Осмотревшись, юноша быстро юркнул в кусты, к дубу, и достал из дупла спрятанную там одежду — длинную тунику волхва. Одевшись, повесил на шею ожерелье из высушенных змеиных голов — подарок кудесника Колимога, — подошел к дубу и громко, по-утиному крякнул три раза подряд. Со стороны тропы, ведущей к распадку, послышался ответный крик, и из темноты вышел на освещенную узкой луною поляну тощий чернявый мужик в плаще, крашенном корой дуба, с круглым, как бубен, лицом и хитроватым взглядом.
Наконец-то! — посмотрев на тяжело дышавшего парня, осклабился он. — Давно ждем тебя, Велимор-волхв, что-то ты на сей раз припозднился. Ну, пошли, Лейв ожидает тебя у острога.
— Ваши стражи совсем потеряли страх, — сквозь зубы процедил Велимор. — Какие-то купцы шастают по тайным тропам… Я убил двух, но остальные могут вернуться!
— Не беспокойся об этом, брат, — сухо кивнул чернявый. — Что приказал повелитель?
— Ждать, — молодой волхв скривил в усмешке губы. — Ждать и готовиться к великой жертве!
— Надоело ждать, — идя впереди по тропе, пожаловался мужик. — Скучно! А вот, кажется, и Лейв! — Он снова крякнул.
— Как поживает повелитель? — с обожанием глядя на Велимора, выступил из кустов Лейв Копытная Лужа, еще более располневший, обрюзгший, с кошачьими усиками и одутловатым, расплывшимся, словно квашня, лицом.
— Повелитель велит ждать, — ответил за волхва проводник.
— Помолчи, друже Истома, — перебил его Лейв. — Я хочу услышать слова посланника.
— Да, ждать, — подтвердил волхв. — Я уже говорил брату Истоме.
— Чего ждать?
— Кораблей! Князь Аскольд и Олег с севера вот-вот отправятся в поход на Царьград, здесь удобное место, чтобы исполнить все чаяния Повелителя Дира.
— Но их будет слишком много! — опасливо прошептал Истома. Истома Мозгляк — именно под таким прозвищем он был известен в Киеве и далекой Ладоге.
— Да, — поспешно согласился с ним Лейв, вовсе не представлявший из себя образец храбрости, — у нас мало воинов, одни волхвы.
— Волхвы иногда бывают посильней всяких воинов, — с усмешкой ответил юный посланец друида. — Самое главное: повелитель наказывал хранить тайну. А у вас тут под носом неизвестный корабль.
— Известный, волхв, — быстро перебил его Истома Мозгляк. — Мои люди следят за ним с момента появления.
— Так чего же вы ждете?
— Ничего, — Мозгляк переглянулся с Лейвом. — Судя по луне, наши люди уже должны бы напасть… О! Слышите — крики?! Идем посмотрим.
Все трое быстро направились к берегу.
А там, на воде, уже кипела схватка! Звенели мечи, в темном воздухе пели стрелы. Пущенные наугад, они большей частью не причиняли вреда и, проносясь над ладьей, на излете падали в воду. Вниз по течению ревел водопад.
— Ага, вот тебе! — Порубор огрел веслом пытавшегося влезть в ладью вражеского воина и обернулся к остальным. Толстый Харинтий Гусь ожесточенно махал сразу двумя мечами, заставляя влезших в ладью врагов в ужасе жаться к бортам. Двое с раскроенными черепами уже валялись под ногами не на шутку разбушевавшегося купца. Его компаньон, сурожец Евстафий Догорол, придерживая раненую руку, орудовал коротким копьем, остальные воины-гребцы во главе с кормщиком тоже отбивались довольно умело.
— Еще лодки, вон! — вскрикнув, Порубор попытался веслом оттолкнуть приблизившийся к борту ладьи челн, полный вражеских воинов. Откуда взялись они здесь? И на печенегов не похожи, да и нет их на этом берегу… Рассуждать сейчас было некогда, нужно было драться. Враги появились внезапно, подплыли на многих челнах, окружив ладью, словно собаки лисицу. Врасплох не застали, конечно — Харинтий с Евстафием Догоролом люди бывалые, — но все ж приходилось туго, уж больно много оказалось нападавших. И как только они тут очутились?
Над головой пропела стрела, Порубор пригнулся и вдруг почувствовал, что ладью и приставшие к ней челны все быстрее сносит вниз, к порогу, прозванному Ненасытцом. Угрожающий гул его слышался все ближе, еще немного — и будет уже не повернуть и не выбраться.
Отмахнувшись подобранным копьем от врага, отрок тронул за плечо грека — тот оказался в этот момент ближе других — и крикнул ему:
— Порог!
Евстафий кивнул, обернулся… и едва успел отбить летящее в грудь копье. Ряды оборонявшихся между тем таяли. Пронзенный стрелой, упал за борт кормчий, двое раненных в грудь воинов со стоном вытянулись у опущенной мачты… А течение становилось быстрее!
— Мы не уйдем на ладье, поздно! — обернулся к Догоролу Харинтий. — Челнок! Только челнок.
Грек ткнул Порубора локтем:
— Слыхал, парень? А ну, быстро!
Нырнув под ноги одному из вражеских воинов, купец ловко перебрался на пустой челнок. Туда же прыгнул и Харинтий, всадив на прощанье оба меча в подбежавших воинов, махнул рукой отроку:
— Давай!
Оттолкнув врага и почувствовав, как что-то вдруг ожгло правую руку, Порубор перегнулся через борт и упал прямо в черную воду.
Быстрина закружила его, понесла на ревущие камни! Туда же несло и ладью. Заметив это, нападавшие враз попрыгали в реку. Кто-то, перебравшись обратно в челн, поспешно заработал веслом. Захлебывающийся Порубор уже не видел ничего, черная пучина с огромной скоростью несла его к смерти.
— Держи, брате! — услышал он чей-то голос, из последних сил ухватился за брошенную веревку и, подтянутый к берегу, стукнулся головой о прибрежный камень. И свет померк в его глазах.
Отрок не увидел, как, тяжело перевалившись через порог, с треском ухнула вниз ладья, как уносило в пучину обезумевших от страха людей, как совсем неприметно уходил вверх по реке челнок с купцами.
— Эх, отроче, отроче, — оглянувшись на водопад, с сожалением произнес Харинтий. — Ну, да теперь ничего не поделать. Гребанем, друже?
— Гребанем, — стиснув от боли зубы, усмехнулся сурожец.
— Я хочу его крови! — указав на вытащенного из воды парня в желтой рубахе, произнес Велимор.
— Почему именно этого? — удивленно спросил его Истома Мозгляк. — Ты можешь взять любого. Хоть вон того, — он кивнул на мускулистого гребца, — уж он-то все посолидней.
— Нет, этого, — упрямо повторил волхв. — И немедленно. Сами знаете, днем я не смогу перевоплотиться, а Повелитель должен узнать все как можно быстрее.
— Ну, хочешь, так получай! — Истома махнул рукою. — Потащишь с собой? Только смотри, он полумертвый, еще не выдержит, сдохнет.
— Не успеет, — вскидывая на плечи пленника, ухмыльнулся молодой жрец — волкодлак-оборотень.
Он утащил жертву на холм, привязал к дереву, похлопал ладонями по щекам.
Порубор со стоном открыл глаза, осмотрелся…
Глянув на него, Велимор скинул с себя одежду и, встав на четвереньки, приблизился к отроку. Тот в ужасе распахнул глаза, увидев, как красивое лицо подобравшегося к нему светлоглазого парня вдруг принялось вытягиваться вперед, превращаясь в оскаленную волчью морду. Заскрипела кожа, треснули кости, дернувшись всем телом, волкодлак вытянулся, завыл, протянул к горлу Порубора страшные когтепалые руки. Отрок откинул голову, больно ударившись затылком о ствол дерева. И даже не застонал, хотя и в самом деле было очень больно. Но что эта боль по сравнению с тем, что его ожидало сейчас! Погибнуть в муках, быть заживо пожранным волкодлаком — страшная, нелюдская смерть. Закрыв глаза, Порубор зашептал молитвы… У самого горла клацнули острые зубы…
