— Что? Что такое? — озабоченно поинтересовался тощий.
Один из воинов обернулся:
— Все в порядке, уважаемый Таштетль. Это проводник, сын койота, свернул не на ту тропу.
— Проводник? А ну, позвать его сюда!
Воин исчез в зарослях.
— Друг мой Таштетль, почему стоим? — проснулся толстяк. Закрутил круглой башкой, вытер со лба капли пота.
Таштетль бросил на него быстрый презрительный взгляд. Затем улыбнулся:
— Все нормально, друг Аканак. Это все наш проводничок путается. А кто его предложил взять, а?
Толстый Аканак по-бабьи всплеснул руками:
— Да где ж найдешь сейчас нормальных проводников? Тем более — сюда, на север. Ладно бы, на юг, к сапотекам…
— К сапотекам каждый ребенок дорогу знает, — язвительно перебил его Таштетль. — А вот и наш провожатый! Что скажешь, Тламак?
Тламак — тощий смуглокожий подросток — откинув со лба длинные волосы цвета воронова крыла, почтительно сложил на груди руки. На левой руке была хорошо заметна татуировка — зигзаги, перекрещивающие две прямые линии.
— Немножко сбился, уважаемые, — поклонился проводник. — Три года назад был в этих местах. Но я уже отыскал дорогу!
— В следующий раз получишь с десяток ударов палкой, — надменно бросил Таштетль. — И помни — боги Уицилапочтли и Тескатлипока смотрят на тебя.
Таштетль чуть скривил губы в змеиной улыбке:
— Похоже, татуировка на твоем запястье означает: заведу зигзагами неизвестно куда и назад не выйду.
Толстый Аканак расхохотался. Улыбнулся и Тламак. Вообще-то, он до ужаса боялся горбоносого Таштетля — пучеглазый Аканак почему-то относился к нему намного лучше — но подумал, что виноватая улыбка может им понравиться.
Так и вышло. Довольный удачной шуткой Таштетль милостиво разрешил проводнику удалиться. А ведь поначалу хотел строго его наказать!
— Как ты сказал-то? — смеясь, переспросил Аканак. — Зигзагами — и назад не выйдет? Ха-ха. — Он вытащил из-под маисового матраса оплетенную соломой флягу с октли — хмельным питьем из забродившего сока агавы. Таштетль неодобрительно посмотрел на компаньона, но ничего не сказал. Сам же от выпивки отказался. Что сегодня — праздник, что ли?
— А ведь скоро конец пути, — оторвавшись от фляги, довольно произнес Аканак. — К вечеру будем в Ново-Михайловском, если, конечно, верить Тламаку.
Услыхав имя проводника, Таштетль лишь презрительно скривился. Затем оглянулся — тропинка вилась меж горными утесами, поросшими колючими зарослями.
— Надеюсь, ты не забыл имя нашего человека, друг Аканак? — обернувшись, шепотом поинтересовался он.
Толстяк поперхнулся октли.
— Не забыл, уважаемый. Э… — Он задумался. — Как же его… Такое трудное имя, сразу и не выговоришь. Э… Криротль… нет… Крипотль… О! Кривдятль! Точно — Кривдятль.
— Думаешь, он будет верен нам?
— Ха! — Аканак передернул плечами. — Три года назад я спас его от смерти — забредший далеко на север отряд молодых воинов во главе со славным Тисоком уже собирался принести его в жертву Тескатлипоке. Хорошо, я оказался рядом, возвращаясь с товаром из земель отоми, и счел, что пленный будет нам куда как полезней живым. И свободным.
— И что, Тисок вот так запросто тебе подчинился? — недоверчиво переспросил Таштетль. — Я слышал эту историю, но не знаю подробностей.
— Ха! — самодовольно ухмыльнулся толстяк. — Еще бы он не подчинился. Если б ты только знал, благородный Таштетль, сколько всего Тисок задолжал нашему клану уважаемых торговцев-почтека!
— Ты правильно поступил, друг Аканак, — кивнул Таштетль. — Свой человек на чужой стороне — куда лучше, чем лишнее сердце на алтаре Тескатлипоки.
Аканак закашлялся. Уж от кого-кого, а от Таштетля он никак не ожидал такого циничного святотатства.
— А нам поверят там, уважаемый? — хлебнув из фляги, переспросил он. — Ну, в этом Ново-Михайловском. Ну и название — язык сломаешь! Поверят, что мы отоми?
— А почему бы нет? — удивился Таштетль. — Воинов и носильщиков мы набирали в землях отоми, языки наши схожи. Тем более, вряд ли кто здесь бывал в городе Семпоале — это слишком далеко от здешних отоми. Вот только проводник меня смущает. Не проговорится? Да и этот… Кривдятль.
Аканак лишь усмехнулся, выразив полнейшую уверенность в преданности проводника. А что касаемо Кривдятля, то он настолько любит золото, что продаст за малый кусочек родную мать.
— А золота мы ему везем много, — соглашаясь, кивнул Таштетль. — И еще привезем, лишь бы верно служил нам. Впрочем, думаю, в Ново-Михайловском мы со временем сможем найти и других верных людей. Эти белые «новгородчи», говорят, все сильно любят золото. Что ж — пусть они им подавятся! А уже весной, когда распустятся цветы, наш великий император Ашаякатль расправится с пришельцами.
— Уже весной? — Шепотом переспросил Аканак. — Так скоро!
— Да, скоро. Наше задача — вызнать все. Количество воинов, оружие, укрепления… Все! — Таштетль, словно принюхиваясь, поводил по сторонам огромным крючковатым носом. — И в этом нам поможет наш друг Кривдятль. Он узнает тебя, друг Аканак?
— Думаю, что должен.
Проводник нашел верный путь. Уже к обеду тропинка выбралась из каменистых расщелин и спустилась вниз. Пахнуло соленым ветром. Впереди показалась безбрежная синь океана.
Олег Иваныч — в лазоревом легком кафтане, расшитом золотой канителью, важно восседал в центре большой, выложенной разноцветными изразцами залы, располагавшейся в адмиральских палатах. По левую и правую руку от него тянулись покрытые бархатом лавки. На лавках сидели должностные лица — чиновники и бояре: старший дьяк Григорий Сафонов, главный лекарь Геронтий, буквально вчера получивший дворянский чин, капитаны прибывших в Ново-Михайловский посад судов и местные «лучшие люди», выбранные на вече. Все вместе назывались — «Ново-Михайловская Господа», или «Правительство посада Ново-Михайловский». Главой правительства, естественно, являлся новгородский боярин Олег Иваныч Завойский, носивший высокий чин адмирал-воеводы. Доклад главы местного ополчения о состоянии войска Олег Иваныч выслушал еще вчера и долго ругался. Под конец махнул рукой — чего уж тут разоряться, нужно дело выправлять. С этой целью издал несколько указов: об организации экспедиции по поиску месторождений руды и селитры, о создании наемного войска и об обязательных общественных работах на строительстве укреплений. Последний указ сразу же вызвал явное недовольство многих местных жителей, впрочем, Олег Иваныч этого и ждал — заранее отдал приказ выявлять и хватать всех смутьянов-зачинщиков да кидать до суда в поруб. Троих уже схватили к утру — остальные попритихли. Выйдут на строительство, никуда не денутся! Суд наверняка пойманным солидные штрафы начислит, к бабке не ходи. С судьей — сухоньким старикашкой Анкидином Михалычем — Олег Иваныч познакомился в первый же день и близко сошелся на почве необходимости строгого соблюдения законов. Суд в Ново-Михайловском был что надо! Сам Анкидин Михалыч производил впечатление строгого буквоеда-законника, да и остальные судьи были ему подстать. Имелись даже вполне квалифицированные приставы, вот только жаль, института судебного следствия пока не было, ну — на то сюда и взят Гришаня Сафонов — старший дьяк по особым поручениям. Пусть следствие возглавляет, ну и заодно агентурой займется, следствие без агентов — пустой звук.
