Олег Иваныч удовлетворенно осмотрел поданный лист пергамента — бумага здесь была дефицитом, уж больно быстро отсыревала. Повернулся было к португальцу…
Но тут вошел запыхавшийся Олексаха:
— Зайцы здесь вовсе не водятся, Олег Иваныч! То есть водились когда-то, и во множестве. Но года два их уже не видали. Может, суше стало, а может, наоборот, мокрее.
— А вот теперь идите сюда оба, — Олег Иваныч разложил на столе нарисованную карту. — Жоакин, если бы ты захотел заложить новую верфь? Не здесь, а рядом, верстах так в десяти-пятнадцати. Ты бы где строить стал?
— Ну… Скорее всего, вот здесь, в заливчике, между мысами Княжой и Сафоша. Очень удобно. Ну, или… Вот, к северо-востоку…
Дня через три под вечер вышла в озеро рыбацкая лодка. Щурясь от лучей клонящегося к закату солнца, двое мужичков снимали сети. Больше, правда, по сторонам смотрели, чем на улов. Улов, правду сказать, весьма неказист: пара ершей да несколько красноперок.
— Ну, на уху хватит! — один из рыбаков подкинул на руке серебристую рыбину.
— Вот они, Олег Иваныч! — произнес сидевший на корме Олексаха. Кивнул на излучину Волхова, где примерно в полуверсте от лодки появилась темная точка. Челн. Узкий, выдолбленный из одного ствола. Пара мелькающих весел.
Олег Иваныч натянул поглубже круглую шапку, узнал приказчиков. Тех, что везли сейчас белое рейнское некоему герру Венцелю.
А вот и другие! Ходко, под парусом, идущая лодка.
Заметив «рыбаков», на лодке спустили парус и укрылись за небольшим мысом. Челн с приказчиками быстро попер туда же.
— Ишь, нагнали волну, черти! — вычерпывая из лодки воду, выругался Олексаха. — Однако не напрасно я вчера с приказчиками в Ладоге пьянствовал. Вызнал ведь, когда вино повезут!
— Молодец, молодец, хорошо поработал, — похвалил Олег Иваныч. — Теперь пора в острог, спать.
— Как — спать? Мы что, за ними не…
— Нет! Вернее, да. Но чуть позже. Чего их зря гоношить?
Под утро, когда багряный круг солнца едва угадывался за покрытым перистыми облаками горизонтом, вылетел из острога небольшой отряд всадников. Олег Иваныч с охраной, Олексаха и напросившийся с вечера Жоакин — скучно ему, видите ли, на верфи стало в последнее время, приключений захотелось, кровь разогнать да сердце потешить.
Олег Иваныч его хорошо понимал — сам ведь, считай, за тем же сюда и приехал. Ведь не посадничье это дело — самолично расследованием заниматься. На то исполнители есть — вот типа Олексахи. Так что можно вполне сидеть сиднем в Новгороде да читать донесения о ходе следственных действий. Что, Олексаха сам бы про другую верфь версию не выдвинул? Выдвинул бы рано или поздно. Заметил бы подозрительную лодку. Правда, у Олега Иваныча это все гораздо быстрей получилось. Опыт…
Они неслись по побережью вдоль кромки прибоя, сквозь колючие заросли вереска и шиповника, меж высоченных сосен, похожих на корабельные мачты. И восходящее солнце светило им в спины.
Крепость — высокая деревянная башня, пахнущая свежей смолой, — появилась внезапно. Но все же не настолько внезапно, чтобы всадники на успели спрятаться. Скрылись в небольшом распадке, густо поросшем молодым ельником.
В принципе, Олег Иваныч ждал чего-то подобного. Ну не могло же быть так, чтобы неизвестный хозяин подпольной верфи оставил ее безо всякой охраны. Правда, основное внимание сторожей должно быть приковано к озеру — именно оттуда следует ждать неприятностей, а не со стороны леса. Берега здесь пустынные, торговые пути неблизко — лихим людишкам делать нечего. Шведам тоже далече добираться, да и тем легче все-таки морем. А тут…
— Я бы тут, конечно, поставил на всякий случай пару ловушек, — спешился Олег Иваныч. И еле успел схватить за рукав Жоакина, отошедшего по малой нужде в сторону и едва не свалившегося в скрытую лапником яму!
— Гляньте-ка, тут и тропинка! — обнаружил Олексаха. — На ней и ловушку вырыли. Эх, неловок ты, Жоакин.
Послышался свист.
Олег Иваныч приложил палец к губам, прислушался.
Свист повторился. Где-то впереди раздался стук копыт. Стук приближался. И наконец на полянку перед ямой вырвался отряд всадников в легких серебристых кольчугах и островерхих шлемах. Едва показавшись, они тут же рассредоточились по лесу, давая о себе знать лишь позвякиванием оружия.
— А ведь они нас окружают! — догадался Олексаха. — И много же их! Десятка два. А нас семеро.
— Эй, шпыни! — зычно закричали из ближайших кустов. — А ну, бросай оружие да выходи вон под ту сосенку!
— Ага, дожидайтесь! — съязвил Олексаха и тут же пригнулся. В ствол дерева на высоте его головы впилась длинная ясеневая стрела.
— Выходи! Не то пожжем всех!
Олег Иваныч пожалел, что не прихватил с собой аркебуз. Хотя зачем аркебуз-то?
Эх! Олег Иваныч вложил в ножны меч. Вскочил в седло. Выехал на поляну.
— Сходь с коня! — гаркнули из лесу.
— Я — посадник Господина Великого Новгорода! — скрестил руки на груди Олег Иваныч. — И пока ничего против вас не имею. Выходите же и не прячьтесь по кустам.
В кустах, очевидно, совещались.
А паршиво это — быть открытой мишенью. Хоть и надеялся Олег Иваныч, что все пройдет как надо… Чужие воины переговаривались явно с новгородским выговором… Тем не менее накатывала нехорошая мысля: а что, если… Вот сейчас… Вот просвистит стрела — не успеешь и увернуться. Он ждал этого свиста, готовился резко пригнуться к седлу и дать шпоры коню.
Но свиста так и не последовало. Правда, и на поляну никто не вышел. Видно, кого-то ждали. Прошло минуты две. Олегу Иванычу они показались вечностью.
Снова раздался стук копыт. В кустах зашумели, послышался чей-то повелительный голос. И на вороном коне, покрытом богатой, шитой золотом попоной, на поляну выехал пожилой господин. Поджарый, чернявый. С бородкой по английской моде — веником.
— Ба! Знакомые все лица! — облегченно хохотнул Олег Иваныч. — Душа моя, Симеон Яковлевич!
— Батюшки! Никак Олег Иваныч?! — натянуто улыбнулся боярин, бывший не так давно тысяцким. — Вот уж не ожидал тебя встретить! Что ж ты тут делаешь, позволь спросить?
Глаза боярина смотрели настороженно, жестко. Будь на месте Олега Иваныча кто другой — вряд ли ушел бы живым.
— Что делаю? Грибы собираю! Заодно вот тебя встретил. Теперь уж зови в гости. Только не говори, что ты тут проездом. Все равно не поверю. Что наших мастеров переманил — за то винить не стану, тут всяк сам выкручивается. А вот насчет пожара…
— Какого пожара? — Симеон Яковлевич удивился вполне искренне, даже подпрыгнул в седле.
Неужели ни при чем он?
Оказалось, да, ни при чем. Не имел отношения к пожарам Симеон Яковлевич. У самого третьего дня почти готовую каравеллу спалили.
