Лютша прибавил шагу. Среднего роста, худой, белобрысый, с оттопыренными ушами, он мало чем выделялся среди местных. Ну, то и понятно — весь да меря одного корня. Сколь ему лет, тоже с первого взгляда не скажешь. Издалека посмотришь — ну, совсем молодой вьюнош, а подойдешь поближе — сразу годков с десяток накинешь.
Выйдя на луг, мерянин осторожно осмотрелся. Вокруг было тихо, покойно, лишь ухала где-то сова, да изредка стучал в лесу дятел. От озера струился туман, густой и холодный, где-то там, на том берегу, скрывалась за камышами невидная из-за тумана усадьба старика Конди. Убитого старика. Остановившись посреди луга, Лютша повернул налево, тщательно отсчитал несколько шагов, затем остановился и, поискав глазами, обнаружил наконец пень. Увидел вырезанную руну и облегченно перевел дух. Вроде бы все в порядке. Оглянувшись по сторонам, мерянин вдруг резко упал на колени и, выхватив нож, принялся рыть под корнями… Ага! Нащупал руками что-то… Удовлетворенно кивнул и, забросав землю обратно, прикрыл корни дерном, про себя подивившись мудрости вождя… или того из местных, кто ему подсказывал. Место для тайника было выбрано с толком. Приметное — не где-нибудь в чаще, что сто лет ищи — не найдешь, — да и подозрения никакого не вызывает: пень и пень. Руна-то только вблизи видна. И ходить сюда никому нет надобности. Ничего тут полезного на лугу нет, кроме травы да желтых цветков-одуванчиков. Коровам траву запасать не будут — нет в ближайшей усадьбе коров, охотники на луг тоже не сунутся — незачем, разве что девы забредут за цветами, так ведь нет здесь никаких дев. Лютша усмехнулся — мудро. Зато тот, кто знает, случись что — вот оно, серебришко, вот и оружие, даже вяленое мясо — мало ли? Про мясо, конечно, вождь не подумал — а вдруг собаки рядом случатся? Разроют тайник. Ну а не собаки, так какой зверь лесной — барсук или куница. Нет, с мясом — это не дело, хоть и завернуто оно в мешочек кожаный.
Оглянувшись на клубящееся туманом озеро, мерянин прибавил шагу. По левую руку его, за лесистым холмом, розовело небо. Лютша улыбнулся. Если и осерчает вождь — теперь всегда уйти можно. Есть куда. Нежданно-негаданно встретил вдруг Лютша в Ладоге одного знакомца, из тех, кого лучше и не встречать, Вельведа-волхва, по чьему умыслу и извел когда-то Лютша князя Миронега. С тех пор не так уж много воды утекло, он, Лютша, — изгой, кабы не вождь — так помер бы уж, поди, — а Вельвед богат и процветает! Даже усадебку свою имеет — Лютша проследил, не поленился. Богато живет Вельвед, только про волхвовство свое, похоже, не очень-то вспоминает. И про Миронега, мерянского князя. Ну, так про то можно и напомнить. Ну, Вельвед, Вельвед…
Дивьян потянулся, спрыгнул с крыши. Вот и прошла ночка! Схватив бадейки, побежал к озеру, пройдя по скрипучим мосткам, черпнул водицы да, скинув рубаху, ополоснулся до пояса, прогоняя сон. Над светлой озерной гладью таяли клочья тумана. Солнышко еще не показалось над лесом, но чувствовалось уже: вот-вот объявится, полыхнет в соснах, растопит остатки тумана, вспыхнет в росной траве маленькими разноцветными радугами. Еще один погожий денек. На охоту бы надо… Или лучше за рыбой? После закоптить над костром, покуда есть время. Хорошо б еще лыка надрать для корзин да сплести лапти на зиму, не одну пару — несколько, чтоб износил — не жалко. Хороший день… Дивьян улыбнулся, потрогал босой ногою воду. А не так и холодна! Сняв порты, бросился с мостков. Опп-ля!!! Нырнул, ушел с головою, достал илистое дно, вынырнув, глотнул воздуха, подплыл к мосткам, взобрался… и снова — головой вниз, чувствуя кожей приятный холодок прозрачной водицы… Да уж и холодка-то почти не было. Хорошо! Дивьян вдруг испуганно отпрянул — чье-то сильное тело вихрем пронеслось мимо него. Русалка! Сейчас поднырнет, схватит за ноги, утащит под воду, как рассказывал когда-то старик Конди. Ай, не надо! Вот и оберег на шее в виде бронзовой уточки… цел ли? Отрок схватился рукой и облегченно перевел дух — цел. И в этот момент кто-то сильно шлепнул его по спине:
— Что скуксился, Дишка?
Лада! Названая сестрица. Ишь как ловко плывет, пожалуй, и не угонишься.
— А я думал — русалка.
— Конечно, русалка, — брызгаясь, засмеялась девушка. — Не похожа разве?
Она вылезла на мостки, стряхивая воду, — нагая длинноволосая нимфа. Дивьян восхищенно смотрел на нее, чувствуя, что краснеет. Отвернулся, нырнул поглубже и впервые подумал, как плохо, что эта девчонка — его названая сестра.
Стоя на мосточке, Ладислава сглотнула слюну, почувствовав вдруг знакомое томленье… как тогда, в объятиях ярла. Показалось вдруг на миг: вот выйдет из-за излучины большой варяжский корабль-драккар, взмахнет веслами, а на носу — Хельги-ярл в темно-голубом знакомом плаще, сильный, красивый, родной…
— Что уставился? — Увидев вынырнувшего парня, Ладислава показала ему язык и, прихватив с мостков брошенную рубаху, побежала к усадьбе.
За лыком решили пойти к Чистому Мху — тому самому болотцу, где они по зиме и встретились в избушке.
— Лип там много, и дубки молодые, — пояснял по пути отрок. — А помнишь, тебя там волк чуть не съел?
— Это тебя чуть не съел! — засмеялась девчонка. Светлые, стянутые тонким ремешком волосы ее горели золотом только что взошедшего солнца. Вокруг тянулись леса да болота, перемежающиеся небольшими озерками и ручьями. Тропки, почитай что, и не было. Как ориентировался здесь Дивьян, Ладиславе было не очень понятно. Впрочем, чего понимать-то? Одно слово — местный. Весянин. Не заплутает.
— А чего здесь плутать-то? — удивленно пожал плечами отрок. — Вон, Черный ручей, а за ним — видишь, блестит за деревьями? — Койвуй-озеро, а дальше уже и знакомые тебе озерца — Глубокое да Светленькое… Там и липы. А за болотом — дубки. Ужо надерем лыка!
— Да уж, надерем, — кивнула девушка. Ей почему-то все больше хотелось обратно, в Ладогу, к подружкам, к родным… к ярлу. Убежать захотела, дщерь? От себя не убежишь! Хотя, наверное, и надо бы.
Лыка надрали быстро. Уже к полудню наполнили заплечные мешки и корзины. Эх, кабы лошадь! А так уж придется на себе тащить. Дивьян стрельнул глазами:
— Выдюжишь, чижа?
— Кто бы сомневался!
Поначалу шли ходко, потом притомились. Уселись под деревьями, вытирая едкий пот, — да чуть ли не в муравейник. Поползли по ногами юркие рыжие мураши. Ладислава ойкнула.
— Давай туда перейдем! — Она указала на излучину ручья.
— Туда? — недоуменно обернулся Дивьян. — Так там же мокро. Да и комары…
— Комаров и здесь хватает. А там зато цветов — глянь сколько! — Девушка просительно улыбнулась. — Ну, Диша, ну, пошли туда, а? Я ведь венок на нашем лугу так вчера и не сплела.
Отрок махнул рукой: хочешь ноги мочить — идем. На излучине и в самом деле оказалось чуть сыровато, но вполне терпимо, к тому же можно было вдоволь напиться из ручья чистой прохладной водицы, что оба и проделали тут же, черпая воду ладонями.
— Уфф! Хорошо. — Отдуваясь, Дивьян повалился на спину, подложив под голову руки. Предупредил строго: — Полежим немножко, и в путь.
