Высморкавшись в ладонь, Копытная Лужа, с радостью чувствуя на себе почтительные взгляды присутствующих, подошел к пню и, откинув рогожку, задумчиво взглянул на орудия пыток. Металлические скребки для снятия кожи, вертела, реберные крюки, воронки, ножи самых разных видов, щипчики для вытягивания жил… Поразмыслив, Лейв выбрал узкий кривой кинжал, засунул его за пояс, а щипчики передал подскочившему Грюму — накалить на углях — и медленно, наслаждаясь нахлынувшим вдруг с какой-то особенной силой ощущением безграничной власти, направился к безликому идолу. Вернее, к девушке, распластанной перед ним… Постоял немного, глядя на нее, и нахмурился. В синих глазах девчонки не было никакого страха, одно презрение и вызов… нет, даже лукавство!
Резким движением руки Копытная Лужа разорвал на девчонке рубаху, обнажив грудь.
— Сначала я отрежу тебе соски, — тихо произнес он, глядя прямо в глаза Ладиславе, и та вздрогнула от его змеиного взгляда. — Потом вырву язык и начну тянуть жилы… Это больно, очень больно, невыносимо. Ты будешь орать, извиваться, корчиться в судорогах, глядя на мучения своих подруг, ведь они твои подруги, верно? А затем ты будешь умирать, долго и страшно, пока сама смерть не покажется тебе избавлением.
Лейв с наслаждением увидел, как губы девушки чуть шевельнулись.
— Ты что-то хочешь сказать мне? Говори, но поспеши — скоро щипцы накалятся.
— Я хочу… — пряча надежду в глазах, слабо улыбнулась девчонка. — Хочу перед смертью отдаться тебе!
— Отдаться мне?! — Лейв неожиданно расхохотался. Он давно уже не интересовался девушками. — Отдаться, чтоб погубить меня? Не выйдет, ведьма!
Он отвернулся.
— Постой, князь! — в отчаянии воскликнула девушка. Князь? Лейв довольно обернулся.
— Я должна отдаться тебе, прежде чем умереть, — тихо произнесла Ладислава. — Об этом говорят линии на моей руке, как и то, что ты скоро станешь князем.
— Стану князем? — заинтересовался Копытная Лужа. — Говоришь, линии… Эй, отойдите-ка подальше, не толпитесь! Во-он туда, к лесу… Я сказал — к лесу! Ну вот, так-то лучше будет… Какие линии? На какой руке?
— На правой. Посмотри сам, князь.
Лейв завороженно освободил от пут правую руку девушки.
— Чего он там возится? — стоя у частокола, забеспокоился Ильман Карась. — Пойти посмотреть?
— Хозяин сказал — оставаться на месте, — хмуро ответил начальник стражи. — Значит, не нужно никому никуда ходить. Господин Лейв знает, что делает!
Между тем Лейв Копытная Лужа, склонившись над девушкой, внимательно рассматривал ее ладонь.
— Видишь глубокую линию? — тихо произнесла Ладислава. — Это линия власти. Она указывает на имя… Лейв.
— И в самом деле, похоже на мою руну, — обрадовался варяг. — И долго я буду властвовать?
— Об этом — на другой руке.
Лейв освободил и левую руку. Вгляделся…
— Смотри, смотри… — шептала пленница. — Смотри внимательней…
Обнаженная грудь ее тяжело вздымалась.
— Смотри…
Улучив момент, она неожиданно обхватила правой рукой горло варяга, левой вытащила из-за его пояса узкий кривой кинжал:
— А вот теперь поговорим дальше!
Стоящие у частокола воины почуяли в затянувшейся пытке что-то неладное. Рядом с головой Ладиславы со свистом воткнулась стрела.
— Они настолько хорошо стреляют, что не боятся попасть в тебя?
— Эй! — обернувшись, заорал Лейв, чувствуя горлом прикосновение холодного лезвия кинжала. — А ну, не стрелять! — Он скосил глаза: — Что ты хочешь?
— Для начала вели развязать девушек… И помни — линии на моих ладонях не врут, ты действительно станешь могучим князем, станешь… Если…
— Если? — яростным шепотом вопросил Лейв.
— Если я не убью тебя здесь, — просто ответила Ладислава. Каким-то внутренним чутьем она поняла, чем можно взять этого самонадеянного молодого варяга. Не только страхом за свою жизнь — хотя и это сыграло свою роль, — но и самой сильной страстью — страстью повелевать!
Варяг не любил женщин, любил только себя и со страшной силой желал власти. И вот неожиданно получил знак будущего. Князь! Повелитель! Власть! Теперь бы еще вырваться из лап этой коварной девки. Обещать ей всё, что угодно, а потом убить. И даже — ха-ха — принести наконец в жертву. Ведь она вряд ли выберется отсюда, не зная ни гати, ни окрестных лесов. Как и ее подружки, которые уже садились на лошадей.
— Скачите отсюда, скачите как можно быстрей! — крикнула им Ладислава.
Любима придержала коня:
— А ты?
— А я выкручусь. Скачите же, иначе мне будет трудней.
Топот копыт затих за деревьями. Любима обернулась — со стороны скрывшегося за лесом капища поднимался к небу густой столб черного дыма. Костер.
— Надо найти людей, — не сдерживая слез, тихо сказала Любима. — Других, не этих. Одни мы ничем не поможем.
— Да где ж их искать-то?
— А не надо их нигде искать, — раздался позади чей-то голос. Девушки обернулись. По узкой тропке меж деревьями и кустами прямо к ним шли двое — Ярил Зевота и молодой монах в темной хламиде — тот самый, что жил с друзьями-варягами на постоялом дворе отца Любимы Зверина.
— Скорей! — Не в силах выказать радость, Любима махнула рукой в сторону капища. — Там Ладислава. Скорей!
— Поняли. — Ярил и Никифор — Любима вспомнила: именно так звали монаха — переглянулись и велели девушкам идти прямо через болото, по гати. — Увидите там хижину.
— Но там же этот, Немил, а ты сам предупреждал, что… — начал Никифор.
— С утра он ушел охотиться… и, похоже, собрался навестить острог. Думаю, в хижине девы будут в безопасности, по крайней мере до утра… Шагайте осторожно, прямо на серый камень, он виден с болота.
— А вы?
— А мы попытаемся что-нибудь сделать.
— Мы спасем ее, спасем! — перебивая Никифора, яростно воскликнул Ярил и резко хлестнул лошадей сорванной веткой. — Скачите, запутывайте следы!
— Яриле! — запоздало крикнула им вслед Любима, и слабый крик ее растаял средь плотной пелены дождя и хмурых намокших деревьев. Однако Ярил услыхал, остановился… Кто-то кричал? Нет, показалось. Он поспешно нагнал Никифора.
— Я люблю тебя, Яриле, — не дождавшись ответа, тихо вымолвила Любима. — Люблю…
Пополнившийся воинами с ближайших селений отряд Хельги-ярла шел прямо к острогу. И ничто не было им помехой — ни дождь, ни лес, ни болота. Только позвякивали в ножнах мечи да шумели случайно задетые копьями ветви. Они шли, ступая в след друг другу, продвигались вперед стремительно и неудержимо. И даже не заметили, как вышли на обширную поляну, на которой, за деревьями, серели высокие стены.
