребли вниз по реке. Там в ивовых зарослях их ждал Имат с верными людьми.
— Крики, — недовольно произнес он, отсчитывая монеты. — Это плохо. Вах, плохо. Могут караван проверить, а нам завтра отправляться…
— Не проверят, — возразил Истома. — Не до того им всем будет, не до того…
Сев на коней, они скрылись в ночи.
Хельги-ярл отыскал-таки Снорри и Радимира. Те встретились ему по пути, на реке. Возвращались вместе с напуганными девчонками, которые хоть и стучали зубами, а нет-нет и бросали заинтересованные взгляды на воинов. А вот кузнец Онфим Лось хмурился: Ладиславы-то среди подруг не было. Весь лес обшарили, но так и не нашли…
— Ништо, — шептал про себя Онфим. — Ништо. Ужо весь гажий угол обшарю. А этого хазарина, ухх…
На всякий случай проплыли вдоль по реке. Пусто. И вверх поднялись, и почти до самого устья опустились, а когда вернулись… Когда вернулись — над Ладогой стояло зарево. Оранжевые языки пламени поднимались к самому небу, было слышно, как трещат бревна. По всему городу метались полуодетые люди, плакали и кричали дети.
— Пожар! — воскликнул кузнец. — Пожар, братие! Поднажмем-ка, йэх, поднажмем!
Ладога выгорела почти что дотла. Уцелели лишь те дома, что стояли за холмом, за детинцем. Детинец тоже не сильно пострадал — его-то было кому тушить в первую очередь. Да по счастливой случайности уцелел и дом Торольва: дожидаясь возвращения гостей, хозяин не спал ночью, а ходил по двору, смотрел на небо. Вот и успел принять меры. Частокол, правда, сгорел, и амбар, и конюшня. Ну, да хоть коней успел вывести…
— Ну, что я тебе говорил? Не до нас будет! — расхохотался Истома Мозгляк.
— Да, ты это здорово придумал, с пожаром, — согласно кивнул Альв Кошачий Глаз. — Теперь уж точно хазар никто искать не будет.
— Ни хазар, ни нас. А мы с тобой пристанем к какому-нибудь каравану да пересидим где-нибудь в Белоозере. Так, на всякий случай.
Ухмыльнувшись, поджигатели углубились в лес, тронутый прозрачной предутренней дымкой. Стояла мертвая тишина, даже не пели птицы — до восхода солнца оставалось совсем немного. На востоке уже виднелось алое зарево, а на западе… На западе тоже бушевало зарево. Оранжевое зарево пожара.
Глава 6
ХАЛИСА
Лето 862 г. Белоозеро
Во душе его
Поет вещий Олег.
Здесь всё сказочно и чудно…
Велимир Хлебников. «Уструг Разина»
— Смотри, какой красавец! — с восхищением произнес Хельги, указывая на огромного лося, вышедшего из лесу на низкий берег реки, по которой медленно плыли плоскодонные суда хазарского купца Вергела.
Легкий ветерок чуть шевелил буро-зеленые листья склонившихся к воде ив, остро пахло смородиной и медом. На носу и корме судов были разбиты шатры, в которых укрывались сейчас Вергел, его помощники и охрана, в качестве каковой он и нанял Хельги сразу после пожара. На первой лодке плыл сам хозяин, его старший помощник Имат — смуглый молодой парень с круглым ноздреватым лицом — и Хельги-ярл с Ирландцем и Никифором. Снорри и Радимир располагалась в пятой, замыкающей, лодке, остальные дружинники — весьма, впрочем, немногочисленные — рассредоточились по всему каравану.
Выгодно расторговавшись парчой и богатым оружием, Вергел закупил в Ладоге выделанные коровьи шкуры, полтора десятка бочек меда, кое-что из кузнечного товару, ну и, конечно, рабов, вернее, рабынь — самый ходкий товар на восточных рынках. Собственно, ради этого Вергел и предпринял столь опасное путешествие. Славянские рабыни — светловолосые, белокожие, стройные, — связанные попарно, находились в самой середине каравана, над их головами по приказу хозяина натянули навес из плотной ткани, не из сострадания, а чтоб лица не загорели. Белая-то рабыня выше ценится, нежели какая-нибудь смуглянка, уж в этой торговле Вергел знал толк, недаром начинал когда-то приказчиком Али-бей Селима, знаменитого сирийского работорговца. Сам купец — высокий, худощавый, смуглый, с большим крючковатым носом и пронзительными черными глазами — изволил отдыхать в кормовом шатре флагманской ладьи, рядом с ним, там же, на корме, стоял другой шатер, поменьше, — для дочери купца Халисы, сопровождавшей отца в дальнем пути.
Шатер на носу был отдан в распоряжение наемных варягов. Кроме рабынь, в средней лодке почти все караванщики были людьми свободными. Относительно свободными считались и гребцы, большую часть которых составляли должники Вергела, хотя имелся и с десяток наемных — тем купец весьма неплохо платил. Были и помощники, и слуги, и хорошо знающие путь люди, тот же кормщик Иосиф — высокий красивый парень иудейской веры. Несмотря на молодость, Иосиф ходил здешними реками в пятый раз и знал каждую мель, каждый порог и даже каждый камень. Тем не менее кормщик регулярно выставлял кого-нибудь из команды впередсмотрящими, мало ли что. Может, река обмелела, а может, бобры плотин настроили, навалили деревьев, того и гляди ладью прошибет на быстрине. Да и людишек местных, чуди да мери лесной, опасаться стоило. Не раз уже нападали на караваны в узких местах, грабили. Слава Иегове, не встретились они Вергелу на пути в Ладогу, а уж там-то, на постоялом дворе Ермила Кобылы, узнал купец, как ему повезло. Вот и решил перестраховаться — нанять дружину никому еще не известного молодого варяжского ярла, недавно прибывшего в Ладогу.
Хельги-ярл — так звали варяга — легко согласился и не запросил дорого. А дело свое, судя по толковым распоряжениям, знал. Вергел, правда, до конца ему не верил — он вообще редко кому доверял, — но, похоже, молодой ярл был человеком чести. Предложение хазарина как нельзя кстати оказалось и для Хельги: буквально на следующий день после пожара в поджоге, естественно, обвинили пришельцев. То есть Хельги-ярла и его небольшую дружину. Обвинили облыжно, без всяких доказательств, хорошо хоть, пока лишь на уровне слухов, которые — как хорошо знал молодой ярл — имеют обыкновение разрастаться и до крайности осложнять жизнь тем, против кого они направлены. Хельги даже догадывался, кто именно раздувал подобные слухи. Естественно, те, кто был недоволен варяжским присутствием, — те же чудины, весь, кривичи, словене. У каждого был в Ладоге свой интерес, но на время все объединились против пришлых — это было на данный момент выгодно и удобно. Еще бы, у варягов тут ни кола, ни двора, вот и подожгли, по злобе аль по пьяни — неважно. А коли подожгли, так пусть отвечают.
