— Ты… ты самая красивая девушка, Малена, — донесся из-за кустов возбужденный шепот Найдена. Ярл усмехнулся — Никифор на его месте поскорей бы ушел, заткнув уши. А Ирландец? Что сделал бы Ирландец? Обязательно подслушал бы весь разговор. Так, на всякий случай, с целью получения информации. Хельги вздохнул — пусть это и не очень-то прилично, но он сделает так, как сделал бы Ирландец. Девчонка-то — тоже приблудная, как и Лашк.
Затаив дыхание, ярл укрылся за папоротниками.
— Я тоже рада, что встретила тебя, Найден, — донеся до него приглушенный девичий голос. — Но… я не знаю, смогу ли… смогу ли стать твоею. Ты тиун, а кто я? Без роду, без племени.
— Я тоже незнатен, Малена!
— Нет…
— Да почему же?
— Ты… тебе нужна чистая, верная жена, а я…
Малена разрыдалась. Обняв ее, Найден принялся нашептывать слова утешения. Несколько раз ярл услышал имя — Борич. Борич Огнищанин. И произнесено оно было с ненавистью.
Хельги удивился — при чем тут Борич? Верный, трудолюбивый работник, грамотей, каких мало. Интересно, зачем эта приблудная девка настраивает Найдена против Борича? Кому на руку, чтобы два тиуна вредили друг другу? Уж конечно, не ярлу! Значит, девчонка подослана. Осталось только выяснить — кем. Тем же, кто устроил засаду? А зимние убийства — не звенья ли это одной и той же цепи? Хитрую игру ведет этот «кто-то» — засада, подосланная девчонка, Лашк… тоже, наверное, подослан. И все это направлено против него, Хельги-ярла. Кто же это, кто? Завистники? Местная знать, недобитые сторонники Вадима Храброго, претендующие на место правителя Ладоги и окрестных земель? Или… Интриги друида? Хельги боялся даже подумать об этом, хоть и намекал когда-то Ирландцу. Уж слишком невероятно. Да и зачем ему это? Что, друид хочет владеть Ладогой? Впрочем — почему бы и нет? Посадит своего человека, а сам попытается занять престол в Киеве, сбросив или подчинив себе Хаскульда. Если так случится — ничто больше не помешает черным планам друида. Да… вполне возможно, что все случившееся здесь — следствие его интриг. Может, конечно, и нет, но нельзя исключать такую возможность. И следует быть осторожней. Предупредить о приблудах тех, кому доверяешь безусловно, — Никифора, дружину, Найдена… Найдена? Девчонка, кажется, успела уже влюбить его в себя! Плохо дело. Выходит, теперь и Найдену нельзя полностью доверять. Какой же выход, какой? Ирландец, конечно, не говоря худого слова, придушил бы девку ночью да бросил в озеро — мол, сама утопла. И на подозрительного весянского паренька Лашка ни с того ни с сего упало бы тяжелое бревно — Ирландец потом первый бы горестно качал головою. Зато не стало бы подозрительных и вновь можно было бы свободно действовать без оглядки на возможность предательства. Да, так бы поступил Конхобар Ирландец и был бы по-своему прав, но он, волею Рюрика правитель Ладоги Хельги-ярл по прозвищу Вещий, так поступить почему-то не мог. Ну, не мог, и все! Не мог расправиться с людьми просто так, по одному смутному подозрению. Не мог, потому что был не таким, как все! Тот, кто приходил в мозг молодого ярла под яростный бой барабанов, казалось, давно покинул его и никак не напоминал о себе, никак, кроме вот этого чувства, что следует поступать так, а не иначе. Словно душа ярла была уже и не его душой, вернее, не только его.
Оставив влюбленных ворковать дальше, Хельги осторожно выбрался из папоротников и, пройдя сквозь орешник, вернулся в лагерь. За липами горел большой костер, хорошо видимый в сгустившейся тьме. Длинные языки пламени, казалось, доставали до самых вершин растущих рядом деревьев, с хрустом разламывались в костре угли, рассыпая вокруг себя красные искры. Подойдя к костру, Ярил пошевелил дрова веткой, отгреб часть углей в сторону, брызнул в огонь водой из плетеной баклаги, обернулся:
— Ну, теперь-то прыгнешь, Михряй?
— Теперь прыгну, — поглядев на сбитое пламя, кивнул отрок. Разбежался и под одобрительные крики присутствующих перемахнул через притушенный костер даже с большим запасом, приземлившись далеко за деревьями… В болотце!
Разлетелась во все стороны тина, отпрыгнули прочь недовольно квакнувшие лягухи, молодежь захохотала над незадачливым парнем.
— Вот ржут, лошади, — выбравшись на сухое место, плюнул тот. — Порты только намочил из-за вас.
— Так ведь зато не сжег! Ходил бы с прожженными, а так — повесишь на ветку, к утру и высохнут.
— Ага, повесишь тут с вами, — отрок недоверчиво взглянул на смеющихся приятелей. — Утром и не найдешь!
— Да не нужны нам твои порты, Михря!
Белоголовый весянин Лашк не принимал участия в общем веселье. Сидел скромненько в сторонке на свежем пне да, нахмурив брови, смотрел на темную гладь озера.
— Не сбежал бы ночью. — Хельги подозрительно посмотрел на него и, отойдя в сторону, на всякий случай предупредил старшего дружинника Нехлюда. Нехлюд — несмотря на любовно отращиваемую бороду и нарочито суровый вид, еще совсем молодой парень — важно кивнул. Последим, мол, не беспокойся, княже.
Отдав необходимые распоряжения часовым, Хельги отправился спать. Уже подойдя к шатру, оглянулся, увидел, как, затушив костер, расходилась по шалашам молодежь. Простоватый Михря все ж таки повесил мокрые порты на осину — не поленился, залез почти к самой вершине, — попробуй, доберись-ка! — да и пошел себе спать. Тут же объявились под осиною и Ярил с Овчаром. Ярл нахмурился — а не слишком ли сильно издеваются над Михрей эти ушлые парни? Отошел от шатра, крикнул:
— Ярил, подойди-ка!
Зевота тотчас возник перед ним, вытянулся:
— Звал, князь?
— Звал, — ярл присел на бревно, указал кивком место рядом, — сядь.
Ярил послушно уселся.
— «А вот еще одна недурная голова, которой можно вполне доверять!» — неожиданно для себя подумал Хельги, а вслух спросил:
— Ты так и не рассказал о себе, Ярил. Признаюсь, не ожидал увидеть тебя здесь, так далеко от Кенугарда.
— Я приехал на заработки с купцом Волимиром, — уклончиво ответил парень. Ярл усмехнулся:
— Что, поближе заработков не нашлось? Выкладывай-ка начистоту — спугнул кто?
Помрачнев, Ярил пожаловался:
— Мечислав-людин совсем житья не давал, едва упасся. Вот, надоумили на время далече скрыться.
— Кто надоумил? Любима?
Ярил удивленно вскинул глаза:
— Неужто ты помнишь ее, князь?
— Я помню все, — ответил ярл, и ушлый киевский парень поежился под его пронзительным взглядом.
— Кого еще из старых знакомцев ты видел в Кенугарде? — продолжал Хельги. — Меня интересует не столько Порубор с Вятшей, сколько другие. Ты понимаешь, о ком я говорю?
— Да, княже, — Зевота сглотнул слюну. — Говорят, Дир-князь помирился с Аскольдом и вернулся в город.
— Вот как? Значит, Дирмунд все-таки в Кенугарде. Старый Хаскульд совсем, что ли, сдурел, простив его? Ну-ну… Что еще?
