– Встаньте, друзья мои! – Темучин уселся на резной трон из белых костей дракона, что целыми кучами находят в не столь уж и далекой пустыне Гоби. Даже наметанный глаз Дубова не сразу определил, что же это за зверь такой? Право слово, кошмарнейшее зубастое создание, что-то типа тиранозавра или ему подобной давно вымершей зверюги.
Между тем все встали на ноги, поспешно поднялся и Баурджин.
Темучин обвел всех пристальным взглядом:
– Я собрал вас, друзья мои, чтобы объявить – завтра, до восхода солнца, мы выступим против татар!
– Слава великому Тэнгри! – разом воскликнули все. – Хур-ра! Хур-ра! Хур-ра!
– Хур-ра! – Юноша радостно кричал вместе со всеми. Еще бы ему было не радоваться! Теперь не надо ни у кого никуда отпрашиваться, теперь-то уж он отыщет Джэгэль-Эхэ, вызволит ее из плена, чего бы это ни стоило!
– Через сутки мы будем в татарских кочевьях, – властным взглядом установив тишину, негромко продолжал Темучин. – Через двое – разобьем их войско. Через трое суток – с трофеями вернемся обратно. Ну а дальше – как захочет Тэнгри! Теперь же… Нойоны пусть проверят войска, разведка – выедет еще ночью, первой. Кто-нибудь желает что-то спросить? Нет?! Вот и славно. Тогда идите, и пусть те боги, в которых мы верим, пошлют нам завтра удачу.
Князья, военачальники и багатуры, кланяясь, покидали гэр. Баурджин тоже направился к выходу, как и все, находясь под впечатлением краткой речи хана. Надо же так разложить! Как по полочкам: через сутки – дойдем, через двое – разобьем, на третьи – вернемся. И главное, все ему верили! Судя по глазам, ну вот нисколечко не сомневались в словах великого хана! Честно говоря, и он сам, Баурджин-нойон, неизвестно почему, тоже в этом не сомневался. Дойдем! Разобьем! Вернемся! Почти как у Цезаря – «вени, види, вици» – пришел, увидел, победил!
Да пусть помогут боги в этом благом деле!
Поклонившись, юноша в числе последних покинул ханскую юрту.
Глава 16
При чем тут лучники?
Август 1196 г. К югу от Керулена
Злобный враг малочислен,
Ядовитая змея тонка…
Л. Данзан. Алтан Тобчи
– Кажется, пора, парни!
Подав команду, Баурджин-нойон выскочил из-за сопки и во главе своего небольшого отряда бросился на наступавших врагов.
Татарские всадники в кожаных латах приближались неудержимой лавиной, их было больше, значительно больше, чем людей молодого князя. Но отступать нельзя – враги получили бы тогда замечательную возможность выйти к войскам Темучина с тыла.
– Ввяжемся в бой! – Баурджин стиснул зубы и, обернувшись, крикнул на всем скаку: – Гамильдэ, скачи к Боорчу – пусть ударит с фланга.
Махнув рукой в знак того, что понял, Гамильдэ-Ичен лихо завернул коня и скрылся за сопкой. И вовремя – вслед ему полетели стрелы. Баурджин усмехнулся – поздно, парни, стреляете, поздно!
Еще раз осмотрев своих – здоровяков Юмала и Кооршака, анду Кэзгерула и воинов-меркитов из тех родов, что признали над собой власть Темучина, – юноша остался доволен. Кони – сытые, всадники – злые, сабли остры, а стрелы метки – что еще нужно для того, чтобы победить в сече? Слишком много врагов? Так это ж славно – больше будет добычи!
От топота конских копыт сотрясалась земля. Поднятая всадниками пыль висела над полем битвы густым желто-серым маревом. Попадала в глаза, в нос, в уши, противно скрипела на зубах. Впереди угрожающе блестели татарские копья. Крепкие кожаные доспехи прикрывали всадников и их коней. Тускло сверкали шлемы.
Тяжелая кавалерия… Рыцари, мать ити… Трудновато будет их победить. Что ж, тем больше славы!
– Копья к бою! – выкрикнул молодой князь. – И да поможет нам Христородица!
У его людей, конечно, пока не было столь мощного вооружения. Не было панцирей – лишь у самого Баурджина имелся легонький, с пришитыми металлическими бляшками, а кони оставались совсем бездоспешными. Но это значит, что лошадям и всадникам легче передвигаться. А татары все ближе! Дрожит земля. Блестят копья. Хрипят покрытые кожаными латами кони. И вот уже хорошо видны злые глаза врагов.
Баурджин опустил копье и бросил коня вперед…
Сшиблись! Сошлись! Ударили друг в друга копьями. Заржав, взвились на дыбы кони. Несколько человек упало. Мир их праху. И своим, и врагам…
Кинув обломок копья во врагов – не собьет, так отвлечет, – Баурджин выхватил саблю, взмахнул, отражая натиск татарского латника. И сделал это вовремя – два клинка столкнулись, высекая розоватые искры… Раскосые глаза татарина злобно сверкнули. Что-то завопив, он нанес сразу несколько ударов, отраженных юношей с большим трудом. Вот когда Баурджин пожалел, что недостаточно времени уделял искусству сабельного боя! Тем не менее кое-какие приемы помнил. Спасибо Боорчу – показал!
Оп! Противник снова повторил натиск. Баурджин – как учили – смотрел как бы сквозь него, мгновенно реагируя на малейшие выпады. Удар слева! Уклониться, выставив в бок клинок… Обязательно выставить, сабля в умелых руках – оружие коварное. Кажется, уже пронесло, а вот нет – направленный в грудь удар мгновенно переходил в бок или в шею. Как вот сейчас… Звон! Скрежет! Искры! А этот татарин – опытный воин… Кто бы сомневался! Но и он, Баурджин, все ж не в пустыне найден. Противник силен? Хорошо – пусть наносит удары, пусть крутится на своем коне… Побольше…
Улучив момент, юноша сильно пнул вражьего коня в бок. И тут же едва не вскрикнул от боли – конь-то ведь было защищен латами! Враг ухмыльнулся, взвил коня на дыбы, занося над головою саблю – видать, решил одним ударом разрубить соперника пополам. А на-ко вот, выкуси! Баурджин резко бросил коня в сторону. Соперник, конечно же, попытался исправить свою ошибку, но и молодой нойон не дремал.
Раз – взвилась на дыбы лошадь.
Два – ударила копытами вражину в грудь – и тот вылетел из седла будьте-нате, не помогли ни сабля, ни панцирь, ни круглый тяжелый щит! Щит отлетел в одну сторону, сабля – в другую. Хорошая, видать, сабля. Юноша не поленился, свесился на скаку с коня, подобрал саблю – и снова копытами в попытавшегося подняться врага! Прямо в лоб! Ажно шлем зазвенел, словно колокол, а татарин больше уже не поднялся.
– Хур-ра! – громко закричал Баурджин-нойон, отвлекая на себя часть воинов, плотно окруживших анду Кэзгерула. – Держись, братец!
И снова коня – вперед, и сабельный звон, и пот, и терпкий запах крови. Крутясь в седле, юноша рубил врагов направо и налево. Свою сабельку он хозяйственно припрятал в ножны и действовал сейчас трофейной. Ух, и хороша же оказалась – тяжелая, острая, только замахнись – сама собой рубит, одно удовольствие такой биться.
Сражаясь, Баурджин старался удерживать боковым зрением все поле боя. Помогая Кэзгерулу, видел, как лихо крушат вражьи головы братья-здоровяки Юмал и Кооршак, вместо сабель действующие тяжелыми палицами. Впрочем, палицами эти устрашающие орудия, наверное, сложно было назвать, скорее – обитые железом дубины. Дубинищи! Эх, молодцы братовья! Махнут раз – улица, махнут второй – переулочек. Красота! Однако не слишком ли много врагов вокруг них столпилось? Сейчас ведь достанут стрелы… Ну да, во-он те, косоглазые, без лат, в вывернутых волчьих шубах…
