— Ты знаешь, Олег Иваныч, как я люблю Ульянку, — тихо прошептал дьяк. — И дите у нас с ней скоро будет. Люблю.
— Ну, так в чем же дело?
— Шошчицаль. Она очень, очень хорошая… не говори ничего, Олег Иваныч! И очень несчастлива. Стать вдовой в четырнадцать лет! А через год — овдоветь вторично. Чуешь, какая слава? Дядя, правитель Ашаякатль, ее, конечно, любит. Но не настолько, чтобы ссориться из-за нее со жрецами. А те имеют на Шошчицаль свои виды. Мол, угодна будет богам.
— В жертву хотят принести, сволочи!
— Так, — Гришаня кивнул. — И наш знакомый воевода Тисок тоже к ней метит. Трех жен уже на тот свет спровадил — все мало. Боится его Шошчицаль. Был бы хороший человек — вышла б, не раздумывая, а так… Говорит: что к Тисоку, что с башни головой вниз. К тому ж Тисок — предводитель воинов-«ягуаров», а из ее рода братья — воины-«орлы». В общем, жалко девку. Красивая, добрая, иногда так засмеется — ровно колокольчики зазвенят.
— Эх, Гриша, Гриша, — вздохнул Олег Иваныч. — Ты в нее влюбился, что ли?
— Не знаю, — еле слышно отозвался молодой дьяк.
В окно пахнуло золотым жаром — над грозной столицей теночков вставало солнце.
Глава 12
Крепость Теспатль — Теночтитлан. Июль 1478 г.
Змеи на стенах, змеи в углах,
Змеи в кастрюльках, змеи в глазах,
Змеи повсюду, змеи — везде…
Серое солнце в холодной воде.
Андрей Романов, «Змеи»
С какой непонятной мукой
Встретил тогда я взор твой!
Я увидел себя безутешным,
А тебя я увидел — мертвой!
Хуан Клементе Сенеа, «Фиделия»
Солнце садилось. Пряталось за горами на западе, отражалось в перевернутом зеркале тускло-голубого, палевого на западе, неба. Черные тени скал тянули к долине Анауак длинные, изломанные отрогами, лапы, с гор тянуло прохладой. В небе над скалами, высматривая добычу, парил орел; прячась в густых зарослях акации, на пересечении горных тропок, жалобно скулил одинокий койот, хитрый и коварный зверь, добыть которого под силу далеко не всякому охотнику. Правда, на что он и нужен-то, этот койот? Ни шкуры с него нормальной, ни мяса, один жир, что используют колдуны для приготовления самых омерзительных снадобий. Вот и не промышляли особо койотов — а те наглели, шарились вблизи дорог, искали добычу, а иногда и нападали на спящих одиноких путников. Вот и сейчас — скулил койот почти у самой дороги, что, змеясь меж отрогами гор, тянулась в Анауак из далекого Масатлана.
По дороге, поднимая красную пыль, двигался небольшой отряд — десятка полтора воинов в кольчугах и стальных остроконечных шлемах и столько же носильщиков с поклажей: щиты, панцири, арбалеты, даже несколько аркебуз и припасы к ним. Возглавлял отряд новоиспеченный дьяк Николай Акатль — человек еще достаточно молодой, но уже имевший кое-какой опыт в тайных делах. Конечной целью отряда была далекая крепость Теспатль, что затаилась меж красных скал по дороге в Анауак. С тех пор как в тех местах бесследно исчезли адмирал-воевода со старшим дьяком, прошло около двух недель. Местные, во главе с комендантом крепости Текультином Власьичем, конечно, прочесали все окрестные деревни — увы, с отрицательным результатом. Плюнули, да — делать нечего — доложили в посад. Ульянка Гришанина — сразу в плач, а Софья ничего, держалась. Не впервой уж пропадал Олег Иваныч — и всегда возвращался. Возвратится и на этот раз — в то Софья верила, в том и Ульянку утешала. Тем более адмиральская жена Софья Михайловна Завойская не какая-нибудь там безграмотная крестьянка-смердиха — к высшей новгородской аристократии — «прусскому» боярству — принадлежала по роду, не пристало знатной боярыне на людях грусть-тоску выказывать, хотя, конечно, как оставалась одна — ныло сердце. Но гнала от себя нехорошие мысли Софья, понимала — не могли Олег Иваныч с Гришей по-глупому сгинуть, не таковы люди. А раз так — искать надо! Где? Софья недолго думала — конечно, в стране теночков! Именно об этом загадочном народе больше всего рассуждал в последнее время Олег Иваныч, именно для борьбы с ними и были перестроены дальние крепости, в том числе и Теспатль, где пропали оба, воевода и дьяк его, Григорий. От Теспатля до озера Тескоко — всего ничего, три дневных перехода, а на этом озере — то Софья доподлинно знала — и располагался загадочный Теночтитлан, город воинов и жестоких богов, золотое изображение одного из которых висело на стене в воеводских покоях.
Николай Акатль вызвался помочь Софье, Ульянке и Совету Господ, тоже весьма озабоченному исчезновением отца-воеводы. Собственно, Софья Николая раньше почти и не знала — ну, пришел какой-то индейский парень с соболезнованиями, спасибо, конечно, но лучше б кто поопытней… Тут уж Ульянка вмешалась — как раз в гостях у Софьи была — а уж ей-то родный супруг, Гришаня, этого самого Николая нахваливал. Ульянка и присоветовала назначить Николая Акатля во главе расследования. Софья, после ее уговоров, поддержала данную кандидатуру на Совете Господ и, выслушав подробный план действий, лично благословила в дорогу. Таким вот образом и пошла резко в гору карьера молодого индейца — еще и двадцати пяти нет, а уже начальник отряда и тайного приказу дьяк!
Николай, надо сказать, оказанное доверие вполне оправдывал. Вел себя скромно, излишне не суетился, однако торговца красками разыскал, еще раз подробнейше выспросил насчет покупателей охры, коренастого здоровяка средних лет и молодого красномордого парня. Порасспрашивал еще торговцев — вышел на корчму некоего господина Кривдяя. Хотел уж было арестовать хозяина — да не рискнул пока, уж больно много нехороших подозрений зародилось в отношении Кривдяя в голове Николая Акатля, их проверять осторожно надо, не спугнуть бы. Сыскал Николай в корчме человечка толкового, из слуг, наказал, чтоб за хозяином присматривал да доложил опосля. Сам же — ноги в руки да в крепость Теспатль. Вон она, за скалою торчит! Узкая — действительно похожа на кремневый нож — башни нависают прямо над дорогой, из недавно прорубленных бойниц угрожающе смотрят на путников жерла нескольких пушек.
— Эй, стража! — крикнул Николай, подойдя ближе. — Отворяй ворота да кличь воеводу, Текультина Власьича.
— Воеводу, гришь? — С воротной башни высунулась круглая красная рожа. — А вы кто ж такие будете?
— О том велено воеводе сказать, — отрезал дьяк. — Иди, докладывай сотнику.
Стражник — молодой краснолицый парень — исчез. Усевшись на корточки в тени крепости, воины терпеливо ждали. Вскоре, заскрипев, бухнулся через ущелье подъемный мост.
— Ну, наконец-то.
Встречал сам воевода Текультин. Дородный, в красном кафтане с золотыми пуговицами, с длинными, начинающими седеть волосами.
— Ждали, ждали вас. — Выслушав Николая, воевода пригласил его в дом. — Там и поговорим.
Распорядившись насчет ночлега и пищи для простых воинов, Текультин Власьич лично препроводил важного гостя в собственные покои. Наполовину деревянный, наполовину — из красноватого камня — воеводский дом стоял в самом углу широкого крепостного двора, напротив амбаров. Высокий глинобитный забор, по местным обычаям, отгораживавший дом от любопытных взглядов, тянулся параллельно дальней крепостной стене. За забором виднелись деревья — липы и пара старых платанов — да слышались звонкие девичьи голоса. У Николая захолонуло сердце… А еще сильнее оно забилось, когда он, вслед за хозяином, пересек двор. Две девушки, хозяйские дочки, сидели под деревьями на скамейке и чинно чесали пряжу из волокон агавы.
