— Я уже разговаривал с Лиззи. — Инспектор убрал бумаги в потрепанную кожаную папку — о, так ли давно она была красивой, новенькой? И пары лет не прошло, как истрепалась. Что и говорить, работы в последнее время хватало, черт бы ее побрал! — Ну, пока! — Он пожал руку Хансу, предупредил: — О нашей беседе не болтай особо. — И, попрощавшись с директором, покинул школьные стены. Вообще-то, он и не должен был заниматься потеряшками — для этого существовал младший инспектор Слакс, однако тот сейчас находился в отпуске, набивал брюхо бананами где-нибудь на Багамах. Чтоб он лопнул, этот чертов Слакс! Вкалывай тут из-за него, шляйся по всяким школам. Устало опустившись на сиденье, инспектор выжал сцепление и, медленно отъехав от тротуара, дал волю гневу — врубил на всю катушку радио.
— Я, тележурналист Ральф Гриль, приветствую вас в радиопередаче «Последний звонок в полицию». Да-да, теперь мы существуем, и на радио Эф Эм вы слышите наши позывные. Вчера во второй половине дня мотоциклист, данные которого, как нам сказали в дорожной полиции, еще уточняются, не справившись с управлением, свалился в каскад. К сожалению, дело закончилось летальным исходом. Надеюсь, этот прискорбный случай послужит уроком всем лихачам, хотя парня, конечно, жаль. Но — жизнь продолжается, и на волне нашей программы группа «Тиамат» с песенкой «Э дипер кайнд оф сламбер»…
Оглядевшись по сторонам, Матиас взобрался на старый дуб, росший напротив дома Морзов, двухэтажного, с красной крышей, двумя гаражами и садом — ничего особенного, обычный дом, каких много. Вон, прямо рядом, такой же — разве что окна другие и вход без ступенек. Ярко горели фонари, и Матиас, увидав внизу медленно едущий «опель», затих в гуще ветвей. Никогда, никогда он не полез бы сюда, рискуя свалиться или, того хуже, быть замеченным кем-либо. Никогда — если бы не голос. Он, этот чертов голос, уговорил взять с собой камеру с хорошим зумом, прийти поздним вечером сюда, сказав матери, что уходит в театр, на «Вишневый сад». Впрочем, матери, похоже, было все равно, как и отчиму. Как всегда, все как всегда… Никому и никогда не было до проблем Матиаса Шенна ровно никакого дела, разве что вот теперь — голосу. Спасибо, хоть он есть…
— Пожалуйста, — тут же усмехнулся голос. — Ну, что ж ты остановился? Лезь выше!
— Так ведь свалюсь!
— Не свалишься. Во-он, слева вполне подходящий сук. С виду — надежный.
— Вот именно — с виду, — буркнул Матиас, с тяжелым вздохом выполнив указание. И правда, сук оказался вполне удобен — Матиас привязался к стволу взятой с собой веревкой и посмотрел вниз — вряд ли кто заметит его сквозь переплетенье еще не до конца потерявших листву ветвей.
— Ну, чего ждешь? Настраивай камеру.
Матиас так и сделал. Провел далеко выдвинувшимся объективом по окнам. Гостиная, зал, кажется, кабинет — нет, не интересно… А где же ванная? Наверное, с другой стороны. Жаль… Ага… судя по плакатам и музыкальной аппаратуре — комната Лиззи. Большое зеркало у стены, прямо напротив окна. А вот и сама хозяйка, одета вполне по-домашнему — маечка и красные спортивные шортики. Матиас сглотнул слюну и сделал первый кадр. А что, если она выключит свет?
— Не выключит, — успокоил голос. — Лишь чуть приглушит.
И правда, Лиззи подошла к выключателю, выключила верхний свет, лишь приглушенно-палево горело бра. Девчонка нагнулась — видно, включила музыку, — подошла к зеркалу, покачиваясь, провела ладонями по животу, затем медленно-медленно стащила через голову маечку, смеясь, крутнулась вокруг, стреляя глазами. Сбросила шорты, под которыми ничего не было, нырнула в темноту — жаль, слишком быстро, — снова метнулась к зеркалу, уже в купальнике, узеньком, синем, с экзотическими цветами и рыбками. Еще покрутилась, показала сама себе язык, спустила с плеч бретельки. Расстегнув застежку, картинно отбросила лифчик и застыла в «роковой» позе. Потом вдруг засмеялась, закрыла лицо руками, отошла в темноту, а вернулась уже в ослепительно белой блузке и таких же трусиках.
— Ты говорил, я сделаю с ней все, что хочу. Когда? — облизывая губы, поинтересовался Матиас, следя за тем, как юная красотка меряет очередное платье.
— Не спеши, друг мой, помни, спешка сгубила многих, — назидательно молвил голос и добавил уже строже: — Ты слишком разговорился с тем полицейским. Так что пока только смотри и снимай. Тем приятнее будет дальнейшее. Не переживай, никуда она от тебя не денется!
Еще немного покрутившись перед зеркалом, Лиззи сбросила очередное платье и, надев пижаму, нырнула под одеяло. Бра погасло. Убрав камеру в карман, Матиас отвязал веревку и, осторожно спустившись на землю, поплелся домой. Проклятый голос!
— Ничего! Не унывай, друг мой!
Ньерд получил звонок шефа в машине. Человек старой закалки, шеф категорически не признавал эсэмэс-сообщений, да, будь его воля, наверное, запретил бы и мобильные телефоны, которыми пользовался лишь для того, чтобы вызвать к себе подчиненных. Инспектор к тому времени как раз успокоился, заглянул в пару местечек, нужных по текущим делам, и, пребывая в расслабленном состоянии, сворачивал к дому. Фрида — жена? невеста? любимая девушка? — уже разогревала ужин. А по пути надо было еще купить вино. Но…
— Да, прекрасно вас понял. Еду. — Выслушав руководящие указания, Ньерд чертыхнулся и, круто развернув машину, поехал в комиссариат. Сейчас, поздним вечером, улицы были почти пустынны — ни машин, ни людей, лишь иногда фары выхватывали из темноты редкие фигурки припозднившихся прохожих. Вот один — почти под колеса. Что ж ты по сторонам-то не смотришь, парень?! Инспектор едва успел перенести ногу на педаль тормоза. Выругался. Зазевавшийся тип — совсем молодой парень, — замахав руками, едва не упал. Удержав равновесие, развернулся и побежал прочь. Вот гад… Кажется, Ньерд уже его где-то видел, и совсем недавно. Маленькое лисье лицо, тонкие губы… Матиас! Ябеда Матиас, директорский любимчик. И чего он тут шляется на ночь глядя? Впрочем, его дело… Инспектор резко прибавил газу.
Комиссар — седой, похожий на старого, отошедшего на заслуженный покой сенбернара — молча положил перед инспектором листок — протокол осмотра. Ньерд рассмотрел фотографии, вчитался… Ага, мотоцикл все же достали из водопада! Что такое? Ну, надо же — кто-то испортил тормоза… Зачем, интересно? Кому он, прости Господи, нужен-то, этот… этот Йорген-Оглобля?
— Думаю, чья-то глупая шутка, — с ходу выдвинул версию Ньерд, ничего другого пока просто не приходило в голову.
Комиссар кивнул.
— Вот-вот, мальчик. И я так же мыслю. Вот и разыщи шутника! Сроку тебе — неделя, как раз к отчету успеешь, а то… — Комиссар достал из кармана пиджака мятый носовой платок и вытер выступившие на лбу капли пота. — А то сам понимаешь, как мы выглядим перед столичным начальством после всех тех прошлогодних убийств. Не дай бог, снова такое начнется! — Он суеверно постучал по столу.
Хорошенькое дело — неделя! Ньерд мысленно возмутился. Хотя, конечно, ежели кого в школе поглубже копнуть… Того же ябеду Матиаса, который все про всех знает. Стоп! Инспектор вдруг ощутил какое-то смутное беспокойство, не беспокойство даже, знание, словно бы он что-то такое упустил, что-то такое важное… Упустил — и никак не мог поймать.
