Короче — то еще было воинство, недаром брат Гернольт, прощаясь, вполне серьезно советовал первым делом парочку из этого сброда повесить, просто так, для острастки. Наверное, так бы и стоило сделать, да Миша — «сэр Майкл» — почему-то стеснялся. Наверное, проклятое воспитание мешало.
А Максик, уже помаленьку приходивший в себя, шагал рядом с Ратниковым — конь парню не полагался, как и любому другому из всех этих с позволения сказать, солдат. Михаил ехал неспешно, да при всем желании не получалось быстрее — в телеги-то были запряжены быки, а уж они-то никуда не торопились, помахивали себе хвостами, отгоняя назойливых мух, да время от времени останавливались — жевали траву. Возами правили баварцы — видно было, что — крестьяне. Беглые.
А никто их, похоже, о прошлом и не спрашивал — людей у Ордена не хватало, и не только рыцарей.
Бург — если его так можно было назвать — располагался километрах в двенадцати от Танаева озера, на мысу, в виду большого острова у впадения в Чудское озеро реки Желчи. Частокол с воротами, сложенная на скорую руку башня и несколько жилых и хозяйственных построек, многие из которых были еще не законченными.
Вновь прибывших встречал священник — орденский брат — отец Арнольд. Даже с виду весь какой-то желчный, с отечным носом и желтым лицом, священник сразу же не понравился Ратникову, как, впрочем, и сам бург, центр нарождавшегося комтурства.
— Я — рыцарь Майкл, — спешившись, представился Михаил, вытаскивая бумаги. — Из…
— Я знаю, кто вы, — холодно ответствовал отец Арнольд. — Меня уже известили — брат Гернольт отправил связного на лодке.
Ага… Ратников ухмыльнулся в усы: Гернольт ему ничего о подобном вестнике не говорил — специально? Или просто не счел нужным?
— Располагайтесь, — священник соизволил изобразить на тонких губах нечто вроде улыбки. — Ваши покои, герр Майкл — в главной башне, там же, я полагаю, поселится и ваш оруженосец, в привратницкой же обычно располагалась охрана. Прошу вас, проходите… Вскоре приготовят обед, уж извините, не успели…
— Ничего, ничего…
— А пока я бы порекомендовал вам после молитвы и краткого отдыха ознакомиться с уставом, герр комтур.
— Гарнизонной и караульной службы? — пошутил Миша. — Хорошая вещь, тащите сюда, отец Арнольд.
— Я велю принести.
Велю… А не слишком ли ты много на себя берешь, гнида желтолицая? Ратников усмехнулся — а брат Гернольт хитер, ишь ты, предложил комтурство. Он, «сэр Майкл», вроде как — командир, а этот отец Арнольд, выходит, за комиссара?! Для слежки, пригляду, наушничества и наблюдения за морально-политическим обликом вверенного гарнизона? Не дурак брат Гернольт, не дурак… все правильно — разделяй и властвуй. Ладно, поглядим, кто кого!
Привратницкая располагалась на первом этаже башни, на второй вела узкая приставная лесенка — в покои комтура и оруженосца. Последнему, собственно, никаких таких отдельных покоев и не полагалось — он спал на скамье в небольшой зале — приемной. Весь первый этаж был сложен из замшелых камней и выглядел довольно старым, остальная же — верхняя, бревенчатая — часть башни явно была пристроена недавно, и в покоях вкусно пахло свежей сосновой смолой и опилками.
— Ну, вот, — сбросив плащ, Ратников уселся на лавку. — Вроде прибыли.
— Выбраться бы поскорее отсюда, — сжал губы Макс.
Выглядел он сейчас хоть куда — в мягких башмаках из лошадиной кожи, в длинной, перехваченной широким поясом, тунике с черным крестом на груди. На поясе висел устрашающих размеров кинжал — трофейный, чудинский.
— Да-а… — хохотнул Миша. — Ты у нас теперь — истинный ариец!
Подросток наморщил лоб:
— Дядь Миша… а что же это — мы теперь с тобой крестоносцы? Псы-рыцари?
— Псы? — Михаил улыбнулся. — У тебя, Максюта, что по истории было?
— Четыре! Нет, ей-богу, четыре!
— Ну, вообще — да, что у нас в школьных учебниках написано — ясно. Выдумка на пропаганде сидит и глупыми побасенками погоняет. Тевтонцев, Максюта, современники псами не звали… Это уж потом, пресловутого Карла Маркса не совсем правильно перевели — он-то писал «рыцари-монахи», а получилось — «псы». Ты, кстати, фильм «Александр Невский» случайно не смотрел? Ну, тот, старый…
— Нет.
— И слава Богу! Чу! Вроде как кто-то внизу кричит… Сбегай-ка. Макс, посмотри.
Кивнув, парнишка выбежал из покоев… и тут же вернулся, держа в руке пожелтевший пергаментный свиток:
— Сказали — устав.
— Понятненько! — Ратников потер руки. — Сейчас взглянем… ну-ка… ах, блин, по-немецки… Ну-ка переводи!
Разложив свиток на столе, Максим придавил его тяжелыми подсвечниками — что б не скручивался — и снова наморщил лоб:
— Ну и почерк — убил бы!
— Что — совсем ничего не разобрать?
— Да нет… сейчас попробую… «братьям позволено носить и использовать холст для нижних рубах, подштанников и чулок, простыней и покрывал… верхняя одежда должна быть спокойных тонов…»
— Стой, стой, что это ты такое читаешь?
— Что написано, — подросток пожал плечами. — Дальше продолжать?
— Давай, — Миша разлегся на лавке, вытянув ноги. — Только с другого места.
— Как скажете… «все братья должны стричь свои волосы в монашеской и духовной манере…»
— Подожди! — Михаил уселся и, пододвинув свиток к себе, неожиданно рассмеялся. — Так это они мне Орденский устав подсунули, клоуны! Так и знал — нет у них караульного устава! Бардак. Ладно, разберемся и с этим…
— А чего разбираться-то, дядя Миша? Валить надо при первом же удобном случае!
Ратников насмешливо взглянул на подростка и покачал головой:
— Э, это ты погоди, Максюта — валить! А куда валить?
— Ну… к машине, куда же еще-то?
— Допустим. И что там делать? Ждать, когда кто-нибудь с браслетами явиться — на подносе нам их принесет? А вдруг опять чудины? Ну, те… Нет, братец ты мой! Не наш это путь, мы пойдем другим путем…
— Каким другим путем, дядя Миша? — жалобно поморгал Макс. — Тут ведь только одна дорога.
— Эх, молодежь, молодежь, — Михаил с осуждением покачал головой. — Вот в чем беда — не знаете классики. Ладно! Я к тому, что ведь очень хорошо, что мы с тобой в крестоносцах. В командирах, а не где-нибудь там в пыточном подвале! Этим надо воспользоваться, Максюта. Мы там, около Танаева — пост выставим! И, ежели что — сразу знать будем. Обо всех подозрительных людях! Смекаешь?
— Понял, — мальчишка обрадованно закивал. — Понял, дядя Миша… Вы не смотрите, я вообще-то понятливый… только вот растерялся немного…
— Любой бы на твоем месте растерялся, — Ратников потрепал парня по голове. — Хорошо. Отдохнул?
— Ну…
— Так иди-ка теперь на разведку, разузнай там насчет обеда… и спроси, где туалет, что-то я его тут не видел.
