– Еще б не богатый, – почесывая изрядно ушибленный бок, зло бросил десятник Кузьма. – Полоняниками торгуют, курвы. Рабов тут – видимо-невидимо, большей частью наши, русские, хотя есть и поляки, и литовцы, и татары, да кого только нет. Был у меня знакомый купец, рассказывал…
– Так может, освободим полоняников? – предложил Микола. – Не то еще прибьют их басурмане, чтобы нам не достались.
– А хорошая мысль! – тут же поддержал парня Кузьма. – На Торгу, чай, и кроме невольников найдется, чем поживиться. Пойдем, а, Петр?
Поднявшись с парапета, сотник махнул рукою, и вся поредевшая сотня, ощетинившись копьями, быстро пошла по выбранной наугад улице, застроенной добротными, двух– и трехэтажными домами. Когда проходили мимо тенистого, окруженного невысокой – по плечи – стеной из округлых камней дворика, Петр Хитрая Нога, придержав шаг, кивнул Кузьме:
– Притащите кого-нибудь.
Прихватив с собой Миколу, десятник тут же перемахнул через стену, и отрок быстро последовал за ним. Они тут же и вернулись, таща за собой упирающуюся девчонку, черноволосую, смуглую, босую, в коротком, до колен, платье.
– Не убивайте, – упав на колени, по-тюркски залопотала она. – У нас бедный дом и нет богатой добычи.
– Где рынок? – перебил ее Петр. – Торг, Торг где?
– Там. – Девчонка махнула рукою. – Дойдете по этой улице до фонтана, там повернете к морю, а дальше увидите.
– Пошли. – Отпуская пленницу с миром, сотник махнул рукой. И вся сотня двинулась за ним, громыхая железом. Рядом с Иваном шагал татарский воин.
– Коня убили, – пожаловался он. – Да и не отыскать здесь своих. Пойду с вами.
Петр Хитрая Нога был только рад такому умелому воину.
Девчонка не обманула – вскоре показался фонтан, за ним мечеть с минаретом, а дальше… дальше сквозь туманную дымку гари расстилалась яркая синь моря. Вся сотня Хитрой Ноги остановилась, замерев, не в силах противодействовать нахлынувшим чувствам.
– Вот чудо-то! – не отрывая взгляда от сияющей синевы, шепотом произнес Микола.
Море, казалось, словно бы возвышалось над захваченным городом, выше серых городских стен, выше крыш, выше церквей и мечетей, выше самых высоких минаретов.
– Так и у нас в степи – травы, – тихо произнес позади Раничева воин Абу Ахмета. – Ни конца им нет и ни края.
– Ну чего встали? – обернулся сотник. – Идем.
Пройдя по длинной, застроенной высокими домами улице, воины Петра Хитрой Ноги вышли на широкую площадь, со всех сторон окруженную каменными строениями с плоскими крышами, по всей видимости – амбарами для хранения предназначенных для продажи товаров. По всей площади тянулись деревянные и каменные ряды, кое-где виднелись опрокинутые повозки-арбы, груженные рассыпавшимися продуктами: огурцами, арбузами, дынями… Посреди рынка был фонтан, слева от него виднелась квадратная римская церковь с крестом на крыше.
Растекшись по рыночной площади, воины хватали арбузы и дыни, смеясь, ели, разрубая саблями. Иван с Кузьмой и Миколой направились к амбарам – впрочем, туда уже стекались радостно гудящие в ожидании предстоящей поживы войска – брянцы, литовцы, татары. Не одна сотня Петра оказалась такой умной!
Несколько высоких амбаров уже были вскрыты – с азартными криками победители тащили из них блестящие кипы сукна, ковры, дорогую посуду.
– Вон этот целый еще. – Микола кивнул на хранилище напротив фонтана.
Массивные, скрепленные желтоватым раствором камни, маленькие окошечки наверху, под самой крышей, полукруглые, обитые железом ворота из прочного дуба, огромный замок.
Микола попытался сбить его подобранным камнем – не тут-то было!
– Погодь, – с усмешкой остановил его Петр. – Дай-ка, копьем попробуем.
Не вышло и копьем.
– Напрасно стараетесь. – Рыжебородый десятник Кузьма вытащил из-за пояса приготовленную для починки кольчуги проволоку. Согнул, присмотревшись к замку, сунул в скважину, повернул… Замок, щелкнув, открылся.
– Однако! – с уважением взглянув на десятника, удивленно присвистнул татарин.
Микола потянул на себя тяжелую створку…
– Да тут людей-то невпроворот, прости Господи! – заглянув в полутемное нутро амбара, размашисто перекрестился он. – Православные души есть ли?
– Как не быть? – настороженно произнес тонкий женский голос. – Почитай что все православные.
– Ну выходьте, что встали? Кончился ваш полон.
Словно бы не веря в свое освобождение, десятки истощенных полуголых рабов – бабы, девушки, дети – щурясь от яркого солнца, медленно выходили наружу. Осмотревшись и увидав своих, рыдали от счастья, падая на колени. Кто-то громко молился:
– Слава тебе, Господи! Не оставил.
– Там, в соседнем амбаре, мужики… – Одна из баб потянула сотника за руку. – Тоже полоняники, отовсюду.
– Посмотрим, – кивнул Петр. – Иване, сходите с Кузьмой да Миколой.
– И я с вами, – упросился прибившийся татарин. – Посмотрю, нет ли своих.
К этому амбару они опоздали – невольников уже выпустили брянцы. Радостно гомоня, освобожденные рабы сбивали с ног тяжелые цепи.
Раничев устало уселся на ограждение, взял протянутый Миколой кусок дыни. Ароматный, такой приятный в жару. Сняв шлем, вытер со лба пот. Смуглый молодой парень, темноволосый, исхудавший, сбив остатки цепей, бросился вдруг к нему:
– Иван! Ты ли?
Резко обернувшись, Раничев взглянул в темные, вспыхнувшие вдруг глаза юноши и кинулся к нему:
– Салим!
Старый приятель, бывший скоморох и соглядатай ордынцев, ненавидящий Тимура молодой хорезмиец Салим, чью жизнь выпросил когда-то Иван в Самарканде. Вроде бы Салим должен был бы бежать тогда… И, наверное, бежал. Только вот, видно, не очень удачно. Он не сильно изменился за прошедшее время – такой же смуглявый, с черными, чуть вытянутыми к вискам глазами. Длинные черные волосы падали на грудь и плечи. Иван схватил парня за руки:
– Как же ты очутился здесь?
– Смешной вопрос, – как когда-то, усмехнулся юноша, лишь глаза оставались серьезными. – Куда же еще ведут тропы торговцев людьми? Конечно же сюда, в Кафу. Я сбежал тогда, со строительства канала… Ах, ты ведь не знаешь… Слушай, если у тебя есть время, пойдем к морю. Битва ведь, похоже, закончена. Да и не думаю, чтоб местные жители яростно сражались за Едигея, это ведь ставленник Хромца, не так давно сжегшего город. Едва оправились… а тут вы… Ведь это войска Тохтамыша? Я прав?
– Ну да, ну да, – покивал Раничев.
Подошедший Микола искоса взглянул на Салима:
– Знакомец?
– Друг, – отозвался Иван и тут же обернулся к сотнику: – Петр, я отлучусь ненадолго?
Хитрая Нога согласно кивнул. Вряд ли он мог бы удержать сейчас здесь всех своих людей – ведь город уже был их, вот он, лежал под ногами, поверженный чуть ли не в прах, и теперь можно было полностью вознаградить себя за тяготы и лишения похода, за пролитую кровь, за смерть друзей. Нагрузить возы кафинским богатством – золотом, серебром, дорогими тканями – отпробовать арбузов и дынь… и молодых смуглых дев с большими карими глазами.
