Леша опередил. Схватил игрушку и стрекозу, убежал и заперся в комнате. Из-за двери крикнул: «Только посмей! Из дома уйду! Вообще больше никогда не увидишь меня!»
И до утра — разговор с мужем. Лена внезапно поняла, что совсем не знает этого человека. Разговор на кухне. До утра. Бутылка коньяка на столе, две рюмки.
«Лена, — размеренно твердил муж, — разуй глаза. Лешку спасли люди, только не те, о которых ты по сей день отзываешься с похвалой. Израильские онкологи ни при чем. Лешку спасли трое — твой отец, техник Семенов и программист Гуревич. Те, кто создал пятую серию. Да, черт подери, это репликаторы. Та самая запрещенная модель. Лена, я врач. У нас не было другого выхода. Лешка не выжил бы. Мы не довезли бы его даже до клиники. Я сам загрузил ему пятую серию. Сам. Я ошибся только в одном. Я ввел не ту команду. Если бы я не промахнулся, Лешка просто выздоровел бы, и все. У нас был бы самый обыкновенный подросток, затраханный материнской гиперопекой. Но я, видимо, лишний раз нажал кнопку и вместо лечения дал приказ на симбиоз. Лена, уже ничего не изменишь. Они живут с ним восемь лет. Это уже часть его тела. И во многом часть его личности. Их нельзя отобрать. И нельзя вырезать, не убив его при этом. Лена, ты что, готова навредить сыну, потакая своим страхам?»
И так до утра.
Утром сын вышел из комнаты мрачный, с матерью даже не поздоровался. Слопал два бутерброда и выбросил в мусорное ведро таблетки, которые ему выписали для профилактики рецидива.
И Лена совершила подвиг. Она очень спокойно окликнула сына: «Леша, тебе нужно хорошо и полноценно питаться. Ты все-таки не один, в тебе большущий рой микроботов». Сын замер, а потом сел к ней вполоборота и небрежно помахал банкой витаминов с минералами. «Для них», — коротко сказал он. Лена спросила про дозу и едва сдержалась, узнав, что такой банки хватает на три дня. «Да чепуха, мам, — сказал сын уже прежним, знакомым тоном. — Они сами разносят мне по клеткам, сколько надо, остальное берут себе. Это же симбиоз, все продумано». «И долго будет продолжаться ваш симбиоз?» — спросила Лена нейтрально. «Не знаю, — признался Лешка. — Сейчас с этим будет трудно. Мы что-нибудь придумаем. Мы с ними. — Помолчал. — Я ведь им обязан. И ты тоже, и папа. Если я попрошу, они уйдут. Но я не имею права бросать их на произвол судьбы. Я отвечаю за них, они отвечают за меня. Симбиоз».
Потом они ушли. И муж, и сын. Один на работу, другой в школу. Лена думала всплакнуть, но обнаружила, что слез не осталось. Зашла в комнату сына. На столе громоздился вертолет-эвакуатор. «Ну вот, — подумала Лена, — еще и воры».
Она ни капельки не сомневалась, что микробы попросту угнали вертолет…
Зазвонил телефон, Лена взяла трубку — ну, что опять? Какие теперь неприятности?
— Доброе утро! — сказал веселый мужской голос. — А мне бы Алексея Васильева.
— Он в школе, — ответила Лена. — А кто его…
— Замечательно! Это вас беспокоит городская служба спасения, оператор восемь. Мы тут нашли рюкзак Алексея, хотим вернуть хозяину. Нам бы поскорее с этим разобраться, мы тут прямо тонем в барахле… Может кто-нибудь из родителей подъехать сейчас к Нанотеху? Наш, так сказать, стол находок прямо у ворот. Вы сразу увидите, там такая огромная куча всего…
— Простите, я не совсем поняла, где вы нашли рюкзак? — спросила Лена.
— В развалинах Нанотеха! — жизнерадостно сообщили ей.
— Ах да, конечно, — Лену слегка передернуло. — Еду.
Если бы Лена увидела такой Нанотех пару месяцев назад, она бы сказала, что институт выглядит прекрасно. Но сегодня она знала, что там едва не завалило ее единственного сына. А могло ведь и так сложиться, что завалило бы всех — Лешеньку, Витю… И папу, если бы он дожил до этого дня. Лена постояла секунду, глядя на обглоданный скелет многоэтажного здания, и вдруг со всей ясностью поняла: страшны не микробы. Страшны люди. Вот та нелепая стрекоза — кому от нее стало плохо? А все потому, что ее правильные люди сделали. Что творят неправильные, Лена тоже увидела. К счастью, уже сегодня. Иначе она не смогла бы принять сына… новым, что ли.
Лене пришлось остановиться на аллее и отойти за деревья. Слезы, которые не выжать было утром, полились ручьем. Но полились спокойно, без спазмов и рыданий. Просто вытекли. Наверное, были лишние, вот и вышли. Успокоившись, она собралась с духом и зашагала к страшному остову, вокруг которого суетились люди и ворочалась строительная техника.
Она и не заметила, как миновала «огромную кучу всего» — действительно, ничего себе кучка, — потом ворота и пошла дальше. Эта развалина будто притягивала ее. Сквозь каркас здания проглядывал целехонький корпус опытного производства. Папа был бы рад, он там собрал уникальные станки и редких специалистов…
Перед крыльцом института стоял, уперев руки в бока, маленький толстенький человечек, одетый то ли как глава преуспевающей корпорации, то ли как вконец обнаглевший госчиновник. Лена осторожно приблизилась к нему. Не может быть! Тот был тощий, а этот совсем круглый, но вот лысина, обрамленная венчиком реденьких кудрявых волос, была ей отлично знакома. Смешной толстячок чуть повернул голову, и показался такой роскошный носище, забыть который невозможно. Правда, раньше на этом носу сидели ободранные пластиковые очочки, а теперь — очень дорогая золотая вещь.
— Гоша… — позвала Лена. — Гоша, это ты?
Человечек обернулся, подпрыгнул на месте и радостно всплеснул короткими ручками.
— Леночка! Здравствуй, милая! Как ты? Все хорошо? Лешка твой какой молодец! Геройский парень и умница. Да и Витя…
— Погоди, Гоша… Тебя же тогда ФСБ взяла…
— Ну да, взяла, — гордо сказал Гуревич. — На работу взяла. Видишь, как я в Москве поправился?
— Красавец, — сказала Лена. — Нет, правда.
Она была уже в полном замешательстве. Второй день кряду люди выворачивались перед ней наизнанку — оказывались не теми, кем были, и лучше, чем были.
Или, может, она плохо о них думала? О людях вообще.
— Я никогда не предавал твоего отца, если ты это имеешь в виду.
— Ну что ты, Гоша, я знала, — заверила его Лена со всей возможной искренностью. Надо было что-то сказать, настоящее, и Лена с трудом выдавила: — Спасибо, Гоша.
— За что?
— За… — она вздохнула и выпалила: — За пятую серию. За опытную партию.
Гуревич комично вытаращил глаза и замахал на нее руками:
— Ты что такое говоришь?! Лена, я же фээсбэшник! Даже думать о таком при мне не нужно! Не было никакой опытной партии!
И Лена против воли криво улыбнулась. Гуревич ответил очень мудрой, понимающей улыбкой.
— А здесь ты… — начала она.
— Главный консультант! — Гуревич выпятил грудь. — Стою в сторонке, ничего не делаю. Вот оперативники закончат, и настанет мое время, начнем потихоньку разгребать это все… Витю еще не видела? Сейчас придет. Он мне тут помогает немножко.
