— Как приветствие? От кого?
— От кого — Хельги-наместник хорошо знает. Как сказал Вельвед — лучше, чем кто-либо другой. И, получив такую весть, ладожский князь уж никак не засидится в своих болотах. В этом все дело, а не в том, про что вы с Карманой подумали… Князь узнает, кто устроил засаду?
— Непременно, — грустно кивнул волхв. — Достаточно просто подвергнуть пыткам любого.
— Тогда уходим. Есть здесь, куда податься?
— Боюсь, что теперь — нет. Я бросил в засаду всех своих людей…
— Вот старый дурень! — отвернувшись, еле слышно прошептал Велимор. — А что, у Карманы нет никакой лесной хижины?
— Есть старое капище…
— Опять капище! Все капища будут прочесаны по приказу Хельги!
— Тогда… мм… Калит, однодворец! Это не так далеко от Новгорода… на лодке можно.
— Так что же ты стоишь, старик? Бежим! И вот еще что… Скажи своим людям, пусть болтают везде не о Квакуше, а о Хельги. Дескать, именно такой князь нам и нужен.
— Сделаем, — кивнув, заверил волхв и перевел глаза на Онгуза. — Все слыхал, парень?
Слуга кивнул.
— Тогда что ж ты стоишь? Стрелою лети на Торг!
Над Новгородом, над седыми волнами Волхова, далеко-далеко разносился гул воинских барабанов. За городскими стенами, в лугах и на берегу, горели костры, трепетало яркое оранжево-желтое пламя, и красные жгучие искры летели в темное, покрытое облаками небо. Вокруг костров водила хоровод молодежь, люди посолидней толпились у поставленных прямо на улицах столов с яствами и хмельным пивом, отовсюду слышались песни и здравицы:
— Ликуй, славный князь Олег Вещий! Славься на долгие века!
На белом коне, в окружении дружины, гордо проезжал по улицам Олег-Хельги, сын Сигурда, сына Трюггви, еще недавно — искатель приключений, вольный разбойный ярл, потом — наместник Рюрика и ладожский правитель, а ныне законный князь северной Руси! Князь севера!
Глава 9
КИЕВСКИЕ ВОЛХВЫ
Июнь-июль 866 г. Киев
Каково было значение волхвов в языческое среде, мы уже видели на примере Новгорода.
Б. А. Рыбаков. Язычество Древней Руси
Радость стояла в Киеве — в месяц изок прибыли в город ладьи северного князя Олега. Отражалось в блестящих шлемах солнце, на бортах ладей ярко сверкали червленые щиты, реяли на ветру разноцветные стяги. Народ с любопытством толпился у пристани — поглядеть, повеселиться, а кое-кто — и поискать знакомых. Хоть и не малая дружина у новгородского князя, а все же у Хаскульда-Аскольда больше. И кораблей больше, и воинов, и вообще — Киев Новгорода да Ладоги побогаче будет.
Сам князь Хаскульд — густобородый, осанистый, плотный — верхом на белом коне степенно спускался к реке с Подола, окружающая его дружина, казалось, излучала довольство и удаль. Хорохорясь, сидели в седлах ратники в начищенных бронях-кольчугах, с круглыми щитами и копьями. Посматривали свысока на северные ладьи — мы-то, мол, Киев, всем городам отец, а вы-то кто будете? Меря, весь, чудь белоглазая? Постукивая посохами, гремя ожерельями из птичьих костей, шныряли в толпе волхвы. Похмыкивали, нашептывали — дескать, бают, новгородцы да ладожане Велеса выше всех богов ставят, не скотий он бог у них, — змеиный, вот и начнется в Киеве змеиное лето, ни пройти ни проехать будет от мерзких ядовитых тварей. Словам тем верили киевляне — и впрямь, змей в это лето много было — и в огороды заползали, и в баньки, и в дома даже. Может, лето сухое да жаркое? Иль и в самом деле — правду рекут кудесники?
Северные ладьи величаво подошли к причалам, вспенили воду весла — ткнулись в мостки ясеневые борта, причалили.
— Слава князю Олегу! — несмело закричали в толпе. Хаскульд усмехнулся — не так кричат, когда дорогого гостя встречают. Подъехав ближе, спешился, опираясь на руки витязей, встал у причала. Так же степенно сошел ему навстречу с ладьи князь Олег — Хельги-ярл. Легкий ветер трепал светлые волосы ярла, развевал за плечами темно-голубой, расшитый серебром плащ. Блестела кольчуга, украшенная на груди золочеными бляшками, меч с навершьем из самоцветов покоился в красных сафьяновых ножнах.
— Рад видеть тебя, Аскольд-князь, — громко, по-славянски, произнес Хельги. — Я вижу, у тебя много хороших воинов.
— Здрав будь, Олег, — так же по-славянски отвечал Хаскульд. — И я рад тебе.
Князья обнялись, и пронеслись над Днепром, затихая, ликующие крики толпы.
— Дирмунд-конунг приболел малость, — понизив голос, пояснил киевский князь. — Лихоманка скрутила, третьего дня, воздыхая, поехал на святилище к Роси-реке, просить у богов здоровья. Думал к твоему приезду вернуться, да вот, не успел, видно.
— За Дирмундом особый присмотр требуется, — еще тише напомнил ярл.
Хаскульд понимающе усмехнулся:
— Я знаю.
Хельги был напряжен, хоть и не показывал этого. Став новгородским князем, он вынужден был оправдать чаяния богатых купцов и дружины — объявить дальний поход на Царьград — за славою, за богатством, за честью. С радостью восприняла эту весть дружина, а вот ярл — с грустью и тяжелым сердцем. Тем более что как-то уж слишком вовремя пристатились и киевские послы — позвали идти на Царьград совместно с киевским князем. С болью в душе покинул Хельги Новгород и Ладогу, оставив вместо себя Ирландца, который наверняка сумеет разглядеть все интриги в зародыше и быстро подавить их, особо не стесняясь в средствах. По крайней мере, за тыл можно быть более-менее уверенным. Ежели что, Конхобар с Найденом наведут порядок, для того имеется у них ополчение — часть младшей дружины. Хоть и очень не хотели оставаться отроки, а все ж пришлось — никуда не денешься против княжьего слова. Да и не должно быть никаких особых волнений ни в Новгороде — ярл не забывал о поддержке влиятельного боярина Всетислава, — ни уж тем более в Ладоге, где авторитет Хельги недосягаемо высок. И все равно что-то томило душу… А может быть, ярл просто скучал? По Сельме с дочками… и по Ладиславе…
— Они явились, мой князь! — Выбежав в просторную, выстроенную на берегу Роси-реки, напротив капища, избу, посланец — молодой длинноносый парень с костяным ожерельем волхва — бросился на колени перед Дирмундом. Князь пожевал рыжеватый ус, вскинув глаза, окатил вздрогнувшего волхва чернотою:
— Явились? Что ж… Все идет, как задумано.
Походив немного по горнице, он задумчиво посмотрел на не смеющего подняться с колен посланца. Поинтересовался, как идут дела в новом капище у самых порогов.
— Не знаю, мой повелитель, — опустив голову, честно признался волхв. — Путь туда не близок, а гонцов давненько уж не было у Вельведа.
— Я заставлю Вельведа самого бежать к порогам! — в ярости воскликнул Дирмунд. — Как это — нет вестей? Немедленно узнать!
Посланник стукнулся лбом в пол, залепетал в страхе:
— Исполню, все исполню, о мой князь… хоть и далек путь, да…
