Сколько он уже прошел — километра два, наверное, уж никак не меньше. Уже должен был давно показаться поселок, станция — а не было! Что такое? Может, не в ту сторону повернул? Да что он, дурак, что ли? Где тут заблудиться-то? Вон — Нева, там — Ижора. На мысу — дома. На мысу…
Миша замедлил шаг, а там и вообще остановился, прислушиваясь — с мыса явно доносились крики и звон мечей. Точно! Во дают! Снова решили битву устроить! Ах, ну да, Веселый Ганс же не дал закончить, как надобно, вот они и… Улыбнувшись, путник прибавил шагу, радуясь — ну наконец-то отыскал своих. Отыскал…
Взмахнув мечом, он ворвался в самую гущу боя и на миг опешил, пораженный несравненным многолюдством! Вот это народу — и шведов, и русских — никак не меньше сотни, а то и куда как больше!
Москвичи! Наверняка москвичи приехали! Да, их как раз и ждали, обещались быть… Теперь все понятно… Ну, держитесь, братцы! Й-эххх!!! С громким хохотом Михаил обрушил клинок на ближайшего шведского кнехта… точнее, если по-шведски — «свена», именно так именовались пешие воины из простонародья. Все, как полагается — стеганый доспех из плотного полотна с нашитыми металлическими полосками, железная шапка, копье, массивный миндалевидный щит с большим умбоном.
Опа — получи!
Пехотинец зазевался, и Миша достал-таки кончиком меча железную шапку — чтобы звонче вышло! Обозленный свен тут же ткнул копьем, правда, не попал — Михаил успел отскочить, и, в свою очередь, рубанул по древку… Был бы клинок наточен — перерубил бы нечего делать, а так… Но силен был удар, силен, копейшик не удержал свое оружие, выпустил, тут же выхватив из ножен короткий меч. Да уж — не рыцарь! У Миши-то клинок куда как изящнее, лучше… ну, денег, конечно, стоит немаленьких… не то что у «свена»… х-хэ… позорище одно, а не меч.
Ап! Отбив! Вот тебе! Чего и следовало ожидать!
От Мишиного удара вражеский клинок жалобно хрустнул и, переломившись у основания, обиженно улетел в траву. Швырнув в соперника щит, «свен» бросился наутек… Вот гад! Ну, за такие штуки морду бить надо! Край щита угодил-таки Михаилу по ноге… Ах, больно, черт!
Согнувшись, Миша ухватился за ногу… Нет, вроде бы перелома нет… не должно бы… Однако вокруг диво как хорошо! Ах, что за битва, не битва — песня! Столица, она и есть — столица. Ишь, как москвичи бьются — любо-дорого посмотреть. Натурально так, с криками, воплями, ругательствами… И раненые падают, и стрелы — тучами летят, и кровь… Кровь? Во как хлещет… Интересно, как они так делают? Кетчуп, что ли? Нет, скорее всего, натуральная — для пейнтбола — краска. Все же да… все же — этого у москвичей не отнять — многолюдство, кураж… Звон мечей, крики — во, шумят-то! Сейчас сюда точно, милиция явится… и еще пара пожарных машин — эх, окатят водичкой…
— За Новгород и Святую Софью!
Голосистые, мать их… Аж завидно. Ну битва, ну красотища — прямо историческое кино!
Миша поискал глазами своих — да так никого и не увидел, ни «князя» Сашку, ни Юрку — «Ратмира», ни Петьку-Ведро — «боярина Гаврилу Олексича». Где их носит-то? Хотя, поди-ка, разберись тут. Ладно, потом найдутся…
Вдруг затрубили трубы, и радостный громкий вопль раздался над всем мысом — рухнул подрубленный кем-то вражий шатер. Все, как по-писаному… А уж шатры… Где уж они только такие достали? Одно слово — столица. Ладно, хватит любоваться!
Заметив, как сразу трое вражин бросились на одного своего — высокого парня с вьющимися белыми кудрями, выбивающимися из-под шлема. Прикинут парень был неплохо — светлая, видать, тщательно начищенная, кольчужка до колен, червленый треугольный щит с золоченым рисунком в виде проросшего креста, синий, с золотым узорочьем, плащ.
Двое шведов с копьями в руках одновременно напали на дружинника спереди, третий же пытался оглоушить парня сзади, крутя в руках палицей.
И оглоушил бы! Кабы не ринулся на выручку своему Михаил. В раж вошел! Поднял над головою клинок, заорал:
— За Новгород и Святую Софью!
Налетел вихрем — одному по копью шарахнул, другому, крикнул парню:
— Берегись! Сзади!
Тот быстро обернулся — и вовремя! Шведская палица едва не угодила ему в голову…
— Спаси тя Бог, друже!
— Не за что!
Михаил ловко отбил натиск обозленного рыцаря. И на него тут же бросился второй. Ах вы, гады!
Один удар… Второй… Третий…
Хорошо, Миша успел подобрать брошенный «свеном» щит… Вражеский меч застрял в нем, едва не разрубив пополам. Однако! У москвичей что же, клинки заточены? Тупым так точно не разрубишь! Ну отморозки… Так ведь и до беды недалеко!
— Справа, друже! — это крикнул тот парень, кудрявый, улыбнулся, взмахнув окровавленным клинком.
Михаил повернулся, подставил клинок под секиру… Хороший меч — выдержал! А уж у шведа-то как округлились глаза! Видать, не ожидал…
— В полон его, друже, в полон! — радостно заорал кудрявый. И что-то добавил по-немецки. Нет, скорей уж по-шведски.
А ситуация — Миша краем глаза увидел — уже — прямо на глазах — изменилась. Наши побеждали — да так и должно было быть по сценарию.
— За Новгород и Святую Софью!!!
Уже появились вокруг рыцарей свои — новгородцы-дружинники. Кудрявый снова что-то бросил по-шведски, даже поклонился вражинам. Те — интересное кино! — тоже в ответ поклонились. Протянули мечи. Один — кудрявому, второй — Мише.
— Полоняники наши, друже, — радостно улыбнулся кудрявый. Махнул рукой ратникам: — Уведите обоих, потом ужо разберемся с ними…
И снова с улыбкой взглянул на Михаила:
— Добро бьешься! Хоробр! Цтой-то я тебя не припомню?
Он так и сказал — не «что-то», а «цтой-то» — так именно и говорили древние новгородцы, «цокали» вместо «ч» — «ц», а еще добавляли в слова лишние гласные. Миша об этом знал — все ж историк. Ну, москвичи, молодцы — все точно изобразили.
— Ты из каких будешь? Уж точно не наш? Пелгусьев, цто ль?
— Я сам по себе… точнее — мы.
— А, — парень улыбнулся во весь рот. — Из охочих! Поди, своеземец, с дальних земель?
— Лэтенант я, старшой, — ухмыльнувшись, пошутил Миша. — Михаил я, а ты кто?
— Так и знал, цто своеземец. А меня Сбыславом кличут… Сбыславом Якуновичем, — парень гордо подбоченился. — Слыхал?
— Слыхал. Тысяцкого сын?
— Ого, и у вас в далеке про нас знают! Ты, Мисаил, с Заволочья или с Бежецкого Верха будешь?
— С Заволочья… Металлостроем зовется. Ну, рад познакомиться!
— И язм рад.
— Слушай, а где князь?
— Ворогов гонит княже, — солидно пояснил подъехавший на коне дружинник в броне из узких сверкающих на солнце пластин. Шлем его был окован позолотой, сапоги — червленые, шпоры позолоченные. Правда, говорил он не цокая.
